— Кто к ней способен? — настойчиво продолжал теневик.
— Ты прекрасно знаешь, кто.
— Да, это правда…
Они немного помолчали. В комнату просунул голову Мгер, кашлянул.
— Докладывай.
— Гонец от королевы, господин.
— Что говорит?
— Привез приказ ее величества, вот.
Теневик почтительно поднес Гастону свиток. Тот пробежал его глазами, улыбнулся. Кивнул на вопросительный взгляд агента, отпустил движением руки.
— Государыня повелела похоронить своих горничных достойно.
Ваадж молчал.
— Она хотела жить, — проговорил Гастон, — жить хотела…она. Скажи, друг Ваадж, мог ли кадж вылечить Беллу?
— Нет, — покачал головой маг. — Разве что поддерживать в ней жизнь с помощью дзапов.
— Эти…дзапы. Что они такое?
Когда Ваадж закончил рассказывать, Гастон угрюмо кивнул.
— Для чего тогда змееголовому вообще понадобилась Дана? Почему кадж напал на тебя? Зачем ему было выдавать себя? Он же мог просто исчезнуть, оставив Беллу медленно умирать от крабовой болезни. Что же ты молчишь, придворный чародей… — главный теневик слабо улыбнулся. — Как сказал бы поэт, что за печать сомнения появилась на лице твоем?
— Кадж хотел, чтобы мы узнали, — медленно произнес Ваадж.
— Еще как хотел! — прищурил разноцветные глаза Гастон. — Как странно и как удивительно…
В спальне снова воцарилась тишина. Через некоторое время они ушли, осторожно прикрыв за собой дверь. Лужица крови на полу возле кровати чернела безысходной пустотой.
Секундус задумчиво шел по коридору в главном крыле Душегубки — здания директорской разведки. Погруженный в свои мысли, он не замечал ни застывших у стен часовых, ни деловитых и молодцеватых офицеров, что торопливо носились мимо. Пару раз помощник останавливался у больших окон и смотрел вниз, наблюдая, как несколько лакеев, неуклюже орудуя метлами, расчищают дорожки от целых куч снега, появившихся за ночь. Секундус только что провел почти сто полетов времени у Кержа Удава. Начальник разведки был мрачен и на удивление немногословен. Неприятным сюрпризом для Секундуса оказалось присутствие в кабинете Удава Герона — куратора по пропаганде. Секундус поморщился, отвернулся от очередного окна и направился было дальше, как чей-то оклик остановил его.
— Помощник! — к нему спешил запыхавшийся Герон. — Подожди же! Насилу догнал тебя.
Куратор улыбнулся, оттопырив по своему обыкновению нижнюю губу. Секундус вздохнул про себя.
— Ты что-то хотел, друг Герон?
— Я? — оттопыренная губа разъехалась в новой слащавой улыбке, затем Герон принял нарочито задумчивый вид и уткнулся взглядом в окно. — Красивая природа, помощник, ах, красивая!
Секундус молчал.
— Хотел бы просто, — продолжал Герон, поворачиваясь, — выразить уверенность, что совместными усилиями…
«Конечно, — подумал Секундус, — совместными, подлец.»
— … отдел директорской пропаганды достигнет той цели, которая перед нами поставлена их императорским величеством и господином Кержом Удавом.
Секундус еще раз вздохнул про себя.
— Помощник может быть уверен в моем стремлении и твердой решимости претворить все эти намерения в жизнь. Слава Элигеру!
— Слава, — согласился Секундус. — Ты хотел. Поговорить. О другом.
Герон на мгновение смутился, но тут же заулыбался как ни в чем ни бывало.
— Всегда уважал твое неприятие бюрократии в любом ее проявлении, помощник!
— Спасибо.
— А теперь к делу, как ты справедливо просишь… Как тебе мои бригадники?
Секундус спокойно взглянул Герону в глаза.
— Тебе уже доложили?
— Увы, помощник, увы! Уверен, ты намеренно дал им себя узнать на базаре. Эти бездари засветились! И если их расколол имперский помощник, то и Тени не составит труда разоблачить их маймунские ужимки! У нашего друга Гастона разговор короткий — сначала на дыбе развязывают язык, а потом на кол! В лучшем случае.
— Они хороши, — произнес Секундус.
Мимо промчался посыльный, гремя оружием. За ним остался след от грязных сапог. Герон проводил солдата взглядом.
— Да уж, хороши голубчики… Большая часть Бригады уже на юге.
— Вот как.
— Да, помощник. Гонец с дополнительными инструкциями от господина Удава уже в пути. Скоро они начнут действовать в соответствии с новыми указаниями. Ведь ты знаешь, — Герон хитро улыбнулся, — нет на свете оружия страшнее, чем слово. Умело поданное, облаченное в нужную форму, оно способно рушить целые страны! Оружие невидимое, но оглушающее. Легкое, но сокрушительное. Эффективнее целой армии, да-да!
Секундус молча слушал. А куратор вдохновенно продолжал, часто размахивая руками.
— И назовем мы черное белым, а белое станет темнее сажи. Добро заделаем злом, нравственность облачим в одежды блуда. Обратим мочу в родниковую воду, а дерьмо в манну небесную! Это настоящая магия, друг Секундус, понимаешь, магия! Волшебство слова… Теперь, когда долгожданные вести получены, мои бригадники обрушат всю мощь нашего оружия на Мзум. А после того, как дорога будет расчищена, в дело вступят и другие силы Директории!
— Какие же? — спросил Секундус, хотя прекрасно знал ответ…
— Слышь ты, брательник, шо я тебе скажу, ага…
— А что?
— Королева-то наша…только ш-ш-ш…