— Зря это все, — с сомнением в голосе сказал, наконец, монах. — Риск велик.
— Ничего, — возразил Ныряльщик. — Все понятно, Каспер?
Юноша молча кивнул, хмуря брови. Зезва пожал руки друзьям и отправился одеваться. Он хотел еще повидать Аинэ, но, подумав, так и не пошел к девушке в женскую половину монастыря. Мысль о том, что он хочет видеть Аинэ, злила его.
— Человек, не отставай, — буркнул Абессалом Весельчак, злобно сверкнув глазами на замешкавшегося Зезву. — Да чтоб я стал бабой!
— Не надо, — отозвался Зезва, в душе матеря слишком короткие, по его мнению, лыжи. Может, лучше было стать на снегоступы? Но тогда он ни за что бы не поспел за стремительно перемещающимися по лесу джуджами.
— Э? Что не надо?
— Бабой становится. Очень уж страшной ты будешь женщиной!
Весельчак смачно сплюнул в снег и отвернулся. Бросил через плечо:
— Толку от человека, как от дохлой собаки.
— Это верно, — пропыхтел Зезва, опираясь на палки. — Спасибо, друг Абессалом. Так рад, что мы вместе в разведке.
Весельчак только фыркнул в ответ.
Маленький отряд быстро продвигался через лес. Ночью шел снег, но с утра выглянуло солнце, лучи которого придали и без того красивой картине зимнего леса поистине сказочный вид. Прямо перед путниками высился в дымке облаков Большой Хребет. Морозный воздух несильно щипал за щеки, ветра, к счастью, не было, и в тулупах с белыми халатами сверху было даже жарко. Белоснежный покров сверкал серебром на вечнозеленых елях, пару раз встревожено каркнул ворон, не иначе, тот самый, которого они спугнули. Угрюмый Ормаз уже вступил в свои права, отобрав власть у последнего осеннего месяца — печального Горгиза. Зезва сосредоточенно двигался в конце отряда, изредка ловя подозрительно-презрительные взгляды Весельчака. Что ж, завести дружбу с бирюком-карлом пока не получается. Ну и курвин корень с ним.
Абессалом Весельчак остановился так резко, что Зезва въехал ему прямо в спину, и едва не упал, взмахнув палками. Он единственный из всего отряда передвигался с помощью двух палок. Все карлы орудовали лишь одной. Абессалом яростно развернулся, выпучил глаза и приложил ко рту палец.
Еще через мгновение карл увлек человека в ельник. Джуджи мгновенно спрятались, слились с белоснежным покровом.
— Что там? — прошептал Зезва, выплевывая снег.
Весельчак только зыркнул глазами, но ничего не сказал. Ныряльщик насупился и принялся ощупывать содержимое сумки. Почти пустой сумки.
Тихий свист, и Абессалом резко поднялся, оттолкнулся палкой и стремительно скрылся за деревьями. Разозлившийся не на шутку Зезва помчался следом. И снова едва не врезался в спины джуджей, столпившихся вокруг необычайно мрачного Геронтия. Огрызок держал в руках обугленный круглый предмет. Под ногами чернели остатки костра, тщательно засыпанные снегом. Хотя нет, явно в спешке, иначе почерневший снег никто бы никогда не обнаружил. Зезва почувствовал запах гари. И еще чего-то. Он присмотрелся к круглому обугленному предмету в руках Геронтия. Курвова могила, череп! Кто-то из карлов грязно выругался по-джувски.
— Херово дела, ребяты, — тихо проговорил Огрызок, осторожно кладя предмет в сугроб и забрасывая его снегом. — В этом лесу живет семья мхецов-людожеров. Посмотрите сюда.
Зезва увидел огромные следы от исполинских ступней. Во рту вдруг пересохло. Он вспомнил. Ведьма Миранда. И страшное чудище с горящими глазами. Тогда Вааджу удалось заговорить мхеца, и лесной страховидл ушел. Но здесь…
— Мхец горный? — спросил Зезва, хотя знал ответ заранее.
— Горный, — сплюнул Абессалом Весельчак. — Что за глупые вопросы, человек!
Зезва не ответил на колкость. В отличие от лесного мхеца, существа страшного, но, избегающего людей, его горный собрат человеков не сторонился. Наоборот, не гнушался встретиться с ними. Вот только встреча эта почти всегда оказывалась для человека последней. И теперь выясняется, что семья горных мхецов спустилась с Хребта почти к самым Кеманам. Скорее всего, останутся до весны. Курвова могила!
— Нас слишком много, — сказал Огрызок, поглаживая рукоять короткого меча, — мхец не решится напасть, пока мы держимся вместе. Наверное, — добавил он, заметив несколько просветлевшее лицо Зезвы.
— Наверное, — повторил один из джуджей, нервно ощупывая рукоять тесака. — Если только не одна семья, а все племя! Вот тогда нам всем…
— Чувства! — прервал его Геронтий. — В штаны наложил, э?
Карл с тесаком выругался и отвернулся. Огрызок ухмыльнулся.
— Что же их спугнуло? — задумчиво спросил Зезва.
— Сейчас вернется Зуб, — Геронтий немного деланно засмеялся и панибратски пихнул Ныряльщика локтем в бок. — Узнаем, что за чувства вокруг и какой нас ждет на-най.
Зезва устроился под заснеженной елью и долго вслушивался в лесные звуки. Ничего особенного, лишь пару раз каркнул где-то ворон. Впрочем, следопыт из него никудышный. Мороз щипал за нос и щеки, но пока терпимо: под белым плащом Ныряльщика еще был теплый стеганый ватник и колючий шарф, который он повязал на шею после настойчивых уговоров Аинэ, больше похожих на…Приказы? Зезва нахмурился. Нет, не приказы. Забота, Аинэ заботится о нем.
Приподнялась заснеженная ветка, и на Ныряльщика глянуло мрачное лицо Весельчака.
— Зуб вернулся. Поднимай задницу.
Ныряльщик поднялся, мстительно обдумывая ответ. Но дружелюбный карл уже давно исчез. Зезва сплюнул в снег и принялся крепить лыжи.
Когда он добрался до собравшихся вокруг разведчика карлов, тот уже рассказывал, размахивая для пущей убедительности руками в белых рукавицах.
— … идут сюда, — Зуб, блеснув своим железным вставным зубом, скривил губы в усмешке. — Много.
— Сколько? — спросил помрачневший Огрызок.
— Несколько десятков, на лыжах. Сзади еще. Цепью. На снегоступах. Арбалетчики. Правда, их мало — не очень-то постреляешь на морозе! Тетива-то полопается! А те, что на лыжах, с мечами и ножами метательными! Тоже не пометаешь, ага.
Зезва протиснулся вперед.
— Кто? — спросил он резко.
— Кто-кто, — проворчал Геронтий. — бабы с сиськами, кто ж еще.
— Курвова могила! — не выдержал Зезва. — Хватит уже шутить, господа джуджи, а?
— Ыги там, человек.
Ныряльщик ошеломленно уставился на командора. Огрызок усмехнулся. Зуб продолжил доклад:
— Это не все.
— Кто б сомневался, я твою душу шатал…
— Мне удалось пробраться далеко, — Зуб, не поворачиваясь, неопределенно махнул рукой. — Вон за те холмы, ага. А там…
— Говори уже! — Весельчак для убедительности хлопнул товарища по плечу. — А то новый зуб править придется, понял.
Зуб обиженно выставил челюсть.
— Видеть не видел, но слышал. Пройти не удалось, посты везде. Но слышал. Много народу там. Настолько много, что тишину не соблюсти никак, во! Звон оружия тоже.
— Вот какой на-най, значит, — протянул Геронтий. — О чем я говорил, человек? Что теперь скажешь?