— Тогда всё, мы поехали, — капитан неторопливо встал, повел плечами, разминая затекшую спину, и протянул мне руку:
— Я доложу обо всех твоих предложениях Петру Ивановичу. Сам понимаешь, решение принимает он. Думаю, никаких проблем не возникнет, и генерал согласится. Это действительно хороший вариант немного опустить янки на грешную землю.
— Если получится, скандал выйдет большой, и ЦРУ некоторое время будет не до нас, — улыбнулся я, пожимая руку. — Правда, придется потратиться и как следует поработать, но результат того стоит.
— Ты, главное, глупостей никаких не делай на эмоциях, — попросил ГРУшник. — Никто тебя силком отправлять на Кубу не будет, хоть это, в сегодняшних условиях, лучший вариант. С тобой считаются и к твоему мнению прислушиваются. Раз хочешь быть полноценным участником операции, будешь. Думаю, Петр Иванович тебе не откажет. Тем более, зная твои способности…
Разговор с Сергеем Ивановичем длился часа три с небольшими перерывами. Около часа капитан посвятил покушению на Ивашутина. Он дотошно выспрашивал самые мельчайшие детали: с какой стороны от убийцы находилось здание ГРУ, как стояли автомобили. Уточнял примерные габариты баллончика с ядом, как он наносился на ручку, с какой стороны ликвидатор подходил к машине, заставлял дотошно вспоминать каждый момент сна, занося сведения на бумагу. Ещё час мы обсуждали план действий против ЦРУ. Капитану он понравился, но мой энтузиазм он немного остудил, напомнив, что решение будет принимать Ивашутин. Правда, сказал, что после того как разберемся с покушением, постарается организовать нам встречу, так как начальник ГРУ гарантированно захочет меня увидеть и выслушать.
Затем нас отвлек приехавший обратно Василий. Старший лейтенант отрапортовал о выполнении задания, был отправлен обратно в машину, но в тамбуре парня перехватил Березин и утащил в смежную комнату отпаивать чаем.
Мы продолжили разговор. По моей просьбе Сергей Иванович рассказал о новых людях, обеспечивающих мою охрану. Семью Васи он знал давно. Отец — армейский майор, вышел на пенсию, заслуженный человек и старый друг Сергея Ивановича. Алла — сотрудница военной разведки, около 15 лет проработавшая в США и странах западной Европы. Капитан тоже знал её давно, и был уверен, что женщина не подведет.
Оба отлично стреляют, обладают аналитическим складом мышления, владеют рукопашным боем, знают основы охраны и оперативной работы. Алла — опытный сотрудник, патриотка, идейный противник Запада, проверенная во всех отношениях. Вася — молодой, но перспективный и тоже показал себя хорошо.
Я попросил капитана дать весточку моим родителям, что со мною все в порядке. Особенно переживал за маму, она сейчас, точно места себе не находит. И Игорю Семеновичу дать знать, что жив-здоров.
Сергей Иванович согласился заняться этим вопросом. Правда, сказал, что это против всех правил конспирации и то, только в виде исключения, потому, что отец и Игорь Семенович — сами военные, являющиеся секретоносителями, и никому ничего не расскажут. Да и знать, где я, они не будут.
Капитан также пообещал сообщить Ивашутину, что я хочу с ним встретиться. Дальше начальник ГРУ сам решит как, где и когда это организовать.
Потом мы все вместе ужинали и пили чай. Капитан познакомил меня с Василием. Парень мне понравился. Спокойный, обстоятельный, не суетящийся и знающий себе цену. Мы поели разогретые Иваном Дмитриевичем макароны с тушенкой, попили чай с пряниками, поговорили о всяких мелочах. Затем капитан и старлей собрались ехать. Березин предлагал им переночевать, мол, в хате места всем хватит, куда ехать на ночь глядя, но Сергей Иванович отказался, сославшись на срочные дела. Василий пошел разогревать машину, дед — открывать ворота, а капитан задержался, чтобы сказать мне пару слов.
Сергей Иванович с напарником уехали, а мы с дедом убрали со стола и отправились спать. От лежака на печке исходило приятное тепло, я свернулся калачиком под толстым пуховым одеялом, обнял огромную подушку и провалился в сон…
Мне снился знакомый речной берег, недалеко от пионерского лагеря, ставшего временным пристанищем для детдомовцев. В конце ноября после банкета с шашлыками, когда малышня отправилась спать, мы с ребятами поехали на речку. Грелись у костра, пели песни, а потом мы с Аней вышли на берег и сидели на песке, созерцая неподвижную водную гладь и темно-синее небо с тускло мерцающими вдали точками звезд. Именно в тот момент, когда зеленоглазка обиделась и бежала от меня прочь, я первый раз почувствовал, что испытываю не простую симпатию и влечение к красивой девушке, а нечто большее…
Хмурое, черное небо злобно нависло над зеркальной гладью реки. Угрожающе качались черные ветки деревьев, истерично дрожали кусты, вкрадчиво шуршали листья, предвещая беду.
На обрывистом склоне стояла Аня. Ветер безжалостно трепал подол легкого белого платья, настойчиво дергал черные шелковистые пряди, яростно теребил кружевной воротничок, поднимал и кружил вокруг одноклассницы мутную серую волну грязного песка. Но она каким-то чудом не касалась девушки. Подсвеченная желтым лунным светом, одинокая фигурка любимой в белоснежном платье, сияла изнутри, разгоняя щупальца тьмы, назойливо втягивающие Аню в черную бездну ночи.
Лицо девушки было печальным и спокойным. В прячущихся за длинными пушистыми ресницами колдовских зеленых глазах плескалась вселенская тоска. Девушка сделала решительный шаг вперед, вплотную подойдя к обрыву. Еще чуть-чуть и она камнем полетит вниз. И темная бездна воды сомкнется над нею, принимая в свои объятья.
«Этого нельзя допустить, Аня, нет»! — предчувствие катастрофы обожгло сердце леденящим холодом. Я бросился вперед, спотыкаясь о ветки и камни, наваленные на песке.
— Аня, стой, не надо, — кричу во всю мощь легких, но из моего горла вырывается лишь жалкий хрип.
Я продолжал бежать. Падал, и снова поднимался, отталкиваясь руками. Хватался ладонями за сучки и землю, изо всех сил карабкался на холм, стараясь успеть.
Девушка что-то почувствовала и развернулась ко мне. Её лицо вспыхнуло радостью, зеленые глаза засветились от счастья. Я сделал последний рывок, оказался совсем рядом, Мои руки судорожно схватили девушку за талию, оттаскивая в сторону от обрыва. Аня улыбнулась и хотела что-то сказать, но внезапно фигурка девушки осыпалась черным пеплом, оставив в моих руках, уже ощутивших теплое и податливое тело подруги, лишь тоскливую пустоту.
Я резко распахнул глаза, выныривая из сна. Одеяло, подушка и простыня были мокрыми от пота.
«Что это было?! Обычный кошмар или предупреждение? А если предупреждение, то, что оно значит? Не хватало еще, чтобы с Аней что-то произошло. И что мне после всего этого делать? Всё бросить и мчаться в Новоникольск? Подставлюсь сам и подставлю Сергея Ивановича, Ивашутина и всех остальных. И дело пострадает. А если тревога ложная и это просто сон, вызванный чувством вины и желанием снова увидеть зеленоглазку? Даже не знаю, как поступить. Черт возьми! Я не хочу и её потерять», — мысли испуганными зверьками метались в голове, наращивая уровень паники и снова успокаивая.
Верное решение пришло само. Как следует, прокрутив его в голове, я успокоился, откинул в сторону одеяло, бодро вскочил с печки, и помчался умываться.
Березин уже сидел в коридоре. Крякая от удовольствия и прикрывая глаза, он смаковал маленькими глотками исходящий клубами пара чай.
— Доброе утро, Иван Дмитриевич, — весело поздоровался я.
— Доброе, — ухмыльнулся старик и поставил железную кружку на стол. — Спалось хорошо?
— Нормально, — кивнул я, — Иван Дмитриевич, надо бы позвонить в одно место. Желательно отъехать подальше отсюда. Сможем?
— Можно попробовать, — дед задумчиво поскреб пятернею затылок. — А зачем тебе это надо?
— Да сон странный приснился, — вздохнул я. — Хорошему человеку может грозить опасность. Честно говоря, я не уверен, что именно этот сон не просто кошмар, а предупреждение. Но принять кое-какие меры на всякий случай нужно.
— Если человек хороший, тогда, конечно, — согласился Иван Дмитриевич. — Ты к себе в город звонить собрался? Кому-то из своих?
— Да, — кивнул я.
— Это плохо, — заявил дед. — Учти, если тебя ищут, телефоны могут быть под контролем. Не все, понятно. Зачем так рисковать? Давай сделаем по-другому.
— Как? — поинтересовался я.
— Очень просто, — улыбнулся Березин, — свяжемся с Сергеем Ивановичем.
— Не годится. Я тщательно всё прикинул. У капитана и так забот полон рот. Пусть сейчас с покушением на Ивашутина разберется. А теперь представьте, вот рассказал я ему свои опасения. Непонятно, стоит ли реагировать или нет. Опять же придется подключать людей, задействовать ресурсы. А если это просто сон, не несущий никакого тайного смысла? В случае с Ивашутиным, всё было четко и прозрачно, я был уверен, что это предупреждение. А сейчас нет. Зачем профи отвлекать по сомнительным основаниям? В Новоникольске у ГРУ особо никого нет. Можно задействовать военных из части, например, разведчиков Макарова. Но они не профи именно в охране и слежке. Могут диверсию организовать, часового бесшумно снять, а слежка и охрана — совершенно другие функции. И если их задействовать, это поднимет ненужную волну. В первую очередь, привлечет внимание КГБ и ЦРУ. Особисты сто процентов будут в курсе, а потом ещё и объяснений у военных попросят. Мол, в связи с чем, такие движения? У нас же не город, а большая деревня. Все всё видят и знают. Зачем так демаскироваться? Гораздо проще связаться с Игорем Семеновичем или Серегой Мальцевым и попросить их присмотреть за Аней. Они не откажут.
— Я так понял, опасность может угрожать девушке? — старик наморщил лоб, что-то прикидывая. — Твоей?
— Моей, — вздохнул я. — Мы с Аней в одном классе учимся. Недавно встречаться начали.
— Хочешь созвониться с друзьями? — прищурился дед, — забыл, что тебя активно ищут и лучше тебе вообще отсюда никуда не выходить?
— Да помню я всё! — с досадой воскликнул я. — Но что делать? На заднице сидеть и ждать пока с ней что-то случится? Я же потом себе этого не прощу.
— Именно, — жестко отчеканил дед. — Ты будешь сидеть здесь, как выразился, «на заднице». В Москву звонить твоим друзьям поеду я. Сейчас мы с тобой позавтракаем, покумекаем, как это красиво сделать, и что говорить. Дашь мне телефоны, и будешь ждать меня здесь. Считай это приказ старшего по званию, и он не обсуждается. По-другому не получится, надеюсь, сам понимаешь, почему.
— Понимаю, — вздохнул я. — Договорились. Спасибо вам большое, Иван Дмитриевич.
* * *
Пименов, — задумчиво произнес Ивашутин. — Где-то я эту фамилию слышал.
— Вот можете ознакомиться с выпиской из личного дела, я в отделе кадров получил, — капитан протянул генералу лист бумаги.
Начальник ГРУ взял выписку и впился в неё глазами:
— Так, Пименов Олег Борисович, двадцать восьмого года рождения. Отец — рабочий, мать — служащая. Здесь все нормально. Работал в Африке, Азии и других странах, контактировал с национально-освободительными движениями. Успешные операции, знаки отличия. Вроде, хороший сотрудник. Сейчас майор Третьего направления Пятого управления Специальной разведки.
Ивашутин поднял глаза:
— Получается, этот красавец из орлов Лавренова?
— Да, — подтвердил капитан. — В подчинении у Николая Николаевича. Основная специализация — ликвидатор. Но официально, понятно, оперативный работник.
— Ладно, — начальник ГРУ хлопнул ладонью по столешнице, откладывая бумагу в сторону. — С биографией Пименова разберемся потом. Для взятия ликвидатора всё подготовлено?
— Так точно. У завхоза взял ключ от кабинета майора Ковалевского на первом этаже. Сам майор в длительной командировке, поэтому никаких проблем не возникнет. Наш сотрудник запрется в кабинете, и будет вести видеозапись. Еще две точки для фотосъемки будут в машинах. Специально портфель со скрытой камерой за задним сиденьем у окна пристроили. Третья точка в будке у охранника, рядом со стоянкой. Все действия ликвидатора будут фиксироваться. Группа захвата будет в двух близлежащих машинах. Мы автомобили уже расставили на местах. Связь — по рациям. Брать его будут Артём, Василий и Николай Михайлович. Я осуществляю общее руководство и контроль операции со своего кабинета, он, как вы знаете, окнами тоже на стоянку выходит.
Берем ликвидатора, затаскиваем в кабинет, допрашиваем. Фиксируем доказательства. Приглашаем сотрудника следственного отдела, нашего человека из Военной прокуратуры и эксперта. Со всех сразу же берем подписку о неразглашении. Эксперт уже предупрежден. В подробности я его не посвящал, просто попросил вместе с чемоданом находиться в нашей лаборатории. Экспертизу вещества из баллона и снятие отпечатков пальцев проведет сразу. Всё необходимое оборудование, включая реактивы, будет в наличии.
— Хорошо, — кивнул Ивашутин. — Действуй.
29 декабря. 1978 года. Пятница
Убийца убрал подрагивающие руки в карманы кожаного плаща и огляделся. Ощущение опасности выло сиреной, наполняя душу тревогой и страхом. Но отступить Пименов уже не мог. Слишком многое было поставлено на карту. Кроме кнута, куратор из КГБ предложил хороший пряник. Шестизначную сумму в рублях или пятизначную в долларах, помощь в уходе на Запад и обустройстве. В случае отказа гебешник обещал дать ход документам из серой папочки. Но в это Олег Борисович не верил. Никто не отдаст в лапы ГРУ человека, годами сливавшего информацию Комитету, и сейчас получившего приказ ликвидировать начальника одной из самых мощных спецслужб Советского Союза. Таких исполнителей в живых не оставляют. В случае отказа убьют сразу. При согласии ликвидируют после выполнения заказа.
Но здесь у Пименова имелся небольшой шанс выжить. Аванс — двадцать тысяч долларов и пятьдесят рублями уже получен. По его настоятельному требованию — наличными. После выполнения акции майор планировал сразу удрать. Маршрут бегства был уже продуман и подготовлен. Недалеко на стоянке, была припаркована купленная в деревне горбатая «волга» с фальшивыми документами и номерами. Там же лежали деньги, одежда и портфель с гримом и накладной седой бородой. После опрыскивания ядом ручки машины, он планировал через пару минут выйти из стекляшки и, не заходя домой, рвануть на стоянку. А потом сразу же выехать в Ленинград. У майора оставались старые связи среди контрабандистов, и он был уверен, что уйти за границу в трюме «Академика Крылова» или «Алапаевска» у него получится.
«И пусть себе задницу листами из серой папки подтирают», — мысленно ухмыльнулся Олег Борисович. Глянул на часы: «15:43».
«Через пару минут должен выйти» — отметил убийца.
Он нащупал в кармане баллончик и неторопливо направился к знакомой черной «волге» начальника ГРУ. Возле машин и во дворе никого не было. Только в конце длинного ряда парковалась белая «копейка». Пименов повернул, приближаясь к задней двери служебного автомобиля Ивашутина. Обострившееся сознание отметило всколыхнувшуюся шторку в окне напротив. Пименов на секунду замер. На сердце похолодело, руки в карманах непроизвольно дернулись. Внешне ликвидатор ничем не выдал своего волнения. Лицо осталось таким же каменно-бесстрастным. Он продолжал идти вперед, одновременно краем глаза фиксируя подозрительное окно. Но штора больше не двигалась и Пименов облегченно выдохнул:
«Показалось».
Он приблизился к автомобилю, продолжая движение, вынул баллончик из кармана, прыснул на ручку, обдав её облаком влаги. Развернулся к входу в здание, сделал шаг и…
Задняя дверца резко ударила его по ногам, отбрасывая назад. Ликвидатор пошатнулся, взмахнул руками, удерживая равновесие, и получил сокрушительный удар по спине дверцей «жигули», стоявшей рядом с «волгой». Из машины Ивашутина, как молния, выскочил молодой крепкий парень, сразу же сграбастав потрясенного ликвидатора в свои объятья, и прижав руки Пименова к телу. Сзади хлопнула дверца, и стальные предплечья взяли горло ликвидатора в удушающий захват, задирая голову вверх. Подскочивший третий мужчина, ловко подхватил его под разбитые колени, лишая равновесия. Через десяток секунд Пименова с завернутыми за спину руками в наручниках, под изумленными взглядами столпившихся в коридоре и вышедших из кабинетов сослуживцев, завели в здание.
Минуту его, не особо церемонясь, тащили по лестнице и коридору. Ликвидатор даже не мог рассмотреть куда, поскольку высоко завернутые вверх руки, пригнули его лицо к полу. Но когда его ввели в кабинет, усадили на стул и отпустили, убийца, наконец, смог оглядеться. И смертельно побледнел, узнав коренастого и широкоплечего мужчину в генеральском мундире, читавшего документы.
— Ну здравствуй, Пименов Олег Борисович, — генерал армии отложил бумаги в сторону, и поднял глаза. Пронзительный тяжелый взгляд Ивашутина многотонным грузом давил на предателя, морально уничтожая и поднимая в душе паническую волну. Ликвидатор не выдержал, с шумом выдохнул и виновато отвел глаза.
— Говорить будем, майор?