- Не пора ли обедать, мон ами? Жрать хочу страшно... Сходим на угол, к Чжао?
Пьер обрадованно кивнул, моментально успокоившись. Они вышли в коридор, пронизанный тонкими, но явственными запахами ч у ж о г о жилья, спустились к черному ходу - Мазур сразу же обратил внимание, что лестницу поддерживали в идеальном состоянии, ни одна досочка не скрипнула, древние перила укреплены на совесть. При нужде по лестнице можно было передвигаться совершенно бесшумно.
Оказавшись на неширокой улице, они переглянулись и, вместо того чтобы отправиться на угол, в ресторанчик толстяка Чжао, где кормили и в самом деле неплохо, направились куда глаза глядят. Они тут были единственными европейцами, но согласно тому же восточному этикету никто не обращал на них внимания. Мазур подозревал: все в этом квартале уже знают, что они обитают над "Пещерой сокровищ", а то и осведомлены о некоторых аспектах взаимоотношений Мазура с очаровательной помощницей дядюшки Хоп Синга. Восток - дело тонкое. С полицией никто, понятно, откровенничать не станет - но вот кое-кому д р у г о м у охотно все выложат...
Вернувшись в Катан-Панданг, Мэй Лань не терпящим возражений тоном пригласила их на постой - разумеется, замотивировано это было нежеланием расставаться с сердечным другом Джимми и заботой о его удобствах: ну не валяться же ему в убогой каютке, если на втором этаже несколько свободных комнат? Можно проводить ночи в комфорте, уюте и полной безопасности. Заодно пристроим и друга Пьера...
Вообще-то, не только капитан-лейтенант Мазур, но и авантюрист Джим Хокинс, тоже не питавший особого доверия к миру и человечеству, должен был с ходу просечь, что его попросту хотят иметь на виду, под неусыпным наблюдением. Но ни тот, ни другой не могли протестовать - игру приходилось поддерживать, пусть думает, что ей пока что доверяют...
Надо сказать, дядюшка Хоп Синг принял появление в его доме сразу двух белых квартирантов с восточным спокойствием - он даже самолично поднялся на второй этаж и в изысканных выражениях заверил, что искренне рад исполнить святой долг гостеприимства и надеется, что гости снисходительно отнесутся к убогости его недостойного жилища, впервые осчастливленного присутствием столь благородных людей... В таком примерно духе.
Первая ночь прошла самым приятным образом - вот только ближе к утру Мэй Лань, убедившись, что Мазур спит, куда-то тихонько ускользнула, предварительно, судя по звукам, выдвинув ящик стола. Мазур, старательно притворявшийся дрыхнущим без задних ног, тут же в ящик полез. И обнаружил, что его револьвер исчез. С возвращением Мэй Лань он обнаружился вновь, и это было неспроста. Когда девушка отправилась по каким-то делам, Мазур внимательно исследовал свое единственное оружие - и не обнаружил при беглом осмотре никаких изменений. Патроны остались теми же самыми, с той же маркировкой на донцах гильз, барабан исправно вертелся, курок щелкал, все было в порядке, но зачем-то же она утаскивала пушку? Может, и здесь известен этот старый трюк - выварить патроны, чтобы они стали бесполезными? Нет, не хватило бы времени...
Пьер заявился как раз тогда, когда Мазур собрался исследовать "Веблей" еще более тщательно.
- Ну, что у тебя на уме? - спросил Мазур с интересом.
- По-моему, мы во что-то паршивое вляпались, Джимми... - убежденно сказал француз. - Ох, как оно мне не нравится...
- Не веришь, что там был "черный ящик"?
- А ты?
- Есть у меня смутные подозрения, что не все так просто... - сказал Мазур осторожно. - Газет я и в самом деле не читаю, но что-то об этой истории со столкновением самолетов и радио молчало, а уж радио мы слушаем...
- Вот то-то. Темная история.
- У тебя есть какие-нибудь догадки? - поинтересовался Мазур.
- Никаких. Просто-напросто эта история откровенно смердит... Если подумать... Ну какого черта сингапурцам или русским оставлять там парашют? И те, и другие обязательно постарались бы затереть все следы. Что им стоило взять парашют на борт? Такая улика... Но точно тебе говорю: там что-то другое. Может, это кто-то случайный обрезал то, что болталось под парашютом, а сам парашют, не особо мудрствуя, притопил... Как бы это не шпионские дела, Джимми...
- Мысли мои читаете, мон ами, - признался Мазур.
- Если так, пора бы делать ноги...
- А что это ты покосился так задумчиво? Пьер, помявшись, сообщил:
- Я же не знаю, может, ты настолько потерял голову, что к разумным доводам глух... Я тебя понимаю, девочка очаровательная...
- Дружище, - укоризненно сказал Мазур. - Жизнь меня уже потрепала... Когда появляется угроза моей драгоценной жизни, никакие девочки не способны замутить мозги...
- Ну и слава богу... Так что, исчезаем? Черт с ними, с ее деньгами, можно угодить в такой переплет...
- На шхуне - один из ее китайцев, - сказал Мазур. - Ты не забыл? Я крепко подозреваю, что не даст он нам сняться с якоря...
- Джимми, а стоит ли цепляться за это корыто? Не бог весть какое сокровище.
- Пожалуй, - кивнул Мазур. - Деньги и документы у тебя с собой?
- А как же. Omnia mea mecum porto [Все мое ношу с собой (лат.)], как выражались древние...
- Ого! - присвистнул Мазур. - Два семестра колледжа дают о себе знать даже теперь?
- Ну да, - сказал Пьер. - Все дело в языке, Джимми. Общайся мы с тобой на французском, разговор вышел бы гораздо интеллектуальнее. Но английский я освоил уже в этих местах, так что лексикончик специфический... В общем, все с собой.
- Вот и прекрасно, - сказал Мазур. - Сделаем так... Сними номер в каком-нибудь отельчике средней руки - чтобы был не роскошным, но и не походил на притончик с номерами на час. Встретимся у Чжао в два часа дня. А я тем временем потолкаюсь в парочке мест, может, кое-что и вынюхаю насчет нашего дела... И вот что, мон ами: если меня в два не будет, особенно не рассиживайся. Исчезай и живи самостоятельно, как будто меня и не было вовсе. Усек?
Пьер приостановился, внимательно глянул на него:
- Ты это таким тоном говоришь, будто заранее уверен, что не придешь...
- Да брось ты, - елико мог беззаботнее сказал Мазур. - Просто я все просчитал. Если меня не будет в два, значит, дело настолько поганое, что следует немедленно уносить ноги, поодиночке. И подальше отсюда. Понял?
- Да вроде, - с сомнением сказал Пьер. - Ладно, я буду ждать. Хотя что-то мне подсказывает... Странноватый ты парень, Джимми...
- Брось.
- Ладно, ладно... Ну, до встречи... Француз кивнул Мазуру, отвернулся и побрел прочь усталой походочкой, носившей некоторый отпечаток безнадежности. Он так ни разу и не оглянулся.
"Почуял что-то, лягушатник, - беззлобно подумал Мазур. - Что-то такое просек, у бездомной дворняжки чувства обострены... Неплохой, в общем, мужичонка, напрочь безобидный. Цели в жизни незатейливы: остаться в живых и при этом срубить немного деньжат. Готов был прикрыть спину, ежели что. Ладно, не пропадет..."
Намерения самого Мазура были просты, как перпендикуляр: никак не стоило оставаться здесь далее, учитывая, что пару часов назад на прежнем месте отшвартовался "Нептун". А потому следовало решительно расстаться и с очаровательной подругой, и со всеми личинами, пусть даже о первом будешь сожалеть побольше, чем о втором. Баста. Не стоит и далее разыгрывать из себя доморощенного Штирлица, когда есть возможность вернуться в ряды, в железные шеренги... А вот и оказия подвернулась.
Неподалеку как раз высаживало пассажира такси - не такой уж и старый "крайслер", идеально подходивший для поездки в порт. Мазур успел присмотреться к тамошним порядкам: охранник у широких, вечно распахнутых настежь ворот безжалостно гнал прочь неуверенно топтавшихся при входе субъектов бичеватого вида, цеплялся к тем, кто прибывал на раздолбанных "Антилопах-Гну", но к людям, появлявшимся в роскошных частных автомобилях или более-менее комфортабельных такси, моментально проникался холуйским почтением и близко не подходил, козыряя издали. Вот и ладненько...
Он махнул поспешно притормозившему такси с молодым малайцем за рулем, распахнул заднюю дверцу...
И полетел в нее головой вперед - это чья-то бестрепетная длань, ухватив за ворот, решительно придала ускорение. С другой стороны на заднее сиденье прыгнул еще кто-то, втянул Мазура внутрь, цепко перехватив запястья. Тот, что наподдал сзади, прыгнул следом, и на переднее сиденье метнулся кто-то третий, машина сорвалась с места, прежде чем Мазур успел опомниться.
Сосед справа, с большим проворством охлопав его широкими ладонями, моментально нашарил револьвер за поясом, вытащил и рукояткой вперед протянул человеку на переднем сиденье, насмешливо протянув:
- Ты посмотри, Рой, с какой рухлядью наш Джонни таскается...
Тот, не обернувшись, принял оружие, стал рассматривать. Сосед слева, уперев в бок что-то твердое, прикрытое газетой, с ухмылкой поинтересовался:
- Парень, как по-твоему, что у меня в руке? "Ах, во-от оно что..." - сказал себе Мазур.
Английский у обоих был насыщен американским сленгом, как булка - изюмом, причем они и не пытались это скрывать. "Джонни". Кое-что понятно уже сейчас. Угораздило же...
- Для твоего собственного члена чересчур твердо, - сказал Мазур, тоже позаботившись, чтобы его английский отдавал штатовским выговором. - Значит, пушка...
Он повернул голову вправо-влево, приглядываясь к налетчикам, в чем ему не препятствовали. Справа сидел могучий детина, широко и хищно оскаливший пасть в ухмылке, которую он, очень может быть, считал доброжелательной. Слева примостился субъект постарше, чем-то неуловимо напоминавший Пьера, - тоже в годах, одетый не бог весть как, смотревшийся явным неудачником, аутсайдером. Но пушка у него была из тех, какими бродяги-неудачники не пользуются, - ухоженный "Вальтер" с глушителем...
- Посмотри карманы, - не меняя позы, распорядился человек на переднем сиденье. Что до него, Мазур видел лишь аккуратно подстриженный затылок и широкую спину.
Молодой бесцеремонно вывернул карманы Мазурова пиджака, протянул трофеи главарю. Тот, небрежно сбросив на колени кучку мятых банкнот полудюжины стран, раскрыл паспорт гавайца. Не спеша пролистав, хмыкнул: