Под радостные выкрики толпы Зезва Ныряльщик поднял кнут. Пальцы отказываются слушаться… Ута вышел вперед.
— Я буду считать, мзумец. Готов?
Зезва кивнул. Все вертелось перед глазами. Ударить рукояткой по голове Уты, выхватить у ближайшего рощевика копье, насадить на него второго солдата и… Арбалетчики нацелили на него самострелы. Зезва глубоко вздохнул, повернул голову на стон рыжей девчушки. Снова гогочет пьяный ыгский вождь. Броситься бы на него, вгрызться в глотку, как… как гызмаал!
— Горгиз? — позвал снова Ута, но пленный мзумец резко поднял руку, сжимающую кнут. Чернобородый ухмыльнулся.
— Готов, — услышал Зезва собственный голос. Размахнулся. Толпа зашепталась в предвкушении.
С тонким, чуть переливчатым свистом кнут описал дугу, и отец Андриа беспомощно дернулся на прутьях. Простолюдины неожиданно притихли, не в силах оторвать глаз от того, кто недавно читал им проповеди, а теперь стоял, привязанный к железным кольям.
— Один! — улыбка Уты была широкой и довольной. Каджи так и не сдвинулись с места, похожие на статуи времен Кровавой Зари. Отец Виссарий смотрел на двоюродного брата широко раскрытыми глазами, руки старца Рощи било мелкой дрожью.
Зезва размахнулся снова, чувствуя, как слезы бессилия и отчаяния катятся по лицу, прожигая себе дорогу через кровоподтеки и ссадины.
— Два!
«Ничего не вижу… — думает Зезва. — Кнут… кнут… а кнут вижу…»
— Три!
Кнут свистит.
— Четыре!
Спина слепого уже вся в крови и ошметках рясы.
— Пять!
… Гул оживившейся толпы. Отец Андриа прижал незрячее лицо к ледяным прутьям. Хохот вконец захмелевшего Яндарба.
— Шесть!
…отлично сработан кнут, сразу видно: мастер делал…
— Семь!
«… не видно ничего…»
— Восемь!
«Неужели я тоже ослеп?» Нет, Зезва видит исполосованную ткань на спине отца Андриа. «Нет, я все еще вижу…»
— Девять! Покажись, гызмаал!!
Взмах. Кнут летит вперед, радостно и мощно. Ни единого стона, ни даже слабого крика от слепого.
— Десять!
— Одиннадцать! Покажись, Зверь!!
— Двеннадцать!
— Тринадцать! Ага!!
— Четырнадцать! Ну?!
«Все темное вокруг… Куда все делись? Хорошо кнут в руке лежит… Тетя Йиля… помоги…»
— Пятнадцать!! Вы видите, видите?!
Тело отца Андриа вдруг задергалось, и Зезва отпустил кнут. Из прикушенной губы сочилась кровь. Ныряльщик хватал воздух широко раскрытым ртом. Ута выскочил вперед, затряс кулаками над головой.
— Смотрите же, люди Кеман! Вот он, Зверь, сущность свою показывает!! Изыди, Кудиан, изыди…
Правая рука Андриа скрючилась, кисть вывернуло неестественным образом. Завизжала в толпе женщина. Затем вторая, третья. Эры попятились.
— Гызмаал!! — вопил Ута, подпрыгивая.
Серые волосы покрыли руку отца Андриа, из искривившихся потемневших пальцев полезли черные когти, тело затрясло еще сильнее, оборотень спрятал лицо от жадных, бездушных глаз, но звериная сущность шла дальше, пробуждаясь. Торжествующе кричал Ута.
— Смотрите, смотрите!
И тут отец Андриа замер, прижавшись к прутьям. Дрожь прекратилась, и пораженные люди увидели, как снова выпрямляется рука слепого, исчезают волчьи когти и серые волосы на предплечье. Ута подскочил к клетке, зашипел:
— Ты покажешься, Зверь, покажешься! Мзумец, еще десять ударов, ну?!
Зезва неподвижно стоял, не в силах отвести глаз от окровавленной спины отца Андриа.
— Бей, иначе, клянусь священными дубами Рощи, я сам вырву сердце у девки!!
Ныряльщик поднял кнут.
— Сынок… не бойся… бей…
Злые слезы брызнули из глаз Зезвы, он размахнулся, ничего не видя перед собой. Лишь свист кнута и гогот черни. И больше ничего. А чернобородый старец Рощи Ута отчитывает удары.
— Один… два… три…четыре…пять…шесть… семь…ага, ага… лезет Зверь, показывается… Ну?! Ну?!
Снова задергались конечности привязанного к клетке человека. Черные когти оборотня вылезли из скрюченных, почерневших пальцев. Ноги искривились, и черная шерсть показалась на звериных лапах.
— Зверь! — орал Ута в неистовстве. — Зверь тут!!
Но отец Андриа вернулся. Все услышали звериный рык, почти сразу же перешедший в протяжный, дикий, но все-таки человеческий стон. Разочарованно вскинул над головой руки Ута. Даже Яндарб перестал ухмыляться, не сводя пьяных глаз с клетки. Отец Виссарий отвернулся, закрыл лицо руками. Каджи на мгновение повернулись друг к другу капюшонами. Элан Храбрый пристально смотрел на Зезву.
— Отвязать! — взвизгнул Ута. Солдаты переглянулись, но не сдвинулись с места.