- Судно крейсирует в нейтральных водах, вблизи двадцать первого пункта.
- Двадцать первого? - профессор посмотрел на лежащий на столе листок, первым номером в котором значилось - "Порто-Санто" и подошел к карте. Двадцать первый... Значит, Ливенцов здесь? - показал Сибирцев на карту.
Титов посмотрел записи координат и ответил:
- Здесь.
- Очень хорошо. При данных условиях ближе и не подберешься, пожалуй. Ко всем остальным пунктам и вовсе не подойти. Что сообщает капитан Ливенцов?
- Аппаратура проверена... Исследователи готовы к "катастрофе".
- Прекрасно. Послать наши корабли с аппаратурой в нейтральные воды и, вместе с тем, поближе к месту "происшествия" - решение, конечно, правильное, но я больше чем уверен, что излучатели будут посылать в эфир ни что иное, как лучи Браунвальда.
В кабинет вошел Пылаев.
- Итак осталось...
- Около четырех часов, - усмехнулся Титов.
- Хотите послушать сенсационные сообщения?
- Нет, нет, увольте, Федор Федорович. Сыт по горло. Бьюсь об заклад, товарищи, что все это закончится блефом.
- Единственный, кто принял бы ваше пари, - усмехнулся Титов, - так это Резниченко.
- Не унимается?
- Куда там, наоборот. Создается такое впечатление, что он рад всему этому, - Иван Александрович ткнул пальцем в сторону приглушенного приемника.
- Ничего, - твердо произнес директор института, - мы призовем к порядку Резниченко. Пора. На таких делах, как эти панические сообщения, и проверяются люди. Резниченко показал свое лицо. В погоне за славой, в карьеристской суете он забыл, что носит высокое звание советского ученого. Ему бы с Бродовского пример брать, поучиться у него скромности и деловитости. Ведь с какими результатами приехал!
- Он приехал из Славино?
- Да, звонил ко мне. Скоро будет здесь.
- Очень хотел бы с ним потолковать. Как дела у него? Удалось?
- Удалось!
- Да что вы говорите! Чудесно это, чудесно! Значит правильное было решение - проводить опыты на застекленных полях?
- Правильное. Эту задачу, конечно, можно было решить и чисто лабораторным путем, но Михаил Николаевич правильно предположил, что только широкая постановка опытов на больших, хорошо плодоносящих участках могла дать неоспоримые результаты. Прежде-всего надо было решить, могут ли нормально развиваться искусственно облучаемые растения в условиях самой тщательной изоляции от природного источника энергии - Солнца. Определив это, можно было установить, посылает ли Солнце вместе со световыми волнами излучения, влияющие на синтез биоксина.
- А для этого?
- Стеклянная крыша была заменена специальным, многослойным перекрытием, и притом только на половине опытного участка. На другой половине продолжало господствовать Солнце. Бродовскому со своими сотрудниками немало пришлось повозиться с подбором перекрытия, которое заменило бы собой многометровую толщу земли.
- Растения на этом участке стали погибать!
- Да, стали погибать. Их ткани утратили способность вырабатывать биоксин. И это несмотря на то, что они были обеспечены искусственным источником энергии. Им не хватало излучения Солнца, стимулирующего синтез биоксина. Теперь определен характер этого излучения, удалось генерировать его, и я думаю, в самое ближайшее время можно будет ставить опыты на полях.
- Федор Федорович, да ведь это такое открытие... И наряду с этим...
"До катастрофы осталось четыре часа!
Покупайте каски!!!"
Вошел секретарь и доложил о приезде Бродовского.
- Просите, просите сюда!
В кабинет быстро вошел Михаил. Сибирцев поднялся ему навстречу, протягивая обе руки для приветствия.
- Михаил Николаевич! А мы тут о вас толкуем, о ваших успехах. Поздравляю, дорогой, поздравляю!
Радостное, как всегда немного мальчишеское выражение лица Бродовского сменилось смущенной растерянностью.
- Ну, что там! - пробурчал он. - Успехи! Что ни день, то какая-нибудь неприятность. Вот уехал, а там...
- Без неприятностей не бывает и побед, - прервал его Сибирцев. - Нет, Михаил Николаевич, вы нам об успехах расскажите.
Бродовскому пришлось рассказать о том, как велись эксперименты, поделиться своими планами на будущее.
Как ни радостно было услышать об успехах, достигнутых в филиале института в Славино, все же доносившиеся из приемника сообщения отвлекали и волновали.
Титов часто выходил из кабинета и быстро возвращался со сведениями штаба Специальной комиссии. Все корабли, снабженные первоклассной аппаратурой, уже были на местах и крейсировали в нейтральных водах.
Пылаева особенно интересовали радиограммы Ливенцова - там, на его корабле, были Толоковников и Василенко. Они первыми ровно год тому назад почувствовали на себе влияние излучения. Радиосон возвратил их в строй! Василенко за двадцатипятилетнюю службу на флоте получил орден Ленина.
"Слушайте сообщение. "Лиги спасения человечества", - передавало радио.
Вновь было передано сообщение, касающееся Зорина. Пылаев и Бродовский вопросительно взглянули на директора института.
- Да, - кивнул тот грустно. - Такая бумажка была получена уже несколько дней тому назад.
Нехорошо, если узнает об этом Викентий Александрович...
- Он сейчас не бывает здесь, Михаил Николаевич. Он плохо себя чувствует. Как это ни прискорбно, но лучше, чтобы он в эти дни не появлялся в институте. Здесь он может как-нибудь узнать об этом послании... Мы должны оберегать его.
Все с нетерпением ждали дальнейших сообщений штаба.
Вошел Резниченко. Как-то торжественно, подчеркнуто официально поздоровался со всеми, в том числе и с Михаилом, и уселся у самого приемника.
- Итак, через несколько часов все станет ясно, - ехидно улыбаясь, начал Резниченко. Он любовно погладил полированную крышку приемника.
- Кому станет ясно? - жестко спросил Сибирцев.