- Да ну?!
- Знаете, где это?
- Джимми, я как-никак на третьем курсе колледжа... Интересно... Первый раз в жизни вижу исландца. Как вас сюда занесло?
- Долго рассказывать, - ответил Мазур. - Очень уж скучный у нас островок, захотелось повидать мир...
- Скажите что-нибудь по-исландски...
- Скьяматорре дагбладе снорриус гекле, - без запинки выпалил Мазур, и глазом не моргнув.
- Какая экзотика... И что это значит?
- Вы самая красивая девушка на свете.
- Ох... - вздохнула Мэй Лань. - Я-то думала - экзотика, а это обычная мужская банальность...
- Что поделать, - сказал Мазур. - Мы, исландцы, банальный народ - из-за своего захолустного расположения... Вы мне лучше вот что скажите, нонья Мэй... Ваш хозяин знает, чем мы будем заниматься? Мы на н е г о работаем или как?
- Ну что вы! - энергично мотнула она головой, разбросав черные пряди по плечам. - Не вздумайте при нем упомянуть... Это - мой личный, собственный бизнес... Понятно?
- Конечно, - сказал Мазур.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ИНТРИГА ОБОЗНАЧАЕТСЯ
Экзотика преследовала его неустанно и навязчиво - вместо того чтобы взять такси, Мэй Лань усадила Мазура в б е ч а к, экипаж для советского человека как диковинный, так и противоречащий иным идеологическим установкам, поскольку имела место самая неприкрытая эксплуатация человека человеком. Проще говоря, это был рикша - но не традиционный, везущий колясочку за оглобли. Впереди размещалось сиденье на двух велосипедных колесах, а задняя часть была, собственно, задней частью обыкновенного велосипеда. Водитель или как он там называется, ожесточенно крутил педали, шумно дыша в затылок. Он лавировал меж автомобилей так, что Мазуру поначалу было не по себе, но потом он как-то притерпелся. В особенности если учесть, что в таком путешествии были и неприкрыто приятные моменты.
Для одного на сиденье было бы вольготно, а вот двоим - определенно тесновато. Они сидели, поневоле прижавшись друг к дружке боками и бедрами, в ореоле ее незнакомых духов, так что любой нормальный мужик в таком вот положении не блистал особым разнообразием эмоций и чувств - таковые держались строго определенного курса, способного возмутить иных моралистов. Мазур исключением не стал. Чуть погодя он вежливо, но непреклонно приобнял спутницу и это было вполне естественное движение, правую руку просто некуда было девать.
Возмущения сей галантный жест не вызвал - Мэй Лань пару раз покосилась на него скорее смешливо, чем протестующе. Ну конечно, это как раз тот случай, когда мужик виден насквозь...
А потом она непринужденно склонила голову ему на плечо, потерлась щекой... Мазур уже готов был воспарить на седьмое небо, но почти сразу же отметил: она вовсе не отвечала разнеженно на его нехитрые поползновения, она попросту притворялась, что беззаботно льнет к кавалеру, а сама, чертовка очаровательная, то и дело кидала украдкой назад быстрые, цепкие взгляды...
Он разочарованно вздохнул про себя - а ведь так обнадежился поначалу... И тут же посерьезнел. Склонившись к ее ушку, украшенному жемчужинкой в серебре, шепотом поинтересовался:
- Что, хвост?
- Кажется, - прошептала она в ответ. - Попробуй оглянуться, только, я тебя умоляю, непринужденно, не пялься открыто...
Сочетая приятное с полезным, он выпрямился на сиденье, повернул девушку лицом к себе и, самым естественным образом поцеловав в уголок рта, бросил взгляд назад.
Замерев в этом положении, вскоре убедился, что дело и впрямь нечисто.
Старенький белый "ситроен" подозрительно четко и упрямо держал неизменную дистанцию, поместившись за велорикшей метрах в сорока. Понаблюдав пару минут, Мазур убедился в этом совершенно точно. Движение на окраине было не таким уж и оживленным, белая машина сто раз могла бы их обогнать, свободного места для такого маневра хватало - но "ситроен" держался сзади, как приклеенный.
- Белый "ситроен"? - прошептала Мэй Лань, прилежно замерев в его объятиях.
- Ага, - сказал Мазур. - Это опасно?
- Пока что это только надоедливо... Ладно, черт с ними... Ты, главное, в случае чего не церемонься, бей от души...
Рикша остановился у тротуара и, получив плату от Мазура, низко ему поклонился. Мазур не стал читать ему лекцию о пролетарской гордости - и принятая на себя роль не позволяла, и осталось стойкое впечатление: этот парень и понятия не имел, что является натуральным пролетарием. Дикий народ, что поделаешь, не подкован в единственно верной теории...
- Ты актером никогда не был? - поинтересовалась Мэй Лань, быстрыми легкими движениями поправляя волосы.
- Бог миловал, а что?
- Очень уж натурально изображаешь влюбленного...
- А если я и вправду влюблен, хозяйка, нонья Мэй? - спросил Мазур. - С первого взгляда, безответно и нежно?
Девушка окинула его скептическим взглядом, фыркнула и отвернулась. Поодаль стоял белый "ситроен", и помещавшиеся там два субъекта не делали ни малейших поползновений вылезти наружу.
Мэй Лань положила ему руку на плечо, придвинулась вплотную. Со стороны это опять-таки выглядело так, словно влюбленные голубки беззаботно нежничают.
- Слушай внимательно, - сказала девушка. - Боссом будешь ты, понял? Ты ни словечка не знаешь по-английски, я просто переводчица, ясно? Тарахти мне с важным видом что-нибудь, а я буду нести такую же ахинею...
- На каком языке? - чуточку растерялся Мазур.
- Да на своем исландском, мудрила! Кто его здесь знает? Ну, ты все понял?
- Что тут непонятного?
- Тогда пошли.
Она взяла Мазура за руку и направилась к кирпичному трехэтажному зданию еще голландской постройки, украшенному вывеской "Отель "Фельдмаршал"". Даже Мазур, человек здесь случайный, без труда определил, что обшарпанное здание никак нельзя отнести не только к шикарным, но хотя бы к третьеразрядным заведениям. Быть может, в колониальные времена отель и мог, не теряя достоинства, осчастливить своим постоем какой-нибудь фельдмаршал, но сейчас сюда было определенно не загнать уважающего себя лейтенанта. Сто лет не мытые окна, кожура от фруктов на тротуаре, прямо перед входом, мятые субъекты, кучковавшиеся у крыльца, до жути напоминают отечественных алкашей со скудной копеечкой, ищущих, с кем бы сброситься, а профессию вон тех трех дамочек может безошибочно определить даже новый в здешних местах человек...
Пройдя сквозь строй цепких любопытных взоров искоса, они вошли в вестибюль, отмеченный той же унылой печатью упадка и захламленности. Даже портье за стойкой был какой-то неухоженный и отчужденный, словно его через пару часов должны были выпнуть отсюда по тридцать третьей статье, и ему на все отныне плевать.
При появлении новых лиц он, впрочем, чуточку оживился, с надеждой вопросил:
- Номер на час, туан, нонья?
"А хорошо бы", - мечтательно подумал Мазур. Даже учитывая здешние пещерные условия, к коим вряд ли подходит понятие "комфорт", неплохо бы...
Увы, чудес на свете не бывает - Мэй Лань, смерив пожилого грязнулю возмущенным взглядом, сухо поинтересовалась:
- Господин Багрецофф, двести восьмой? Портье зевнул:
- Сидит в ба-аре, нонья... если еще сидит, а не лежит...
Мэй Лань, независимо вздернув подбородок, обошла стойку и направилась в широкий проем. Мазур заторопился следом.
Нельзя сказать, чтобы бар моментально являл входящим яркие картины разврата, порока и разложения. Он попросту был убогим, захламленным, до одури похожим на дешевую забегаловку на просторах родного Отечества, - разве что здесь гомонили на непонятных языках, этикетки на бутылках были другие, непривычные, и музыка из старенького музыкального автомата звучала самая что ни на есть экзотическая. А во всем остальном - полная аналогия. Совершенно по-расейски сосали спиртное субъекты разного цвета кожи и разреза глаз, что-то втолковывая друг другу, ссорясь, бахвалясь, хныкая и грозя. И официантка из местных, затурканная и обозленная на весь белый свет, казалась с в о е й. Табачный дым коромыслом, пьяные слезы и пьяный смех... Удивительным образом Мазур вдруг ощутил себя дома, и это наваждение не сразу прошло.