Ощущение надвигающейся катастрофы яростной волной ударило по сознанию, не позволяя окончательно уйти в забытье. Голова раскалывалась, в глазах плавал туман, но я каким-то чудом сумел остаться в сознании. Два негромких хлопка заставили меня похолодеть. Зрение немного прояснилось, и я увидел, как на рубашке американца расплываются кровавые пятна. Джек пошатнулся, из его руки выпал, сверкнув в полутьме сталью, пистолет, и с металлическим лязгом стукнулся об асфальт. Телохранитель мягко осел на мостовую. Хлопнул третий контрольный выстрел, и голова американца брызнула кровью, вперемешку с серой кашицей мозга и кусочками костей. Толстяк обвел взглядом улицу, держа наизготовку пистолет с глушителем. Обернулся к машине, забросил портфель в кабину рядом с сиденьем водителя, и подскочил ко мне, протягивая руку.
— Товарищ, вставать, — пробормотал он на плохом русском. Я оперся на ладонь мужчины, и начал подниматься. Меня ещё пошатывало, но голова понемногу прояснялась. Кулак с пистолетом, нырнул подмышку, и он одним движением поставил меня на ноги, помог забраться в машину и сам залез следом, заставив меня пересесть на сиденье рядом.
— Джузеппе, поехали! — скомандовал капитан.
— Sì, compagno[11], — отозвался толстяк и повернул ключ в замке зажигания. Зажужжал мотор, и машина двинулась с места.
— Леша, ты в порядке? — в глазах Сергея Ивановича светилась тревога.
— Относительно, — честно признался я. Голова ещё побаливала и немного кружилась, а в теле чувствовалась слабость. Покойный Джек обладал поставленным ударом и отличной боксерской техникой. Чуть-чуть не хватило, чтобы отправить меня в глухой нокаут.
— Сам ходить-бегать сможешь?
— Да, думаю, без проблем. Через пару минут окончательно приду в себя.
— Хорошо, — кивнул капитан.
В салоне Шалманович по-прежнему лежал без сознания. Но уже на кушетке. Рядом с ним на полу валялся в глубоком нокауте второй телохранитель. Руки мужчины предусмотрительно завели за спину и сковали наручниками, а в рот засунули кляп. Санитары спокойно сидели на скамейке, тихо переговариваясь по-итальянски.
Спереди ехал наш «астон мартин». Как только фургон с санитарами подкатил к казино, он переместился на соседнюю улицу. Алла и Вася вышли из машины и вели наблюдение, не привлекая внимание. Они должны были нас страховать, но вмешаться не успели. Слишком быстро всё произошло. Когда мы тронулись с места, они поехали спереди.
«Астон» свернул в темный переулок. За ним повернула «Скорая». Объехала остановившийся автомобиль и тормознула спереди.
— Товарищ, никого, — поглядев в стекло и зеркало, проинформировал толстяк.
Капитан глянул на часы:
— Минут через пятнадцать Шалманович очухается, — озабоченно сообщил он. — Двигаться и говорить толком не сможет ещё часик, но в сознание придёт.
Сергей Иванович указал взглядом на дверь.
— In questo momento, amico, — пробасил один из санитаров, крепкий долговязый мужик. Его напарник отворил дверцу фургона, они подхватили ничего не соображающего Шалмановича под руки и потащили к «астон-мартину».
— Пошли, — скомандовал капитан. Мы вылезли из «Скорой», и двинулись за санитарами.
Бессознательный Генрих был посажен на заднее сиденье. Сергей Иванович согнал Василия с места водителя, сел за руль сам. Алла осталась на месте — рядом с ним. Мы с Васей расположились по бокам, поддерживая Шалмановича с двух сторон.
Второй санитар, невысокий крепкий брюнет с черными кудрями, выбивавшимися из-под медицинской шапочки, убедившись, что всё в порядке, вскинул сжатый кулак в прощальном жесте:
— Mordi e fuggi![12]
Затем наши помощники развернулись и быстро пошли к «Скорой». Джузеппе тем временем пересел в скромный «фольксваген жук», припаркованный немного дальше, на противоположной стороне дороги.
Первой из переулка выехала «Скорая». Чуть позже взревел мотором «жук», два раза призывно мигнул фарами и тронулся с места, обогнув «астон мартин». Сергей Иванович двинулся следом.
— Осталось доехать до порта. Он недалеко. Минут за десять, примерно, доедем. Пока не очутимся на яхте, не расслабляемся, оружие держим наготове, — предупредил он, сосредоточенно наблюдая за дорогой.
Наш автомобиль держался в метрах десяти позади «жука». Мы придерживали пытающуюся завалиться вперед тушку «кассира», плечами и руками, одновременно контролируя обстановку. Залитые желтым светом фонарей безлюдные улицы вместе с одинокими машинами проносились мимо. Периодически попадались фигурки куда-то идущих людей, парочка компаний молодежи в отдалении, но по большей части, улицы были пустынными.
Современные дома, сменились низенькими средневековыми зданиями, мелькнула даже крепостная стена из серого камня, с развевающимся на башне трёхцветным французским стягом.
— Замок Шато-де-ла-Кастр, — пояснил капитан, заметив в зеркале, что я провожаю крепость заинтересованным взглядом. — Построили монахи Леринского аббатства. Именно он дал название всему городу. Видишь, он возведен на холме, а вершина на наречии кельтов и лигурийцев называется «канн». Во время французской революции в нём была тюрьма и госпиталь, позднее керамическая фабрика. Около Старого порта, куда мы направляемся, хватает исторических зданий с интересным прошлым.
Мы катились вниз по извилистым узеньким улочкам, неровно вымощенным булыжником, лавируя между нависшими темными тенями домов, чуть ли не в притирку объезжая какие-то тележки, мусорные баки, подскакивая по неровной дороге, усеянной выступами, с неожиданными поворотами и примыкающими каменными лестницами для пешеходов.
Шалманович пару раз чуть с размаху не треснулся лбом о спинку переднего сиденья, Вася успел среагировать. Приходилось крепко держать бессознательную тушку «кассира» и самим сохранять равновесие.
— Сергей Иванович, если бы я не доверял вашему опыту, решил бы, что нас привезли в засаду, — заметил я, обозревая окружающую местность. — В этих трущобах ночью убить могут, никто даже не почешется. Перекрыть дорогу и пути отступления очень легко. Идеальное место для расправы или захвата.
— Перестань, — отмахнулся капитан. — Ле Сюке один из самых древних районов города. Он почти весь такой. Мы едем в Старый порт наиболее безопасной дорогой. По-другому, увы, никак не получится.
Наконец наша машина вынырнула из извилистых улочек квартала. От панорамы порта захватывало дух. Вся бухта была усеяна полосками пирсов, с сотнями пришвартованных судов: обычных лодок, больших и маленьких белоснежных яхт, катеров различных размеров.
— Заезжать с центрального входа мы не будем, — продолжал инструктировать капитан, управляя машиной. — Порт находится на виду. Здесь слишком много домов, охрана, многие матросы и капитаны ночуют на своих судах. Подъедем с другой стороны. Чуть дальше находится местный яхт-клуб, к нему ведет отдельная дорога. Нам — туда.
— Там же охрана или сторож обязан быть, — напомнил я. — Вы говорили, что каждый момент операции продуман, но все равно…
— Правильно мыслишь. Сторож есть, куда же без него, — усмехнулся Сергей Иванович. — Этот момент тоже учтен. Сегодня вечером им занялись. Нет, никто его не бил и не вязал, зачем? Просто вином со снотворным напоили. Должен сейчас дрыхнуть в своей каморке без задних ног. Шлагбаум закрыт на замок, но ключ обещали положить под большим камнем чуть в стороне. Я же говорю, всё продумано и организовано, спасибо нашим местным товарищам.
— А «Скорая» откуда? — поинтересовался я.
— Деньги и связи местных творят чудеса, — ответил капитан. — Один из «красных» медбрат. И как раз постоянно дежурит на «Скорой». Его машина официально на профилактическом ремонте. Мы ему деньги дали, он начальника гаража банально подкупил. Сказал, что к нему знакомые обратились. Попросили приболевшую бабку, которая не ходит, с родового поместья в город перевести. Якобы, чтобы здесь её лечить.
— Тогда сразу вопрос возникает, — вмешался в разговор Василий. — Чего они просто не заказали машину коммерческой клиники и не морочили себе голову? Если бы лично мне такое зарядили, я бы не поверил.
— И это учтено, — добавил Сергей Иванович. — Наш агент рассказал, что это из-за наследства. Мол, внучка её забирает к себе, потому что старую уморили своей заботой остальные родственники. Бабка, мол очень богатая и они ждут не дождутся, когда она на небеса отправится. А внучка её очень любит и хочет бабулю вытащить из этого змеиного клубка. Бабуля согласна, все бумаги подписала, но скандала опасаются. Поэтому все хотят тихо сделать.
— И что, начальник поверил? — уточнил Вася.
— А куда он денется? — капитан весело подмигнул внимательно слушавшей Алле. — Наш парень на хорошем счету. А деньги начальнику гаража очень нужны. У человека жена, две любовницы, четверо детей и всех кормить надо. Взял слово, что проблем из-за этой бабки не будет, и отдал машину на несколько часов. Зато начальник теперь по уши замазан. Из-за денег злоупотребил своим положением, и никому не признается, что давал машину.
— Похоже, русские и итальянцы родственные народы, — заржал молодой оперативник. — У них и у нас всё можно сделать и достать из-под полы. Только у них за деньги, а у нас — за бутылку.
— Перестань, — оборвала веселье Алла. — Не на курорте анекдоты травишь. Не расслабляйся, теряешь концентрацию. И другим настрой сбиваешь. Сделаем дело, можешь хоть оборжаться.
Вася замолк.
— Думаете, начальник нас не сдаст, если на него выйдут? — осторожно уточнил я. — Что-то в это не верится. Тем более, что похищение и убийство — преступления серьезные. Все на дыбы станут.
— Сдаст, конечно, — со вздохом признал Сергей Иванович. — Куда он денется? Понятно, что, если возьмутся как следует, расколют. Но чтобы машину найти и начальника допросить, время нужно. А нас уже через тридцать-сорок минут здесь не должно быть.
— А ребята-санитары, толстяк и другие кто с нами сотрудничал, мы их не подставили?
— С моими товарищами всё договорено, — посуровел командир. — В случае проблем, пути отхода показаны. И помощь необходимую окажем, вплоть до перевозки в ГДР или на Кубу. Мы своих людей не бросаем. Даже тех, кто были на подхвате, вывезем, если мои люди попросят. Нам такие бойцы и агенты всегда нужны. А с учетом будущих разборок с Западом — вдвойне. Работы в Европе, Африке и на других континентах всем хватит.
Объехав причалы, мы повернули за «жуком» на неприметную дорогу. Через пару минут подкатили к порту с другой стороны. Дорогу, как и говорил капитан, перегородил шлагбаум. Ехавший впереди Джузеппе выскочил из машины, секунду покрутился возле него, сделал пару шагов, ботинком перевернул крупный камень у дерева, удовлетворенно хмыкнул, нагнулся и подобрал ключ. Через минуту мы уже въехали на территорию порта.
— Оа, ыэ, — проблеял внезапно открывший глаза Шалманович. Из открытого рта бизнесмена свисала длинная капля вязкой пузырящейся слюны, которая через секунду размазалась жирным потеком на расстегнутой белоснежной рубашке.
— Очнулся уже? — капитан повернулся, оглядел «кассира» и брезгливо поморщился. — Мда.
— Вырубить его? — деловито спросил Вася. — А то, как бы чего не вышло.
— Не надо, — ответил Сергей Иванович. — Я же говорил, он ещё долго от воздействия препарата отходить будет. Ходить нормально и внятно говорить не сможет. Наоборот, легче будет его транспортировать.
— Как скажете, — пожал плечами парень. — Моё дело предложить.
«Жук» остановился, не доезжая до первого пирса. Толстяк выбрался из машины и быстрым шагом пошел к стоящей в отдалении яхте, на белоснежном боку которой было выведено английскими буквами «Анна-Мария».
— Вытягивайте его из машины, берите под белы рученьки и тащите на корабль, — распорядился капитан.
Через минуту они с Аллой шагали по причалу. Мы с Васей шли следом, закинув руки Генриха на плечи. «Кассир» еле волочил ноги, бекал, окал и мекал, не отдавая себе отчёта, где он находится.
Джузеппе уже подошёл к яхте и что-то крикнул. Ему сразу же ответили. На борту появился седой загорелый бородач в синей куртке. Он нагнулся, подхватил широкую деревянную доску-сходни и выставил её мостиком между яхтой и землей. Капитан передал толстяку ключи от «астон-мартина» и первым взбежал по планкам-ступенькам. Вторым пошёл Василий, подхвативший Шалмановича под колени и забросивший себе на плечо.
«Силён», — отметил я, наблюдая за оперативником, шустро поднимающимся на яхту с тяжелым грузом. Затем я галантно пропустил Аллу вперед, сделав приглашающий жест ладонью, но оперативница подхватила меня за локоть и подтолкнула к сходням.
— Не выпендривайся. Я — последняя.
Пришлось подчиниться. Алла появилась на палубе через десяток секунд после меня. Бородач поднял сходни на яхту. Шалманович сидел возле Сергея Ивановича и Василия, уставившись в пол бессмысленным взглядом.
Толстяк завозился со швартовочным канатом, распутал его и бросил концы в море. «Анна-Мария» начала медленно отплывать от берега. Куда-то исчезнувший бородач, появился на лестнице, ведущей в технические помещения, и стал за штурвал. Заработал мотор, и яхта прибавила ходу.
— Buona fortuna! Arrivederci![13] — крикнул нам вслед Джузеппе, помахав ладонью!
— Addio amico mio![14] — откликнулся капитан.
— Бай! — я вскинул ладонь в ответном жесте.
А Вася просто помахал толстяку.
— Василий, берем его, — капитан подхватил Шалмановича подмышку, старлей взялся с другой стороны и они потащили его вниз, в сторону жилых помещений. Мы с Аллой остались на палубе.
Яхта лавировала, обходя пришвартованные суда и пирс. Темная фигурка Джузеппе, стоящего на причале, стала еле видна, а потом исчезла совсем, слившись с темным маревом ночи. Огни порта ещё светились маленькими тусклыми огоньками. Через минуту пропали и они. Мы вышли в открытое море.
* * *
Когда мы зашли в небольшую каюту для экипажа, куда поместили пленника, Шалманович явно пришёл в себя. Он сидел на топчане, сгорбившись, и думал о чём-то своем. Поднятая правая рука прикована к железному стержню, торчащему из стены и поддерживающему верхнюю полку.
В мятом смокинге, красными глазами с полопавшимися капиллярами, растерянный и поникший, Генрих уже не напоминал того холеного и самоуверенного бизнесмена в казино. Даже не сразу поднял голову, когда клацнул замок и в комнате появились мы.
— Кто вы такие, и что вам от меня надо? — глухо спросил он, глянув на нас и сразу отведя взгляд. — Денег?
— Не совсем, — улыбнулся капитан. — Хотя и от денег не откажемся. Нам нужны показания.
В глазах Генриха зажегся огонёк беспокойства.
— Ничего не понимаю, — буркнул он. — Какие показания? О чём?
— О планируемом государственном перевороте в Союзе и смене конституционного строя, — любезно подсказал капитан. — Вы один из самых крупных агентов Комитета, управляющих денежными потоками, полученными от продажи нефти и других экспортных товаров Советского Союза, контактируете с заговорщиками и в курсе их дел.
— Вы меня с кем-то путаете, — пробормотал Шалманович. — Учтите, я гражданин Израиля. Моё похищение вам с рук не сойдёт.
— Во-первых, то, что ваше похищение организовано именно нами надо ещё доказать, — презрительно ухмыльнулся Сергей Иванович. — Во-вторых, на кону стоит судьба моей Родины. Поэтому на возможные скандалы и последствия, мне, и тем, кто стоит за мной, абсолютно наплевать. Повопят на Западе и утрутся. Переживем, не в первый раз. А если Моссад будет возникать, так мы через западную прессу опубликуем кое-какие документы. Например, выдержки из вашего личного дела, заведенного в разведшколе КГБ, которую вы закончили после института и ещё несколько любопытных документов. Они докажут, что в Израиле вы работали на КГБ. Это не очень хорошо и этично, согласен. Но вам и другим заговорщикам надо было думать о том, куда ввязываетесь, заранее. С такими как вы, все средства хороши.
— А у вас есть эти документы? — пробормотал побледневший Генрих.
— Конечно, есть, — улыбнулся капитан. — Приедем в Союз, я вам их лично предъявлю.
— Что вы от меня хотите?
— Показаний. Честных и правдивых. Как финансовые потоки перекачивались на Запад, вашу роль в перевороте и скупке советских активов, когда он пройдет. Кто задействован, как всё это будет осуществляться, с перечислением каждого этапа и самых мельчайших деталей.
— Кто вы такие? — прямо спросил Шалманович.
— Те, кто не позволит вам уничтожить страну, — туманно ответил Сергей Иванович. — Думаете, все решено, все предатели? Ошибаетесь, есть много людей, которые не позволят вам разрушить страну. В том числе на самом верху.
— Товарищ, — Генрих сделал ещё одну попытку. — Не знаю, о каких заговорщиках вы говорите, и кто вам вообще рассказал эту ересь. Да, я имею отношение к КГБ. Своими идиотскими действиями вы срываете важную операцию, инициированную лично председателем КГБ — товарищем Андроповым, и будете за это отвечать по всей строгости закона. Рассказывать подробности я не имею права. Свяжитесь с Евгением Питоврановым, заместителем Главы Торговой Палаты, или с Георгием Карловичем Циневым, надеюсь, знаете кто он такой. Он должен быть в курсе. Можете хоть до самого Юрия Владимировича дойти, чтобы вопросов не оставалось. Надеюсь, вы же не будете утверждать, что председатель КГБ участвует в этом, как вы говорите «заговоре». Вы вообще представляете последствия того, что сделали?
— Представляем, — хищно улыбнулся капитан. — И это нас абсолютно не пугает. Скажу больше, да, я считаю, что Андропов не только участвует в заговоре, он его возглавляет. Ещё вопросы будут?
— Вы меня убьете? — глаза у Шалмановича потускнели, лицо обессилено обмякло. — Такие вещи живым не говорят.
— Пока не собираемся. Все будет зависеть от вашего поведения, — пояснил капитан. — Если дадите показания, перебежать обратно уже не сможете.
— Что в лоб, что по лбу, — пробормотал Генрих. — Вы же понимаете, что, если даже вы не убьете, то после того, как я начну говорить, мне не жить?
— Наоборот. Только показания спасут вашу жизнь. Вы станете ценным свидетелем, которого мы будем оберегать. И вообще, у нас такое не практикуют, но у меня есть полномочия пообещать вам так называемую сделку с правосудием, как в Америке. Мы представим всё дело так, что вы изначально были нашим агентом и работали против заговорщиков. Или раскаялись, сами вышли на нас, чтобы предотвратить переворот. Возможны любые варианты. Если начнёте сотрудничать с нами, даже сидеть не будете.
— А если я откажусь?
— Мы все равно получим ваши показания. Вколем ударную дозу болтунчика. Знаете, что это такое? — усмехнулся капитан. — Можете остаться дураком на всю жизнь. Тогда нам придется вас ликвидировать. Но это будет вашим выбором.
— Не надо вкалывать болтунчик, — ответ дался Генриху с трудом. — Я буду говорить. Всё расскажу. Но у меня есть два условия.
— Какие?
— Первое, обеспечите мне надежную охрану и гарантии безопасности. Я хочу жить. Второе, выпустите меня из Союза, когда дам показания и подтвержу их перед членами Политбюро, следователями или другими людьми. Подготовите документы для легализации, поможете изменить внешность и отпустите. В СССР я жить не хочу. Может быть не сразу, а спустя некоторое время, но отпустите.
— Первое условие принимается сразу и безоговорочно. Охраной обеспечим, — кивнул капитан. — Даю слово. Другой гарантии у меня для вас нет. Что касается второго условия…
Капитан на секунду задумался и честно признался:
— Я не могу решать такой вопрос самостоятельно. Не мой уровень компетенции. Но обязательно поговорю с руководством и посодействую в этом вопросе. Это всё, что я могу обещать.
— Хорошо, — коммерсант вздохнул и отвел глаза. — Пусть будет так.
Я на мгновение отметил мелькнувшую на его лице тень удовлетворения. Похоже, Шалманович вторым условием, ещё и прощупывал почву. Если бы капитан сразу же согласился и начал уверять, что его без проблем отпустят, попутно суля золотые горы, Генрих бы понял, его используют, а потом, возможно, ликвидируют. Потенциальным мертвецам можно давать любые обещания, все равно их исполнять не придется.
«Продуманный и умный тип», — мысленно отметил я. Конечно, даже такой ответ Сергея Ивановича, не гарантия того, что всё так и будет, но шансы Шалмановича остаться живым и выбраться из этой передряги, немного повышает. Пора мне тоже вмешиваться в диалог. Пусть не думает, что мы о нем мало знаем.
— У нас, в свою очередь есть ещё одно дополнительное условие, — добавил я.
Капитан покосился на меня, но промолчал.
— Какое? — напрягся Генрих.
— Если у нас с капитаном получится договориться с руководством, чтобы вас отпустили на Запад, вы предварительно поделитесь с нами деньгами. В швейцарских банках Credit Suisse AG, Zürcher Kantonalbank, Wegelin & Co у вас открыты анонимные счета и арендованы ячейки. В них чемоданы с наличкой и мешочки с алмазами, золотом и платиной из Ботсваны и Сьерра-Леоне. Отдадите часть нам. Вернее не нам, а государству, и ступайте на все четыре стороны.
Брови коммерсанта изумленно взлетели, глаза чуть не вылезли из орбит, рот на секунду непроизвольно приоткрылся и сразу же захлопнулся.
— Откуда, ты…. простите, вы знаете? — охрипшим голосом пробормотал он.
— Работаем, — довольно ухмыльнулся капитан, кинув на меня предостерегающий взгляд.
— У вас там на добрых пятнадцать-двадцать миллионов долларов добра припрятано. Пожертвуете половину стране, и езжайте себе куда хотите.
— Да вы меня за такие деньги завалите, — криво ухмыльнулся, немного пришедший в себя бизнесмен.
— И не собирались, но вас же, понимаю, просто слова не устроят? — уточнил я. — Можно обговорить гарантии. Например, отдаете часть денег нашему человеку. Он покидает с ними банк, а вы там остаетесь. Затем забираете остальное, просите, чтобы вам вызвали охрану, доезжаете до нужного места в сопровождении бойцов на бронированной машине, а потом исчезаете. Это просто, как пример. Все нюансы можно обдумать и обговорить позднее.
— А если я прямо там, в банке на помощь позову? Вы об этом не думали? — с издевкой протянул Генрих.
— Умрёте первым. Вас можно убить за долю секунды голыми руками. Даже одним пальцем, если знать, как и куда бить, — спокойно ответил я.
— Тридцать процентов, — нехотя буркнул «кассир». — Больше отдать никак не могу. Мне же ещё на новом месте обустраиваться надо, бизнес открывать, жить на что-то.
— Сорок пять и по рукам, — улыбнулся я.
— Так, насколько я понимаю, принципиальное согласие поделиться получено? — капитан вопросительно глянул на коммерсанта. Тот вздохнул и кивнул.
— Тогда обсуждать проценты будем позже, давайте перейдем к делу.
— У меня ещё один вопрос. Можно задать? — неожиданно спросил коммерсант.
— Конечно.
— Сейчас мы находимся на яхте. Владелец, явно, человек не бедный. Такие люди обычно в авантюрах не участвуют и на такие преступления не идут. Подозреваю, что вы просто угнали яхту ради моего похищения. Не боитесь, что она уже объявлена в розыск, и через час-полтора на палубе появятся бойцы НОКС[15]?
— Не боюсь, — усмехнулся капитан. — Яхта не угнана. Хозяин — иностранец. Он прилетает в Канны только летом, чтобы поучаствовать в регате и покатать девочек. Все остальное время корабль находится в распоряжении Луиджи. Хозяин разрешает ему пользоваться яхтой, выводить её в море, даже периодически катать на ней богатеньких клиентов. У них свои договорённости. Так что, никто её не хватится. Мы смогли спокойно подготовиться к акции и перевезти сюда всё необходимое. Так что, погони с выстрелами и своего освобождения из плена можете не ожидать. Его не будет. Я ответил на ваш вопрос?
— Да.
— Тогда давайте начинать. Через четыре часа мы должны подняться на борт «Бывалого». До этого времени вы обязаны дать показания. Времени в обрез.
— Хорошо, — вздохнул Шалманович. — Давайте, начнём.
Капитан повернулся к Алле и Василию.
— Несите камеру, диктофон и ручку с бумагой, быстро. Одна нога здесь, другая там.
* * *
Ночная хмарь уже сменилась серым полумраком рассвета. Неважно чувствующий себя после препарата и длительного допроса продолжавшегося три с лишним часа Шалманович отдыхал в своей каморке. Василий и Алла сидели в каюте с рацией. Бородатый Луиджи по-прежнему стоял за штурвалом. Когда капитан предложил его подменить, итальянец объяснил, что он прекрасно выспался днём и сейчас полон сил и энергии. Я стоял рядом с Сергеем Ивановичем. Капитан напряженно всматривался в бинокль, обозревая раскинувшуюся перед нами водную гладь.
— Ну где этот «Бывалый»? Должен же уже появиться, по координатам, мы уже на месте, — бурчал капитан, продолжая водить окулярами по сторонам.
— Сергей Иванович, вы же с нашими полчаса назад по рации связывались, — напомнил я. — Вы же всё время были невозмутимы, а сейчас нервничаете.
— Потому что, самый ответственный момент, — пробурчал ГРУшник, оторвавшись от бинокля. — От него полностью зависит успех операции.
— Меня тоже сейчас немного мандраж бьет, — признался я. — Может ещё и погода влияет, и отходняк после операции.
Вдруг я увидел на горизонте еле заметную черную точку.
— Сергей Иванович, глядите, по-моему, там что-то появилось. По правому борту смотрите.
Капитан быстро приложил бинокль к глазам.
— Точно. Это «Бывалый». Дождались, — голос Сергея Ивановича чуть дрогнул.
Капитан повернулся ко мне.
— Зови наших. Пусть выходят, выводят Шалмановича, и рацию с собой захватить не забудут.
— Слушаюсь, — я, светясь от распирающей радости как новогодняя гирлянда, отдал честь и рванул со всех ног к лестнице, ведущей в каюту.
Василий и Алла уже выходили из каюты с двумя маленькими и одной большой сумкой, в которую была уложена рация.
— А мы уже к вам поднимались. — улыбнулась оперативница. — Только что наши на связь вышли, ещё раз широту и долготу уточнили, сказали что подплывают, чтобы все были наготове.
— Надо ещё Шалмановича вывести, — озабоченно сказал я.
— Алла, ты тогда поднимайся к товарищу капитану наверх, а мы этим займемся, — предложил Василий.
— Ладно, — кивнула женщина.
Коммерсант встал моментально, заспанный и измученный. Видно не отошёл ещё от воздействия парализующего препарата. Но сразу же дисциплинированно пошел с нами.
Так и вывели его на палубу. Первым поднялся я, затем Шалманович, замыкал нашу троицу старлей. Корабль уже подошел совсем близко, сбавил ход, а потом вообще замер, качаясь на воде. Бородач, управляя штурвалом, подошел к носу эсминца вплотную и остановился возле левого борта чуть ли не в притирку. Сверху с корабля сбросили трос. Его сразу поймал Вася. Затем прилетела веревочная лестница, подхваченная Аллой.
— Давай, Генрих, твоя очередь, — капитан заткнул рот Шалмановича кляпом, натянул на голову мешок, вытащенный из сумки. — Гордись, поедешь наверх, как король с комфортом.
— Зачем? Мы же договорились, — просипел «кассир».
— Договорились, — подтвердил капитан, заводя ему руку за спину и защелкивая на запястьях наручники. — Всё в силе. Моя задача, довезти тебя в целости и сохранности. Вот и страхуюсь от неожиданностей. Вдруг ты решишь прыгнуть в воду и утопиться, кто тебя знает. Или драку на борту устроишь, разбудишь товарища особиста, который сейчас спит крепким сном, или морячков. Нам этого не надо.
Шалмановича обвязали веревкой на спине и подмышками, два раза дернули за трос и «кассира» начали быстро поднимать. Когда он поднялся почти к самому верху, двое дюжих матросов схватили его и затащили на палубу.
— Всего доброго, друзья, — пожелал нам на чистом английском бородач, неслышно подошедший сзади.
— Прощай, Луиджи, попутного ветра тебе, — вздохнул капитан, и пожал руку итальянцу.
Алла крепко обняла и поцеловала в щеку забавно покрасневшего морского волка.
Мы с Василием тоже пожали итальянцу руку.
— Первой идёт Алла, за ней Алексей, потом Василий, последним я. Лезем по очереди. Строго по одному. Пока первый не окажется на корабле, второй не начинает, — распорядился капитан.
Алла схватилась за веревку и бодро полезла вверх, шустро перебирая ногами по веревочным ступенькам, как настоящий моряк. Ветер теребил куртку, дергал аккуратно завязанные резинкой волосы, оперативница продолжала двигаться наверх, не обращая на это внимание. Когда она стала на палубу, карабкаться по веревке начал я.
Никаких проблем не возникло, и я быстро долез до борта, там меня подхватили крепкие руки улыбающихся парней в бескозырках. Через секунду я оказался на корабле, среди приветливых родных лиц.
«Наши, наконец-то. Как же здорово снова оказаться дома».
Хотелось что-то восторженно заорать, обнять моряков, схватить улыбающуюся Аллу в охапку и закружиться по палубе от переполняющих душу эмоций. Удар Джека до сих пор давал о себе знать, но мне было наплевать на ноющую тупую боль. Все тревоги, погони, драки, постоянное нервное напряжение остались позади, в туманных Каннах и заснеженном Гамбурге. Скоро снова придется рисковать и сражаться с заговорщиками. Но сегодня мы справились, победили, выполнили задание, и что самое главное, вернулись домой. Еще одна важная часть работы по спасению страны сделана. У нас всё получилось!
Sì, compagno — да, товарищ.
Mordi e fuggi — лозунг итальянских «Красных Бригад» — «Бей и беги»!
Buona fortuna! Arrivederci! — Удачи! До встречи!
Addio amico mio — Прощай мой друг!
НОКС — Nucleo Operativo Centrale di Sicurezza (N.O.C.S.) или NOCS — антитеррористическое спецподразделение итальянской государственной полиции. Сформировано для выполнения самых сложных задач по освобождению заложников, пресечению криминальной деятельности, охране VIP-персон и противодействию терроризму. Организационно подчиняется Центральной директории полиции общественной безопасности итальянского министерства внутренних дел. Образовано в 1978 году. Решение о создании НОКС было принято после теракта на Мюнхенской Олимпиаде в 1972 году.