— Алексей, вставай, к тебе приехали, — голос Ивана Дмитриевича вырвал меня из объятий Морфея.
— Кто приехал? — сонно пробормотал я, еле открыв затуманенные глаза. На лежаке печки под толстым одеялом было так тепло и по-домашнему уютно, что вставать не хотелось.
— Сергей Иванович со своими бойцами. Я сейчас им ворота открою, они заедут, а потом сюда зайдут, — проинформировал дед. — Так что давай, ополосни лицо, оденься и встречай гостей. Лады?
— Лады, — вздохнул я, и, решившись, резко откинул одеяло и спрыгнул на дубовые доски пола.
— Молоток, — улыбнулся дед. — Приводи себя в порядок, а я пошел.
Березин вышел в тамбур, подхватил висящую на вешалке фуфайку. Через минуту клацнул замок, и захлопнулась дверь.
Я быстро натянул на себя брюки, майку и свитер сверху, вышел в коридор, ополоснул лицо в рукомойнике и вытерся белым полотенцем, висящим рядом.
Моя зубная щетка дожидалась хозяина в высоком пластиковом стаканчике. Ещё в первый же день я вытащил «мыльно-рыльные» принадлежности из рюкзака, и с разрешения Березина, пристроил их на столе, примыкающем к рукомойнику. Раскрыл круглую коробочку «Мятного» с нарисованными зелеными листиками, макнул туда слегка смоченную щетину щетки и принялся за дело. Только выплюнул белую пену, как дверь распахнулась.
— Проходите, товарищи, — прогремел голос Березина.
В тамбур зашли Сергей Иванович, Василий и миловидная рослая женщина лет 35-ти с небесно-голубыми глазами и выбивающейся на лоб золотистой челкой. Через плечо незнакомки был перекинут ремень небольшой сумки, которую она придерживала ладошкой.
Затем ввалился Иван Дмитриевич, с шумом захлопнув дверь, и в коридоре сразу стало тесно.
— Привет Алексей, — протянул руку капитан.
— Здравствуйте, — я вытер полотенцем рот и пожал руку гостю.
Затем поздоровался с невозмутимым Василием.
— А это капитан Пархоменко, — представил женщину Сергей Иванович. — Формально мы в равных званиях, но она находится в моем подчинении. Я тебе о ней рассказывал.
— Очень приятно познакомиться, — я вежливо улыбнулся. — Меня зовут Алексей.
— Знаю, — женщина улыбнулась в ответ, сверкнув белыми ровными зубками, и протянула мне ладошку — Алла.
Рукопожатие у сотрудницы ГРУ оказалось по-мужски энергичным и крепким.
— Алексей, сейчас Алла тебя перекрасит. Станешь ярким блондином нордического типа, — усмехнулся капитан. — Потом едем в Москву. Твоя просьба о встрече с Петром Ивановичем услышана и удовлетворена. Через пару часов с ним увидишься.
— Я так понял, что все прошло нормально? — многозначительно уточнил я.
— Да, — кивнул Сергей Иванович. — Теперь генерал хочет с тобой поговорить.
— Надеюсь, не в стекляшке?
— Нет, конечно. В другом месте, — успокоил ГРУшник. — Мы сейчас чаю попьем с Иваном Дмитриевичем, пока Алла будет тобою заниматься. Быстро завтракаешь, краска высыхает, моешь голову и едем.
— Как скажете, товарищ капитан.
— Иван Дмитриевич, куда свою верхнюю одежду вешать или складывать? — озабоченно поинтересовался Сергей Иванович.
— А вон, можете туда побросать, — хозяин небрежным жестом указал на большую тумбочку возле входа. — Или на крючки повесить напротив. Как вам удобно будет.
Гости скинули с себя верхнюю одежду, побросав куртки и пальто на большую тумбочку в тамбуре. Под пиджаком капитана и свитером старлея Старых мой наметанный глаз заметил очертания кобур. У женщины оружия не увидел. Но оно тоже наверняка было.
Пока мужчины рассаживались у самовара, женщина поставила на стол рядом с рукомойником прямоугольную коробочку «Лонда Колор», небольшую глиняную мисочку и кисточку, а я по её просьбе притащил с гостиной стул.
— Гордись, — ухмыльнулся капитан. — Тебе специально зарубежную краску для волос нашли. Алла лично подбирала, чтобы цвет был более естественным. Наши средства она забраковала.
— Вот здорово, — в тон ему ответил я. — Всегда мечтал стать высоким блондином в черном ботинке. Надеюсь, волосы мне завивать не будут как Пьеру Ришару?
— Надо будет для дела, завьем, — зловеще пообещал Сергей Иванович. — И губы накрасим, в платье нарядим, бантик нацепим, никуда ты не денешься.
— Товарищ, капитан, — вмешалась улыбающаяся во весь рот Алла, — не пугайте парнишку. Вон, он уже побледнел весь от страха.
— Неправда ваша, товарищ Пархоменко, — возмущенно возразил я. — Придумываете вы. Ничего я не побледнел. Уверен, каждый из нас пойдет на жертвы. Если для дела понадобится, товарищ капитан сам инициативу проявит. Педикюр и маникюр сделает, помадой губы подведет, колготки в сеточку натянет и коротенькую юбку наденет. И будет путану в квартале красных фонарей изображать. Стоять у входа в бордель и за рукава советских граждан хватать: «сеньор, кьеро сексо». А ему в ответ гордо с осознанием собственного достоинства: «русо туристо, облико морале». Как вам картинка, Сергей Иванович?
— Бррр, — капитан чуть не поперхнулся чаем, видимо, представив себе эту сценку. Вася весело заржал, женщина тихонько захихикала.
— Но, но, — грозно погрозил пальцем Сергей Иванович. — Это ты уже, того… Перебарщиваешь.
— Извините, товарищ капитан, но я только развил и продолжил вашу мысль, — невинно хлопнул глазами я.
ГРУшник помолчал, посмотрел на веселящихся коллег, сделал грустное лицо, и проникновенно глядя в мои глаза, добавил:
— Ты только эту идею Петру Ивановичу не подавай, очень прошу.
Теперь ржали уже все, в том числе, и Иван Дмитриевич. Даже капитан не выдержал, и хохотнул, присоединяясь к общему веселью.
— Буду нем как рыба, — серьезно пообещал я.
— Ладно, пошутили, и хватит, — улыбнулся капитан. — Крась его, Алла, а мы пока с Иваном Дмитриевичем чаи погоняем.
Алла колдовала надо мною больше часа. Усадила меня на стул, размешала осветляющий состав. Достала из сумки простыню, накрыла меня и повязала кончики на шее. Начала аккуратно наносить перекись. Затем замотала мне голову полотенцем. Через полчаса наступила очередь краски. Женщина работала как профессиональный парикмахер, последовательно обрабатывая все участки шевелюры: сначала корни, потом пряди. Когда она закончила, надела на меня целлофановую шапочку, подозреваю, что тоже зарубежную.
— О как, сервис на высоте, — восхитился капитан, обозревая меня. — Как в лучших парикмахерских Парижа.
Потом Иван Дмитриевич покормил меня завтраком, рассыпчатой картошкой «в мундирах» прямо из печки, порезанной ломтиками селедочки с кольцами лука. Гости от завтрака отказались, предпочтя выдуть еще по чашке чая с коричневыми пряниками, купленными в авдеевском сельмаге.
Через сорок минут Алла решительно сняла с меня шапочку, вручила тюбик шампуня и отправила к рукомойнику. Затем поработала расческой, зачесывая мои волосы назад. Через полчаса, когда шевелюра высохла, женщина достала несколько тюбиков, баночек, тканевую тряпочку и кисточки, опять накрыла меня простыней и попросила:
— Сейчас буду грим наносить, пожалуйста, сиди спокойно, не дергайся.
— Хорошо, — кивнул я.
На этот раз я сидел посреди гостиной. Минут двадцать оперативница колдовала надо мною, выдавливая на лицо гели и густые жидкости из тюбиков, разнося их порхающими движениями кисточек, и подтирая некоторые участки тряпочкой. Даже на внешние стороны кистей рук и пальцы гель нанесла, заставив их потемнеть.
Затем остановилась, полюбовалась на результат, обошла меня со всех сторон и удовлетворенно хмыкнула.
ГРУшники и старик с интересом рассматривали меня.
— Красавец, — капитан показал Пархоменко большой палец, — Анна, ты чудо сотворила, такого парня хоть сейчас в Голливуд возьмут сниматься.
— Мне можно уже встать? — спросил я.
— Хочешь посмотреть, что получилось? — улыбнулась Алла.
— Конечно, хочу.
Оперативница сняла с меня простыню.
— Иди, смотри.
Я вышел в тамбур, глянул в зеркало и застыл. На меня смотрел высокий загорелый блондин лет 20-ти. Даже лицо загримировали так, что почти ничего не напоминало прежнего Алексея Шелестова. Нос стал более тонким, горбинка почти исчезла, профиль приобрел суровую чеканность, а черты лица — холодную аристократическую надменность.
— Алла подошла сзади:
— Ну как?
— Я в шоке, — честно признался оперативнице. — Сам себя не узнаю.
— Вот и отлично, — довольно ухмыльнулся вышедший следом капитан. — Мы тебе и одежду привезли. Вася, принеси.
— Сейчас, — старший лейтенант вскочил со стула. Через пару секунд он скрылся за дверью. Обратно Василий вернулся с ворохом одежды, и аккуратно выложил её на диван.
Яркая красная куртка «адидас», вязаная шапочка, спортивные брюки и кроссовки той же фирмы.
— И зачем это все? — растеряно спросил я.
— Привыкай к своему новому образу, — подмигнул Сергей Иванович. — Если разговор с Петром Ивановичем пройдет удачно, нам предстоит много поездок. Ты должен производить соответствующее впечатление.
— А вы не думаете, что такая одежда привлечет ненужное внимание? — поинтересовался я.
— Во-первых, мы едем в такое место, где подобная одежда, наоборот, в порядке вещей, — ответил капитан. — Во-вторых, твой новый образ и яркая одежда, сама по себе отличная маскировка. Вот скажи, на что обращают внимание советские люди?
— На импортную одежду? — неуверенно предположил я.
— На импортную яркую одежду, — подчеркнул Сергей Иванович. — Если на тебе зарубежная красная куртка, то в первую очередь запомнят именно её. А лицо, рост и другие детали внешности отступают на второй план. В памяти большинства останется только яркое красное пятно. Обычная психология. Нас этому ещё преподаватели учили в академии.
— Понял, — кивнул я.
Через пять минут белая «Нива», переваливаясь по сугробам, выехала за ворота. Я сидел на заднем сиденье вместе с Аллой. За рулем устроился Василий, рядом Сергей Иванович. Глянул в заднее стекло. Сквозь кружащиеся хороводом снежинки в сером мареве вьюги виделась одинокая фигура в серой телогрейке. Я приветливо помахал рукой Березину. Иван Дмитриевич улыбнулся и вскинул ладонь в ответном жесте.
Через десять минут мы выбрались на шоссе, и я погрузился в свои мысли. Сидевшая рядом Алла тактично меня не трогала. Она смотрела в окно, изредка перебрасываясь короткими фразами с Васей и Сергеем Ивановичем. А я думал о родителях и Ане. Предки, наверно, уже с ума сходят. Хотя капитан, когда мы вышли во двор, сказал, что отца уже уведомили, что со мной всё в порядке и попросили не волноваться. Но матушка точно не успокоится. Будет места себе не находить, волноваться. Особенно после того, что произошло на пустыре. Наверняка предков следователи беспокоят, на допросы вызывают. Надеюсь, батя сможет как-то на неё воздействовать, найти слова, которые хоть частично вернут ей душевное равновесие.
И с Аней тоже непонятно. Сон какой-то странный, мистический. Грозит ли зеленоглазке какая-то опасность или это просто кошмар, воплощение моих переживаний и чувств к ней? Хорошо, что Ивану Дмитриевичу удалось связаться в Москве с Зориным и попросить его присмотреть за Николаенко. Игорь Семенович проникся и пообещал, что ребята не будут с неё глаз спускать. Ни в школе, ни в клубе. И теперь я относительно спокоен. На сто процентов нельзя быть уверенным ни в чем. Но Зорин мужик надежный, раз сказал, значит сделает.
Занятый своими мыслями я не заметил, как мы подъехали к городу. Обратил на это внимание, только тогда, когда трасса сменилась оживленными московскими улочками.
С удовольствием наблюдал за взрослыми, спешащими на работу, веселыми школьниками, бодро прыгающим по сугробам, пожилыми людьми, идущими по своим делам. Периодически ветер шаловливо поднимал с земли белую волну метели, бросая снежинки в лица, и резко затихал, притаившись, чтобы через минуту снова взорваться вьюгой. Столица жила своей обычной жизнью — шумного, наполненного эмоциями и повседневными делами большого города.
Через полчаса мы заехали в арку, повернули и оказались во дворе перед монументальным семиэтажным зданием.
— Это обкомовский дом, — пояснил Сергей Иванович, заметив, что я с интересом рассматриваю сооружение. — Там обычно на входе сидит вахтер. Но в 11: 30 его на месте не будет. Я иду первым, ты, спустя три секунды выходишь за мной, Алла — сзади. Вася остается в машине и контролирует обстановку. Вопросы есть?
— Нет, — мотнул головой я.
— Тогда выходим, — капитан быстро глянул на часы — Так, сейчас 11:27. Ровно через три минуты.
Сергей Иванович нагнулся, вытащил из-под сиденья небольшую сумку. Достал из неё две металлические коробочки, похожие на прямоугольные черные кирпичики. Вытянул из сумки антенны, накрутил одну на коробочку. Выложил пустой чехол.
— Рации? — догадался я.
— Так точно, — кивнул ГРУшник. — Ангстрем ОН, относительно новая разработка. Вася будет нас страховать, если заметит что-то подозрительное, даст знать.
Свою рацию капитан аккуратно уложил в чехол, который пристегнул к ремню брюк. Вторую положил рядом с водителем между сиденьями. Длинное, похожее на балахон пальто идеально скрывало чехол и кобуру с «макаровым» с другой стороны. Пистолет Сергей Иванович достал из кобуры и засунул в безразмерный карман.
Затем капитан бросил быстрый взгляд на циферблат часов и скомандовал:
— Время, пошли.
Щелкнули, открываясь двери. Первым, как и было договорено, вышел Сергей Иванович. Через три секунды к нему присоединился я. Замыкала нашу троицу Алла.
Вахтера на первом этаже, ожидаемо, не оказалось. Я рванулся к лифту, но женщина попридержала меня за локоть, и указала на идущего к лестнице Сергея Ивановича.
— Пешком, — шепнула она.
На третьем этаже капитан повернул к огромной двери из черного дерматина и ткнул пальцем в круглый дверной звонок рядом. Сначала два раза коротко. Потом секунд на пять задержал палец на кнопке, не обращая внимания на переливчатый музыкальный звон. Послышались шаги. Через секунду дверной глазок на мгновение потемнел. Клацнул замок и дверь открылась. На пороге стоял Петр Иванович Ивашутин. Начальник ГРУ был в сером свитере, черных брюках и тапочках. Он посторонился, давая нам пройти.
Когда за нами захлопнулась дверь, Петр Иванович дождался, пока мы разденемся, и повернулся к Алле.
— Капитан Пархоменко, посидите на кухне, попейте чаю с печеньем, отдохните с дороги, а мы пока в кабинете с товарищами пообщаемся.
— Слушаюсь, — женщина вытянулась, отдала честь, и, по-военному развернувшись на носках, ушла на кухню.
— Идемте, — Ивашутин развернулся, приглашая нас пройти за ним. В конце большого широкого коридора оказалась просторная комната — кабинет. У стенки примостился массивный шкаф с толстыми томами классиков и энциклопедий. Тяжелый квадратный сталинский стол из полированного коричневого дерева и зеленым сукном на столешнице, настольной лампой с абажуром такого же цвета, стоял рядом с огромным прямоугольным окном, задернутым тяжелыми атласными шторами. Рядом с ним примостились несколько стульев с высокими деревянными спинками.
Оказавшись в кабинете, Ивашутин шагнул ко мне, окинул внимательным взглядом, на мгновение обнял и резко отстранил:
— Слава богу, живой. Это самое главное, — вздохнул он. — Если бы с тобой что-то произошло, не знаю, как бы я там наверху перед Костей ответ держал. Прими мои соболезнования, Алексей. Твой дед — герой. И поступил в этой ситуации правильно. Дал бой этой сволочи.
— Знаю, Петр Иванович, — кивнул я. — А нам нужно идти дальше. Действовать, чтобы не дать Андропову и его западным «партнерам» угробить страну.
— Согласен, — сухо ответил генерал армии. — Присаживайтесь, товарищи.
Мы опустились на стулья. Ивашутин сел во главе стола.
— Давайте сразу перейдем к делу, — предложил он. — У нас в распоряжении два-три часа, максимум, затем квартиру нужно освободить, а обсудить предстоит многое. Но сначала, я хочу тебя поблагодарить. Покушение удалось предотвратить. Преступник взят с поличным, все его действия зафиксированы снимками и видеоматериалами. Сейчас он дает показания и надо сказать, очень любопытные. Хочу сказать тебе огромное спасибо, что предупредил. Если бы не ты, у меня не было никаких шансов выжить. Яд в баллончике оказался эффективным и быстродействующим. Проникает через поры кожи, попадает в кровь и гарантированно убивает через пять минут. Одна из последних разработок «Лаборатории Х», о которой ты рассказывал. Теперь Андропов очень сильно задергается. После показательного взятия ликвидатора, на некоторое время попытки меня убрать прекратит, ожидая ответных действий с нашей стороны. Насколько я о нем знаю, именно так и будет. Председатель КГБ очень осторожный человек, и так подставляться больше не будет.
— Согласен с вами, Петр Иванович, — подтвердил я. — Уверен, он сейчас лихорадочно ищет «крота» в своем окружении и пытается замести следы.
— Так и есть, — холодно усмехнулся Ивашутин. — Пусть помечется. А мы продолжим работать. Давай сначала о тебе поговорим. Значит, на Кубу не поедешь?
— Не поеду, — твердо ответил я. — Мое место здесь, с вами. Отсиживаться, пока тут все решается, я не буду.
— Это, конечно, был бы лучший вариант. Но я тебя прекрасно понимаю. Хочешь поехать в Германию, лично проконтролировать акцию с РАФ и Красными Бригадами?
— Да. Навести там шороху необходимо. А я со своими способностями смогу помочь, предупредить, если что, и проследить, чтобы всё прошло, как надо. Но сперва мне нужно встретиться с Романовым.
— Ты понимаешь, что произойдет, если с тобой что-то случится? — вздохнул Ивашутин. — Благодаря твоим замечаниям, подсказкам, предвидению, мы многого достигли. Если ты погибнешь, шансы на успех сразу наполовину уменьшатся. А если попадешь в руки к врагам, их вообще не станет. Не говоря уже о том, что они выпотрошат тебя как пойманную рыбу.
— Понимаю, — кивнул я. — Но и здесь меня ищут КГБ и ЦРУ. Подозреваю, что и МВД подключили.
— Правильно подозреваешь, — кивнул начальник ГРУ. — Подключили, конечно.
— Я в любом случае рискую. Но в Европе меня никто не ищет. Английский я знаю отлично. Даже произношение чистое как у обычного уроженца Лондона, всю жизнь просидевшего в туманном Альбионе. Поэтому там работать будет значительно легче. Парадоксально, но факт. А сидеть, сложа руки, плескаться в океане и загорать на кубинских пляжах не собираюсь. Со своей стороны, обещаю вам, Петр Иванович, что к вопросам своей безопасности, отнесусь со всей серьезностью и бдительности терять не буду. Да и вы меня подстрахуете и прикроете, уверен в этом.
— Хорошо. Раз так, поедешь. Поговорим с Романовым, и после Нового Года уедешь с Сергеем Ивановичем, Аллой и Василием. Будете семьей состоятельного английского коммерсанта, путешествующего по Европе. Сергей и Алла родители, вы с Василием братья — соответственно, он от первого брака, а ты — от второго. Документы уже делаются.
Там и начнете общаться с РАФ и Красными Бригадами. Первоначальные контакты получите. Но действовать придется по обстановке. Я, например, чтобы уменьшить риски, выбрал бы для сотрудничества какую-то одну организацию. Впрочем, Сергей — опытный оперативник и знает, как действовать.
Капитан кивнул, подтверждая сказанное.
— Петр Иванович, товарищ капитан сказал мне, что вы много уже чего накопали. Можно мне узнать об этом хотя бы в общих чертах? — уточнил я.
— Благодаря твоим зацепкам, да, накопали, — подтвердил Ивашутин. Лицо начальника ГРУ осталось каменно-непроницаемым, но в глазах на мгновение мелькнули довольные огоньки.
— Информация такая, что способна вызвать эффект разорвавшейся бомбы. И уничтожить половину Политбюро вместе с Андроповым и его прихлебателями. А для наших простых граждан она окажется шоком, от которого будет тяжело прийти в себя. И я даже не знаю, стоит ли тебе сейчас об этом знать. Ведь если в Европе, не дай бог попадешься в руки Ми-6, БНД, не говоря уже о ЦРУ, вся наша работа пойдет насмарку.
— Сделаю всё возможное, и невозможное, чтобы не попасться, — пообещал я. — Дадите мне ампулу с ядом на крайний случай. Но знать я должен. Может, мой дар, в свете открывшихся обстоятельств, что-то полезное и важное подскажет.
— Хорошо. Считай, убедил меня, — Ивашутин наклонился, подхватил стоящий рядом портфель, щелкнул замками, достал пухлую папочку с документами и положил передо мною.
— Читай.
Я развязал тесемки, открыл папку и впился глазами в сухие официальные строчки документов. От увиденного меня тряхнуло, затем ещё раз. Через двадцать минут я отложил в сторону папку и поднял потрясенные глаза на Ивашутина.
— Это… невероятно… Вы проделали потрясающую работу. Оперативная комбинация просто великолепна. У меня даже слов нет… И что самое интересное, об этом никто и не подозревает.
— А ты думал, — довольно усмехнулся начальник ГРУ. — Мы тоже не лаптем щи хлебаем. Ты подтолкнул нас в нужном направлении, а дальше, результат сам видишь. И, в связи с этим, у меня к тебе будет отдельное поручение в Европе.