Мазур вошел первым. Под потолком бесшумно вертелся неизбежный вентилятор, несколько стеклянных ящиков, полированный прилавок и полки темного дерева были завалены и заставлены столь же случайными, самыми неожиданными вещицами: модели парусных европейских кораблей, китайских джонок и каких-то вовсе уж непонятных судов, те же облезлые сабли и целая вязанка громадных шпор, бубенчики, деревянные драконы, тускло-золотой эполет неведомой историкам армии, два огромных, тронутых ржавчиной фонаря из тех, что в старину прибивали к корме кораблей, и еще куча всякой всячины, так что глаза разбегались, не в силах рассмотреть всего.
За прилавком восседал пожилой китаец в черном халате и темной шапочке с яшмовым шариком наверху. Столь старомодное одеяние былых мандаринов Мазур видел лишь на какой-то картинке. Вместо того, чтобы умиляться очередной экзотике, он прагматично подумал: а ведь в таком вот широченном рукаве можно спрятать не то что кольт а, пожалуй что, даже парабеллум артиллерийской модели, самый длинноствольный и габаритный из всех своих собратьев...
Однако китаец и не подумал выхватывать из рукава нечто огнестрельное - он вежливо поклонился, самым церемоннейшим образом, собрал морщины в улыбку и осведомился:
- Господ интересуют редкости? В таком случае они сделали удачный выбор, переступив порог моего скромного заведения...
Мазур ответил ему в тон:
- Не имеем ли мы чести видеть перед собой почтенного Хоп Сина?
- Это для меня честь, господа, - узнать столь неожиданно, что мое ничтожное имя известно даже за пределами этой убогой лавки... Счастлив буду предложить вам все, на чем остановится ваш благосклонный взгляд истинных ценителей прекрасного.
- Боюсь, дело обстоит несколько иначе, - сказал Мазур, чувствуя, что не может вырваться из тенет вязкого церемонного стиля. - Это мы хотели бы кое-что вам предложить - тот самый товар, что вам обычно посылает почтенный Абдаллах, староста острова Чедангари...
Морщинистое личико не изменилось ни на йоту. "Вот это школа, уважительно констатировал Мазур. - Нет, супротив желтых мы все равно, что плотник супротив столяра... Это нас долго дрючат в засекреченных школах, а у него умение владеть лицом - врожденное, зуб даю..."
Старикан бесстрастно сказал:
- Обычно эти товары привозил господин Джонни...
- Море полно случайностей, увы, - сказал Мазур, едва не поправив несуществующий смокинг. - Одна из таких и настигла господина Джонни - я имею в виду случайности безвозвратные...
- Это печально... - сказал китаец. - Как здоровье господина Абдаллаха? Как поживает его очаровательная дочь... я, скудеющий умом под грузом лет, запамятовал ее имя...
- Лейла, - сказал Мазур. - Мою супругу зовут Лейла.
- Ах, вот как? Примите мои поздравления, любезный господин, женитьба знаменует переход человека в иное, более ответственное состояние, поднимающее его в глазах общества...
А вслед за тем он с самым непроницаемым выражением лица задал еще несколько вопросов - пустяковых вроде бы, но точно на них мог ответить только тот, кто и в самом деле обжился на острове, тот, кто знал д е т а л и, непредусмотренные никакой легендой.
Вот только Мазур мог ответить на них моментально и безошибочно. "Ага, понятно, - подумал он без всякой растерянности. - Источник такой осведомленности ясен. Наш, островной китаец. Разумная подстраховка в столь специфическом и потаенном бизнесе, как торговля вразвес комодскими варанами, за которую и я, и он можем огрести приличный срок по здешним законам..."
- Прошу вас, господа, - произнес китаец и с неожиданным для его преклонных лет проворством выбрался из-за стойки и направился в дверной проем. - Простите старику его неуемное любопытство, продиктованное затворничеством...
В комнате с низким столиком стульев, разумеется, не оказалось, но Мазур уже кое-как научился сидеть на полу, поджав ноги, хотя у него, конечно, получалось не столь ловко, как у Пьера. Старик проворно поставил расписной чайник, чашки, блюдечки с чем-то ярким и непонятным. Зная китайские привычки, эти яства с равным успехом могли оказаться как яблочным мармеладом, так и мышатами в сахарной глазури... Ничего не поделаешь, пришлось отведать согласно кодексу воспитанного гостя. "Пожалуй, все-таки не мышата, - решил Мазур, осторожно посмаковав тающую во рту сладость. - Хотя кто его знает..."
Многословно и церемонно извинившись за то, что вынужден ненадолго их оставить, старик вышел, шурша шелковым халатом.
- Ну что ты насторожился? - тихонько спросил Мазур. - Не зарежут же нас тут, я думаю, так бизнес не делают...
- Я им в жизни не доверял, не доверяю и доверять не буду, - так же тихо признался Пьер, передвинувшись так, чтобы сидеть лицом к дверному проему. Хлебнул в свое время. Улыбаются с непроницаемой рожей, а потом палят в спину...
- Пессимист вы, мон ами, - сказал Мазур. И засмотрелся, неумело притворяясь перед самим собой, что им движет лишь чувство прекрасного, не отягощенное более приземленными помыслами.
В дверном проеме появилось грациозное, пленительное видение. Очаровательная до полной невозможности молодая китаянка с прекрасным и свежим личиком, напоминавшая одну из принцесс с храмовых росписей, - то ли ту, что рубила в капусту водяного дракона, то ли другую, уверенно и властно восседавшую на золотом троне. Правда, во всем ее облике не было ни капли древней экзотики светлые брючки, белая рубашка с небрежно закатанными рукавами, в распущенных волосах поблескивают синими и красными стекляшками заколки-бабочки, современные часики, маникюр..."Спасу нет, дочь его хороша", - подумал Мазур, дважды, если разобраться, соломенный вдовец.
- Позвольте представить, господа... - сказал старикан, возникнув в комнате неведомо когда. - Моя верная помощница, главное сокровище в этой пещере...
- Здравствуйте, - сказала девушка, одарив их ослепительной улыбкой и присев напротив. - Я студентка, подрабатываю здесь благодаря доброте мистера Хоп Синга. Родом я с этого острова, но у нас, индонезийцев, чересчур вычурные и смешные для европейца имена, поэтому зовите меня на китайский манер - Мэй Лань...
Пьер хрипло сообщил, что он - Пьер.
- Джимми, - сказал Мазур.
"Если ты - индонезийка, то я - микронезийский папуас, - подумал он тем временем. - Натуральнейшая китаянка, не сойти мне с этого места... А впрочем, пусть ее. Красивая девушка вправе придумывать себе любое имя и любую биографию, почему с национальностью должно быть иначе?"
- Быть может, господа, позволим себе немного поговорить о делах? вопросил почтенный Хоп Синг.
И вот тут-то началась настоящая передряга. Узнав примерное количество товара и его ассортимент, старикан предложил цену, которая даже на взгляд Мазура, не особо изощренного в торговле драконятиной, была, мягко скажем, чрезмерно занижена. Мазур, разумеется, назвал свою - он помнил, какую долю получал тесть, а потому прикинул, сколько прикарманивал Джонни, сколько это составляло в итоге.
Хоп Синг с мягкой улыбкой немного увеличил свою. Мазур свою снизил, но не особенно. Минут десять они, состязаясь в дипломатии и церемонных оборотах, жонглировали цифрами. Старик ласково упирал на то, что товар, мягко говоря, специфический, и почтенные господа в случае, если их сделка сорвется, вряд ли пойдут торговать им на улицу с лотка, - а время меж тем течет и товар портится. На что Мазур непреклонно возражал: бизнес есть бизнес, нельзя сказать, что они с господином Пьером испытывают острейшую нужду в деньгах, на жизнь и без того хватает. А раз так, бывают в торговле ситуации, когда товар предпочтительнее вышвырнуть в море к чертовой матери, чем сдавать его по бросовой цене...
После долгих словопрений пришли, наконец, к доброму согласию. Китаец платил в несколько раз больше, чем предлагал сначала, - но и поменьше все же, чем с самого начала запрашивал Мазур.
Потом началась деловая суета. Очаровательная Мэй Лань в два счета подогнала старенький фордовский пикапчик; кроме Мазура с Пьером туда забрались еще два пожилых китайца, судя по их виду, выполнявших в лавке роль прислуги за всех, - и девушка уверенно погнала машину посреди здешней уличной сутолоки, мимо раскрашенных картонных полицейских на перекрестках, мимо разносчиков, мимо автобусов с замотанными туристами.
В порту все было в порядке. Шхуна мирно стояла у ветхого деревянного пирса в компании столь же немудрящих суденышек; у трапа, зажав меж колен короткую жердь, бдительно восседал нанятый в качестве сторожа за небольшие деньги малаец, здешний портовый бич.
Мэй Лань ловко взбежала на борт по узенькой доске с набитыми деревяшками. Осмотрелась:
- Господи, Джимми, все, как в восемнадцатом веке...
- У меня просто нет денег на приличное судно с мотором и радаром, сказал Мазур, украдкой ею любуясь и лихорадочно припоминая, как себя обычно ведут здешние благовоспитанные девушки, насколько далеко можно продвинуться словесно, не рискуя получить по морде и оскорбить местные обычаи.
Откровенно говоря, в э т о й области его знания зияли откровенными пробелами. Ни один засекреченный инструктор, не говоря уж о начальстве, не предусмотрел, что Мазуру придется общаться с благовоспитанными здешними девушками, - их всех готовили для самого тесного общения с другой публикой...
- Джимми, вы ужасно приземленный человек, - сказала Мэй Лань, завороженно глядя в море. - У вас такой романтический кораблик, а вы твердите о деньгах и радарах...
- Простите, - сказал Мазур. - Грубеешь в открытом океане, привыкаешь думать только о презренном металле... Я готов раздобыть где-нибудь костюм восемнадцатого века - шпагу, шляпу с перьями, кафтан - и пригласить вас на морскую прогулку...
- А если я вас поймаю на слове? - прищурилась черноволосая красавица.
- Меня даже не надо ловить, - сказал Мазур. - Не сойду с этого места, берите голыми руками...
- А если я серьезно?
- Я тоже, - сказал Мазур. - Всецело к вашим услугам. Мы - люди вольные, над нами нет ни судовладельцев, ни адмиралов... И если красивая девушка желает совершить морскую прогулку на романтической шхуне...
- Девушка желает, - сказала Мэй Лань без улыбки.
"Вот так так, - подумал Мазур чуточку растерянно. - Ну и что же это должно означать? Не такой уж ты, браток, неотразимчик, чтобы этакая красотка моментально к тебе воспылала и с ходу ринулась в объятия... Илиона - существо вольных нравов, привыкшее без зазрения совести ловить мимолетные удовольствия, или подтекст сугубо деловой. А какая разница? Все равно "Нептун" придет только послезавтра..."
Он оглянулся. Оба китайца с муравьиным проворством волокли вниз по трапу экзотический товар, надежно упакованный от нескромных взглядов в джутовые мешки и плетеные корзины. Пьер торчал у планшира, наблюдая за ними, как истый суперкарго.
Мэй Лань неожиданно протянула к нему руку, тонким указательным пальчиком, унизанным скромным серебряным перстеньком с синим глазком бирюзы, постучала по твердой выпуклости под его рубашкой: