Печчеи любил центральную площадь Турина. Для Аурелио Сан-Карло была олицетворением древней истории, красоты и величия родного города.
В 15 веке сюда перенесли столицу герцогства Савойя, и город обрел вторую жизнь. В семнадцатом столетии начались работы по созданию площади и возле неё стали появляться роскошные дворцы и особняки в модном тогда стиле «барокко». Здесь все дышало аристократичностью и величавой красотой поздней эпохи Ренессанса. Центр площади украшал монумент знаменитому Эммануэлю Филиберто — герцогу Савойи и графу Пьермонта, известного под прозвищем «Железная Голова». Полководец и реформатор восседал на коне в полном рыцарском доспехе, и вытаскивал из ножен меч. Скульптору удалось изобразить горделивую осанку Филиберто и поймать движение, идущего шагом жеребца.
Церкви-близнецы Сан-Карло и Сан-Кристина, отделенные друг от друга узкой улицей, были возведены по приказу Кристины де Бурбон — дочери Марии Медичи и Генриха «Четвертого» Наваррского. С фундаментальными колоннами, пышной лепниной и барельефами, фигурками святых и огромными овальными окнами, они завораживали взгляды не только многочисленных туристов, но и итальянцев, приехавших в город по своим делам.
Трехэтажные огромные дворцы PalazzoSolaro del Borgo и Palazzo Guido Villa, построенные богатейшими аристократическими семьями Италии того времени, с портиками, галереями и старейшими кафе города, тоже создавали неповторимый исторический образ города. Печчеи обожал это место, оно наполняло его особой энергией, дарило вдохновение и хорошее настроение.
Поэтому, когда ему позвонил Гвишиани, Аурелио сразу же предложил встретиться в «Caffè Torino» на площади Сан-Карло.
Без пятнадцати два черный «Aston Martin Lagonda» бесшумно подкатил ко входу в кафе, привлекая внимание окружающих своими необычными угловатыми формами и длинным клиновидным кузовом. Мощный, похожий на медведя, водитель Витторио, являющийся одновременно телохранителем Печчеи, остановил машину, выпрыгнул из автомобиля и галантно открыл дверь шефу, привычно стрельнув глазами по сторонам. Ничего настораживающего он не заметил. Недалеко проходила парочка оживленно болтающих туристов, пожилой мужчина в длинном пальто до пят увлеченно снимал окружающие достопримечательности, щелкая кнопкой фотоаппарата. У входа в кафе, за одиноким столиком, вынесенным наружу, сидела седая леди, неторопливо смакующая кофе.
«И чего её в январе на улицу понесло?» — озадачился Витторио. — «Когда летом здесь сидят толпы туристов, это понятно. А зимой? Ещё и столик вынесли. Необычно».
Впрочем, старушка никакой опасности не представляла, спокойно сидела, облокотившись на спинку стульчика, пила кофе маленькими глотками, блаженно прикрывая глаза и выдыхая морозное облачко пара, и телохранитель сразу о ней забыл.
Аурелио уже шел ко входу в кафе, чуть замешкавшийся телохранитель двинулся следом, прикрывая шефа со спины и посматривая по сторонам. Печчеи вошел в портик с колоннами, привычно переступил через символ города — бронзовое изображение быка, выбитого на каменной плите, наступив ботинком на копыто животного. Среди коренных жителей Турина существовало поверье: если стать ногой на любую часть тела этого животного за исключением брюха, можно загадать любое желание и оно обязательно сбудется.
Печчеи не особо верил в подобные суеверия, но каждый раз приезжая пообедать или поужинать в любимое место, обязательно «задевал» часть тела быка. На всякий случай, чтобы привлечь удачу. Это уже стало обязательной традицией посещения «Caffè Torino».
Когда основатель Римского клуба и один из самых известных и богатых людей города зашел в кафе, стоящий у стойки мэтр, о чём-то беседующий с барменом, повернулся, увидел гостя, расплылся в широкой улыбке и поспешил навстречу.
— Сеньор Печчеи, счастлив вас видеть, — защебетал он, всем своим видом демонстрируя дружелюбие и радость.
— Привет, Марко, — величественно кивнул миллионер. — Человек, с которым у меня назначена встреча, появился?
— Конечно, пять минут назад, — сразу же ответил метрдотель. — Как вы просили, мы сразу провели его на второй этаж, усадили за ваш любимый столик у окна. Предложили на выбор кофе с круассаном или вино «Бароло» с фруктовой нарезкой.
— Сказали, что за мой счёт? — уточнил Печчеи.
— А как же. В первую очередь.
— И что он выбрал?
— Вино с фруктами. Сидит тихонько потягивает напиток из бокала и ждёт вас.
— Понятно, спасибо, Марко.
— Вас проводить?
— Не нужно, — усмехнулся Аурелио. — Минут через пять пришли официанта, мы сделаем заказ.
— Хорошо, сеньор, — поклонился мэтр.
Печчеи с телохранителем поднялись по широкой винтовой лестнице. Гвишиани, смуглый мужчина с седыми волосами, зачёсанными назад, и щегольскими усиками, сидел у окна, с бокалом в руке, с задумчивым видом обозревая открывшуюся перед ним живописную панораму площади.
Когда Печчеи с водителем зашел на этаж, он повернулся и заметил новоприбывших.
— Mio amico![16] — радушно воскликнул коммерсант, раскинув руки. Ещё мгновение назад мерцавший в его глазах холодный, настороженный блеск исчез, сменившись теплотой и бурно выражаемой радостью. Только опытный психолог за блеском белоснежной улыбки и показным радушием мог уловить еле заметную фальшь.
— Привет! Рад тебя видеть, дружище, — ответил на английском Джермен. Он тоже излучал доброжелательность и счастье от встречи со старым товарищем. Такое же неискреннее, как и у Печчеи. Но два опытных интригана знали правила игры, и абсолютно не обманывались, оценивая эмоции друг друга.
Аурелио и Джермен сердечно обнялись и расцеловались в щеки, как принято между итальянцами при встрече с родственниками и друзьями. Телохранитель, по знаку босса, уселся за соседний столик.
— Как доехал, нормально? Без происшествий? — поинтересовался Печчеи.
— Отлично, — Гвишиани пригубил вино из бокала, и на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь вкусовой палитрой напитка. — Всё, как всегда. Без происшествий и проблем. Ты же знаешь, благодаря Андропову, железного занавеса для меня не существует. Пропускают как дипломата, сразу, даже багаж не досматривают.
— Это хорошо, — кивнул коммерсант. — Я слышал у Андропова возникли небольшие проблемы.
— Небольшие, — подчеркнул Джермен. — Пока всё идет, как задумывалось, за некоторым исключением.
— Как мне сказали, за последний месяц-полтора ГРУ провела большую чистку, — заметил основатель «Римского клуба». — Арестовали много американских и английских агентов в своих рядах. Даже Калугина взяли, а он нам был необходим, для реализации плана.
— Это, конечно, плохо, — поморщившись, признал Гвишиани, — но не критично. Главное, что Олег успел принять яд при задержании. И ГРУшникам уже ничего не расскажет. Ни о сотрудничестве с американцами, ни о работе с нами. Как вы знаете, он был не главной, а второстепенной фигурой. И вывод его из игры в глобальных раскладах ничего не изменит. Что же касается остального, вас проинформировали верно. И тут тоже такая же ситуация. Неприятно, но по большому счёту ни на что серьезно не повлияет. Слишком глубоко зашли все процессы. Нам требуется ещё несколько лет. Сначала, как вы знаете, Андропов должен прийти к власти. Потом планомерно, уничтожить систему управления Союза, окончательно доломать идеологическую машину и разогреть недовольство народа партией до критической точки.
— Правильно, — улыбнулся Печчеи. — Я всегда говорил, и повторю ещё раз. СССР и другие страны соцлагеря надо вскрывать аккуратно и последовательно, как консервы перочинным ножом. И делать это необходимо изнутри. Не забывайте, друг мой, на кону слишком большой куш — треть мировой экономики и ваше вхождение в круг сильных мира сего — международной элиты, стоящей над законами и всеми условностями. Вы можете занять достойное место среди нас — тех, кто управляет этим миром: королей, финансистов, промышленников, потомственных аристократов. В вашем распоряжении будет территория с богатейшими ресурсами на планете. Мешает всему этому СССР. Это камень преткновения, стоящий на нашем пути. И Карфаген должен быть разрушен.
Аурелио замолчал, заметив направляющего к ним официанта.
— Здравствуйте, сеньор Печчеи, — угодливо склонился над столом брюнет в черной безрукавке, безукоризненно отглаженных брюках, белоснежной рубашке, и галстуке-бабочке. — Что будете заказывать?
Молодой человек держал ручку и блокнот, готовясь записывать.
— Привет, Бернардо, — кивнул миллионер. — Давай посмотрим.
Он открыл папку «меню» и задумчиво пробежался глазами по спискам блюд.
— Мой друг, позволите мне сделать заказ за вас? — спросил Аурелио у Гвишиани.
— Конечно, я вам полностью доверяю, — откликнулся Джермен.
— Тогда две порции стейка с печеным картофелем, две брускетты «Капрезе», рекомендую, здесь их отлично готовят, — обратился коммерсант к русскому «другу».
Официант заскрипел ручкой по листу, сосредоточенно записывая заказ.
— Витторио кофе и пару бутербродов принеси. А нам ещё парочку салатов с курицей и авокадо, а также два капучино, когда мы будем заканчивать. Хватит, пожалуй, — решил Печчеи, захлопнув папку.
— Хорошо, сеньор, — кивнул официант, дописал последние строки заказа и развернулся, собираясь уходить.
— Я бы ещё от бокала «мартини» не отказался. Мне говорили, здесь подают отличный «Россо», — добавил Джермен.
— Бернардо, — крикнул вслед уходящему брюнету глава «Римского клуба».
Официант притормозил и развернулся:
— Слушаю, сеньор.
— Принеси бокал мартини моему другу. «Россо».
— Хорошо, сеньор, — кивнул брюнет.
— Ну как тебе «Турино»? — добродушно спросил Аурелио, — нравится?
— Очень красиво, — признался Гвишиани, окидывая взглядом огромные хрустальные люстры, арку из красного дерева, лепнину на потолке. — Такое впечатление, что попадаешь в другую эпоху. Лет на сто-двести назад.
— Неудивительно, — тонко улыбнулся основатель «Римского клуба». — Это кафе открыто в начале двадцатого века. В нашем городе есть заведения постарше, насчитывающие несколько веков. Стены некоторых из них помнят даже Урбано Раттацци[17] и Фридриха Ницше. Но только здесь хозяева идеально воспроизвели символизм ушедшей эпохи королей и аристократов. Это кафе с особой атмосферой. Оно стало символом моего Турина — величественного и прекрасного, первой столицы объединенной Италии и «колыбели свободы».
Подошел официант, и Печчеи замолчал. Брюнет расставил бокалы: перед Гвишиани — с мартини, а рядом с Печчеи — пустой, наполнил его вином и тихо удалился.
— Ладно, друг мой, прости старика за это небольшое лирическое отступление, просто я люблю свой город, — добродушно сказал Печчеи. Он по-прежнему дружелюбно улыбался, но глаза, ставшие вдруг настороженными и внимательными, выдавали коммерсанта.
— Рассказывай, как там у тебя дела? Двигаются?
— Все нормально, Аурелио. Конечно, двигаются. Ты же знаешь, план, разработанный совместно с вами, принят к исполнению и активно реализуется. Партийные бонзы все больше сажают государство на нефтяную иглу. И уже боятся прогневать коллективный Запад своими недружественными шагами. Перестали поддерживать наиболее радикальные коммунистические движения в Латинской Америке и Европе, стараются быть «своими». А значит, играют по нашим правилам. Специалисты в МИПСА и ВНИИСИ активно готовятся. Бобков лично контролирует процесс подбора кадров, отдавая предпочтение молодым диссидентам, изначально критически настроенным к советскому строю. Разумеется, тем, у кого хватает ума не заявлять о своей оппозиционности открыто. Их взгляды выявляются путем специальных тестов, рацпредложений и откровенных разговоров, что «в стране нужно многое менять». В МИПСА эту публику, как сам знаешь, «доводят до ума». Уже практически выращено целое поколение специалистов: социологов, экономистов, ученых, идеологов, готовых провести необходимые нам преобразования.
Железный занавес треснул. В страну уже вошли представители частного капитала — твой «фиат» и «кока-кола». И это только первые ласточки будущей эпохи перемен. На данный момент у нас уже всё подготовлено к первому этапу — взятию власти. Юрию Владимировичу нужно ещё некоторое время, чтобы решить определенные дела, а потом убрать Брежнева. Он намеревался сделать это позже, но в связи с последними событиями, у нас имеется стойкое ощущение, что нужно поторапливаться. В Союзе обнаружились силы, которые могут нам эффективно противодействовать. Это, прежде всего, начальник ГРУ, генерал армии Петр Иванович Ивашутин и его единомышленники. В последнее время он встречался с первым секретарем компартии БССР — Машеровым и членом Политбюро Романовым. Есть подозрение, что они тоже могут начать действовать против нас.
— Так почему вы не уберете этого Ивашутина? — нахмурился Печчеи. — Сами должны понимать. Чем дольше с этим тянете, тем больше проблем возникнет.
— К сожалению, не всё так просто, — вздохнул Гвишиани. — Пытались уже. Не получилось. Ликвидатора взяли. Дал ли он показания, что сейчас с ним, мы не знаем. Его из здания ГРУ куда-то перевезли, куда, неизвестно. Вторая попытка ликвидации Ивашутина в этих условиях будет выстрелом себе в висок. Поэтому, мы решили, как можно скорее избавиться от Брежнева, предположительно в конце января, после новогодних праздников. А потом, когда у Юрия Владимировича будет вся полнота власти, можно уничтожить и Ивашутина.
— Ладно, — буркнул основатель «Римского клуба», — надеюсь, у вас всё получится. Иначе все наши труды последних лет будут напрасными. А как здоровье сеньора Андропова? Насколько мне известно, оно далеко от идеального? Может нужно ускориться?
— Не буду вас обманывать, сеньор Аурелио, — вздохнул Джермен. — Здоровье Юрия Владимировича не идеально. Давние проблемы с почками, ещё кое-что, озвучивать не хочу. Самое плохое, что мы готовили ему в преемники относительно молодого, но очень перспективного Михаила Горбачева. В случае смерти Юрия Владимировича, он должен был продолжить необходимые реформы. Но нашим противникам удалось его дискредитировать и, естественно, заблокировать продвижение в секретари ЦК. Подозреваю, что с помощью людей давнего противника Андропова — министра МВД Николая Щелокова. Сейчас однозначного преемника Юрия Владимировича нет. Нами рассматривается кандидатура посла СССР в Канаде — Александра Николаевича Яковлева. После устранения Брежнева, планируется перевести его в руководство Института Мировой Экономики и Международных Отношений. Предыдущего директора — Иноземцева с этой должности уберем. Юрий Владимирович хочет присмотреться к нему, и, если вопросов не возникнет, начнёт двигать Яковлева в ЦК, а потом и в Политбюро. Раньше ничего решить не получится, к сожалению. Остальные — ненадежны.
— Плохо, — Аурелио скривился, как будто проглотил лимон целиком. — Слишком много в этом слабых мест. В любой момент всё, что мы делали, может полететь в тартары.
— По-другому не получится, — развел руками Гвишиани. — Учтите, и сам наш план, который, кстати, вы прекрасно знаете и одобрили, как уже говорил, рассчитан на несколько лет планомерной и скрупулезной работы. Сразу уничтожить и развалить такую махину как Союз не получится. В Политбюро сидят Щербицкий, Пельше и Гришин. Не говоря уже о Романове. Да и Суслов, этот старый догматик, очень неоднозначная личность. В руководстве армии, если не считать занимающегося производством танков, ракет и самолетов Устинова, Огарков, Ахромеев и множество других советских военачальников, прошедших войну и являющихся патриотами СССР. Они будут сопротивляться. Этих людей надо убрать с постов. За один день такая задача не решается. И общественное мнение подготовить нужно. А делается это постепенно. Самая первая задача — взять власть. Затем «завинчиванием гаек», озлобляем население, настраиваем его против КПСС. Потом запускаем в продажу дешевую водку. На этом фоне «прогрессивные реформы», с открытием кооперативного движения, «гласностью» со шквальной критикой коммунистов, упадут на благодатную почву. Уберем старого идиота Лапина, посадим на телевидение, в главреды «Правды», «Огонька», «Московских Новостей» своих людей, кандидатуры уже есть, или договоримся со старыми, они в большинстве своем будут делать то, что им скажут, и начнём работать. Через несколько лет информационного прессинга, антисоциалистической и антикоммунистической пропаганды большинство народа будет рукоплескать развалу Союза. Да что я вам рассказываю? Вы же сами это прекрасно знаете, неоднократно обсуждали.
— Для этого надо, чтобы у нас были эти несколько лет, — заметил Печчеи, и отхлебнул из бокала.
— Вот поэтому Юрий Владимирович решил ускорить события и убрать Брежнева в конце месяца, после новогодних праздников, — многозначительно ответил директор ВНИИСИ. — После того, как он станет генеральным секретарем, задача значительно упростится.
Заговорщики заметили подходящего к ним официанта с подносом и замолчали.
Официант быстро расставил перед ними тарелки и незаметно удалился.
— Давай ненадолго отвлечемся от наших проблем и отдадим должное стейку. — Печчеи глазами указал на исходящее паром жареное мясо. — И обязательно попробуй брускетту «Капрезе». Она — божественна…
Из ресторана Аурелио и Джермен вышли только спустя три часа. Сначала верный Витторио, пройдя вперед, распахнул дверь и посмотрел по сторонам. Затем на улице появились, продолжая беседу, Гвишиани и Печчеи.
Над Пьяцца Сан-Карло сгустились сумерки. Дул холодный пронизывающий ветер. Людей на площади заметно поубавилось. Рядом пробежала стайка веселой молодежи. Затем степенно и никуда не торопясь прошла пара средних лет. Метрах в двадцати, у голубого байка «хонда» стояли два мотоциклиста в кожаных куртках: рослый парень и белокурая девушка со спортивной сумкой. Они о чем-то разговаривали, оживленно жестикулируя.
Печчеи автоматически поправил ворот пальто и поежился. Почему-то ему стало не по себе.
— Я поручился за вас перед Дэвидом. Сказал, что у тебя и твоих друзей всё получится. Отрекомендовал, как отличного делового партнера в будущем. Не подведи меня.
— Ты имеешь в виду мистера Рокфеллера? — хрипло поинтересовался Гвишиани, у него сразу похолодело на сердце и пересохло в горле.
— Именно, — улыбнулся Печчеи. — Ты же встречался со стариной Дэвидом на нашем банкете. Сам должен понимать его статус.
Они дошли до машины, водитель открыл дверцу, прыгнул за руль и включил зажигание. «Астон-мартин» довольно заурчал мотором, разогреваясь.
— Тебя подвести? — спросил Аурелио. — Где ты остановился?
— В «Рома э Рокка Кавур», — улыбнулся Гвишиани. — Но подвозить никуда не надо. Я хочу прогуляться по городу. Давно в Турине не был.
— Как скажешь, — пожал плечами Печчеи. Неожиданно его взгляд снова зацепился за мотоциклистов. Парень и девушка закончили спор, натянули каски и прозрачные очки. Мужчина завел злобно зарычавшую «хонду», девушка пристроилась сзади, положив сумку перед собой и крепко обхватив спутника за талию.
Хонда взревела мотором, резко рванула с места, сделала крутой зигзаг, остановившись перед онемевшими Печчеи и Гвишиани. Всё понявший телохранитель распахнул дверь, и начал выпрыгивать из машины, одновременно в полете выхватывая вороненый кольт М1911А1. Но было поздно. В руках у блондинки, появился вытащенный из раскрытой сумки «узи». Её спутник выхватил из-за пояса «ремингтон».
Затрещал «узи», загремел «ремингтон». Горячие гильзы звонкой дробью застучали по булыжникам мостовой. Изумленный Печчеи увидел, как голова Гвишиани взорвалась кровавым фонтаном, разбрызгивая серую кашицу мозгов и кусочки костей. Рядом бесформенным кулем хлопнулся на каменную поверхность Витторио, выронив из руки кольт. И это была последняя картинка, запечатлевшаяся в мозгу Печчеи. Очередь из пистолета-пулемета перечеркнула его наискось, разрывая в клочья дорогую английскую шерсть пальто. Аурелио мягко осел назад, привалившись спиной к угловатой поверхности «астон-мартина».
«Не принёс бык удачу. Чёрт, я похоже умираю»… — мелькнула последняя мысль в угасающем сознании.
Мотоцикл ринулся вперед, остановившись рядом с тремя телами под расплывающимися лужами крови.
Мужчина направил пистолет в голову Аурелио и нажал на спусковой крючок. Голова коммерсанта мотнулась, на лбу появилось небольшое отверстие.
Мотоциклист сунул пистолет за пояс, его спутница кинула узи с дымящимся стволом в сумку. «Хонда» вновь заурчала мотором и полетела вперед, через пару секунд растаяв в одной из узких улочек, прилегающих к Пьяцца Сан-Карло.
Mio amico — мой друг (итал.)
Урбано Раттацци (итал. Urbano Pio Francesco Rattazzi; 20 июня 1808, Алессандрия, Пьемонт — 5 мая 1873, Фрозиноне, Лацио) — итальянский политик и государственный деятель, дважды избирался премьер-министром. Считается одним из основателей современной Италии.