Ленивцы
В течение следующих двух стандартных дней сильные гравитационные бури дали Силам Обороны возможность чуть восстановить затраченные силы. Деятельность облачников свелась к разведке и отдельным атакам по наземным целям. Имперские экипажи не несли потерь, и только один корабль (переоборудованный для разведки "Непокорный") пропал без вести в исключительно сильной буре у Эффервикской границы.
На самом деле на второе утро этой неожиданной передышки могло показаться, что день пройдет без активных действий со стороны облачников. Но к полудню (по стандартному времени Авалона) Негрол Трианский по каналам КА'ППА-вещания передал наглое заявление, что прекратит бомбардировки, если Онрад отречется от престола и передаст бразды правления представителям Лиги.
Урсис потом доложил на радиосовете штаба, что облачники считали, будто у них есть все для вторжения - кроме, как обычно, превосходства в космосе. Свое обращение Трианский сделал по просьбе своего Главного Командования - без Гота Оргота. Они хотели проверить, нельзя ли достигнуть своей цели, используя небольшой блеф вместо большого числа звездолетов, необходимых на самом деле для нейтрализации несокрушимых, как выяснилось. Сил Обороны Империи. Еще Урсис добавил, что Трианский, помимо слабых надежд на успех этой отчаянной попытки, все еще рассчитывал, что, быть может, массированные рейды Гота Оргота тоже сыграют в войне решающую роль, принудив Империю капитулировать без вторжения.
Впервые содескийские разведслужбы характеризовали мышление Трианского как "спутанное".
Позднее в тот же день примерно сто пятьдесят рейдеров прорвались сквозь ослабевающие бури и обрушили тяжелые удары на все районы города Авалон. Но в то же время рейдеры Империи тоже произвели налет на Таррот, на этот раз сровняв с землей Большой Гражданский Терминал и снеся обе плотины на озере Теглер, а в это время Брим и еще несколько добровольцев нанесли удар по накапливаемым в Эффервике силам вторжения. Эти атаки были невероятно опасны из-за огромной концентрации истребителей противника; а также нехватки имперских кораблей для дальнего сопровождения. Однако имперские рейдеры не только внесли неразбериху в ряды армии вторжения, но и вернулись без малейших потерь, выяснив, что генералы противника абсолютно не готовы к контроперациям. Брим считал, что это для Империи благоприятный признак.
Вернувшись на Порт 30, он нашел в почте приглашение доложить информацию из первых рук на очередном совете в Ставке Онрада в Авалоне на следующий день. Чувствуя некоторую вину, что пропустит бои, которые завтра, несомненно, будут - особенно когда выяснилось, что новые кристаллы Урсиса отлично работают, Брим сообщил о возможности прибыть и появился пораньше. На самом деле он радовался возможности еще раз увидеть красавицу, которая - как казалось, под влиянием минуты - решила стать матерью его первого ребенка.
***
- Их призрачная надежда на нашу капитуляцию, - обратился Онрад к народу Авалона в официальном ответе на вчерашний запрос Трианского; - Чертовски призрачная надежда. Настал критический момент этой войны. И следующая неделя будет самым важным моментом нашей истории. Моментом, сравнимым с тем, когда орда Форгота приближалась к Астериусу и адмирал Дестерро встал между бедой и Великим Флотом Раммота у Триады Антара. Мы победили тогда, мы победим и сейчас!
После присутствия на заседании в Ставке - где к Бриму обращались за консультацией куда больше, чем он сам рассчитывал, - они с Реддисмой подождали сигнала отбоя тревоги, потом пообедали в элегантном кафе в нескольких кварталах засыпанных щебенкой улиц от дворца. Было очевидно, что ребенок уже вот-вот родится. Брима бесконечно очаровал разговор этой невероятно красивой и прямой женщины, откровенно высказывающей свои самые сокровенные мысли о будущем - особенно о будущем "ее" дочери. Уже потом, выходя из ворот дворца, Брим ощутил глубокую и сильную гордость, что именно его она выбрала в отцы своей дочери. Они пообещали друг другу встретиться еще раз через неделю - либо в другом ресторане, либо в каком-нибудь родильном доме Авалона.
***
Будто отчаявшись достичь превосходства в космосе, которое он пообещал своему императору. Гот Оргот на следующий день посылал волну за волной рейдеров на город Авалон. Первая волна состояла из четырех колонн, объединяющих около двухсот пятидесяти кораблей. Первая колонна рано свернула, вторая и третья обратились в бегство после массированного перехвата еще в глубоком космосе. Четвертая эскадрилья сумела прорваться к окраинам Авалона и даже ударить по городу из разлагателей - но понесла тяжелейшие потери от "Звездных Огней" и "Непокорных", точно расставленных на пересечениях лучей БКАЕВ наведения. Брим был среди защитников, которые разносили в клочья эту незадачливую группу облачников.
Крупные соединения облачников были замечены заранее операторами наблюдения БКАЕВ над планетой Авалон. Все пригодные к полету корабли Группы 11 - восемь "Звездных" и двенадцать "Непокорных" - пятью звеньями по четыре были подняты в космос. Брим немедленно направил два звена "Непокорных" - у которых ведущие были без приемных кристаллов - на перехват облачников по текущему курсу примерно на полпути через Эффервикскую Пустошь. Затем он повел Молдинга с четырьмя "Звездными Огнями", Арама с четырьмя "Непокорными" и собственное звено из четырех "Звездных" обратно над Авалоном к зоне, в которой диспетчер сектора предсказал вероятную атаку облачников.
Долго ждать ему не пришлось. В считанные циклы появились в большом числе корабли Лиги, идущие под такой яростной атакой, что их уже нельзя было назвать строем. В тот же миг ожил и его кристалл - и еще два кристалла, приданные его крылу. Поставив на это пересечение два "Звездных", Брим быстро нашел второй луч и начал кружить у его пересечения. Тут же в поле зрения вплыл большой "Крайссель-111" и был сразу разнесен на атомы, не успев даже выстрелить.
Но Брим не успел найти другой луч, как появилась небольшая группа "Крайсселей" в сопровождении двух "Горн-Хоффов" 270. Брим почти в упор ударил по одному из "Горн-Хоффов" и поджег его. Другой немедленно выломился из строя и устремился в сторону Эффервика.
В небе вдруг стало тесно. Брим нащупал еще один луч, но не успел пройти до его пересечения, как столкнулся с еще одним "Крайсселем" и атаковал его под большим углом отклонения, вырывая куски из обшивки мостика, пока его не отогнали истребители - не меньше трех.
Преследуемый по пятам облачниками, он наконец устремился к поверхности, отстреливаясь задними башнями от упрямого "Горн-Хоффа", который никак не отставал, пока до поверхности не осталось каких-нибудь десять тысяч иралов. Тогда Брим сделал крутой поворот направо и вверх, бросаясь прямо в бой, пока его канонир дал серию выстрелов по другому "Горн-Хоффу" с дистанции не более шести тысяч иралов. Этот несчастливый облачник круто нырнул, явно потеряв управление, и тут Брим заметил еще один "Горн-Хофф" и пошел на сближение, чтобы атаковать его с кормы. Все передние башни грохотали короткими очередями с дистанции от девятисот до трехсот иралов. Двести семидесятый клюнул носом и рухнул в языках пламени...
Брим вернулся на Порт 30 и доложил о двух сбитых машинах противника и некотором числе "поврежденных". Слишком усталый, чтобы отметить победу как обычно, он добрался до койки. Считая пребывание на Флюванне, он воевал уже почти два года подряд и начинал уже выдыхаться. Оставалось только благодарить Вута, что облачники тоже выдыхаются!
***
На пятое утро налетов облачников на столицу в зону вернулись сильные гравитационные бури, практически прекратившие операции обеих сторон. Утренний рапорт, доставленный Бриму, указывал, что бои предыдущего дня стоили имперским защитникам двадцати девяти воздушных кораблей против двадцати пяти кораблей Лиги. И хотя добрая часть имперских потерь была восполнена, число находящихся в строю звездолетов снизилось на двенадцать и равнялось 679. Один экипаж погиб, пять пропали без вести.
Несмотря на гравитационную бурю, примерно сорок три рейдера Лиги, в основном тяжелые крейсера, пробились сквозь шторм и нанесли Авалону серьезный ущерб. Погибли еще сорок человек, и город жил в постоянном напряжении.
Когда Брим швартовался у Порта 30 после боевого вылета, в котором его корабль участвовал в уничтожении "Крайсселя-111" и подбил еще три "Горн-Хоффа" 262, он узнал, что прорвавшийся рейдер обстрелял сам Императорский Дворец, влупив несколько попаданий рядом с рабочим кабинетом Онрада. Он тут же подумал о Реддисме - имперские СМИ осветили событие во всех подробностях, подчеркивая, что Император подвергает себя опасности, одинаковой со всеми гражданами. Но простая логика подсказывала, что ни Императору, ни Реддисме серьезная опасность грозить не может, и Брим отмел свою тревогу. Такие места, как дворец, защищены настолько сильно, что с их обитателями буквально ничего не может случиться, пока они внутри здания.
Или.., может?
Почему-то "простая логика" не могла унять его беспокойство, когда он отключал управление "Звездного", когда устало выбирался с мостика, и никак ему не удавалось избавиться от трагического предчувствия, тем более когда он увидел, что никто - впервые за все время - не встречает у трапа его победоносный экипаж.
Что-нибудь случилось? Куда все подевались? Брим еще не добрался до середины причальной трубы, как обнаружил, что бежит сломя голову к своему кабинету и личному голофону, по которому можно позвонить Реддисме.
Он так и не добежал...
У конца причальной трубы ждал его сам Онрад с мрачным лицом, почерневшими глазами и повязкой на распухшей голове. Они молча прошли через океан недоуменно приподнятых бровей в кабинет Брима, и Онрад тихо закрыл за ними дверь.
У Брима чуть сердце не остановилось от ужаса, когда Император заговорил. Почему-то он знал, что сейчас прозвучит.
- Вилф, - тихо сказал Онрад, - при всем моем известном ораторском таланте я просто не знаю, как смягчить этот удар. - Он схватил Брима за руку и посмотрел ему прямо в лицо. - Императорам не полагается иметь друзей - только интересы. Но ты тем не менее стал моим другом, и еще настолько доверенным, и потому мне еще труднее сказать то, что я должен сказать. - Он отвернулся к стене, будто сам не выдерживая тяжести собственных слов. - Та связь доверия, что возникла между нами, и привела меня сюда сегодня, чтобы сказать: Реддисма погибла при налете, о котором ты уже знаешь. Налете на дворец. Мы были не в глубоких убежищах, где должны были бы быть.
Брим отшатнулся назад, налетел на стол и только потому не упал.
- Мать Вселенной сладчайшая! - ахнул он в полном отчаянии.
Такой волны горя ему не случалось испытывать никогда - даже когда сестра умирала у него на руках.
Онрад горько покачал головой.
- Я никогда не прощу себе ее смерти, - сказал он высоким от напряжения голосом. - Потому что она оказалась на Авалоне по моей личной просьбе и потому что не переместил дворцовый госпиталь глубже под землю.
Сквозь мрачную пелену отчаяния Брим посочувствовал Галактическому Императору, грызущему себя за единственную смерть.
- Здесь нет вашей вины. Ваше Величество, - сказал он. - Вы сделали для нее все, что могли.
Тут до него дошло, что этот человек явился сюда, чтобы рассказать о трагедии ему - а не Мустафе. Он открыл было рот, но Император продолжал говорить, и глаза его глядели куда-то за тысячи кленетов отсюда.
- Каким-то чудом, - сказал Император, - она сумела родить твою дочь за метацикл до смерти. Девочку еще обхаживали в дворцовом госпитале, когда облачники ударили по крылу, где отдыхала Реддисма...
- Моя дочь! - воскликнул Брим, и все мысли - и слова - насчет Мустафы вылетели у него из головы. - Она жива?
Онрад положил на плечо Бриму большую сильную руку.
- Она вполне жива, Вилф, - сказал он. - И очень красива, уже даже сейчас. Реддисма была бы очень ею горда - как будешь горд и ты.
Брим потряс головой и уставился на Императора.
- Минутку, Ваше Величество. Вы сказали - моя дочь?
- Да, Вилф, - улыбнулся Онрад. - Я давно знаю, кто ее настоящий отец.
- О Вселенная! - шепнул Брим. - Как мне хоть попытаться выразить мою благодарность?
- За что? За то, что она погибла?
- За то, что вы сделали для нее и для меня. Ваше Величество, - твердо ответил Брим. - Они могли обе погибнуть на Аталанте. Вы же знаете, что Хадор Хейлик тоже подвергся налетам.
- Спасибо, - просто сказал Онрад. - Ты молодец, Брим. - Он сунул руку в карман плаща и передал Бриму маленький розовый конверт. - Вот, - сказал он. Это она оставила сержанту Тутти - которая, к счастью, во время налета была с девочкой.
Брим скрипнул зубами, тупо глядя на конверт. Реддисма любила этот древний способ связи; она вообще очень уважала оставшееся от прошлых веков.