— Но я же хочу знать…
— А без слов не знаешь? Ты что, по глазам не видишь, что я совершенно сомлела? Что я вся как сытая кошка? Я три раза успела.
— Наташ, а когда мы перешли на «ты»?
— Ой! Не знаю. Не заметила.
— И я не заметил.
— Это хорошо?
— По-моему, да.
— А как мы на людях будем?
— Н-ну… Не знаю.
— Я не смогу при чужих людях сказать тебе «ты». Ты великий и весь за облаками. Я не то что при чужих — я вообще, когда встану и оденусь, уже не смогу говорить тебе «ты».
— Серьезно?
— Абсолютно. А знаешь…
— Да?
— Ужасно приятно при тебе говорить такие простые слова: оденусь… Разденусь… Лучше, конечно, разденусь.
— Ты совершенно шальная девчонка.
— Да. Да-да-да. А можно я тебя тоже спрошу?
— Конечно.
— Я тебя никогда не спрашивала… Таких вопросов, в общем, не задают. Но теперь… вот пока мы еще совсем рядом…
— Спрашивай.
— Ты правда подаришь нам звезды?
Журанков помолчал.
— Главное, — сказал он потом, — найти физический эквивалент состояния, при котором множитель «эр» превращается в мнимое число.
Она тихонько засмеялась и поцеловала его в шею.
— Спасибо, — сказала она, — обнадежил.
Он улыбнулся.
— Во всяком случае, я постараюсь, — пообещал он. — Теперь у меня есть целых два человека, ради которых хочется прыгнуть выше головы. Не по долгу и не из гордыни, а для удовольствия…
— Надеюсь, — негромко осведомилась она, — один — это твой Вовка, а второй — это не твоя злыдня, а я?
Журанков озадачился. Будто на выходе из дому его спросили, не забыл ли он чего, и он мучительно пытался вспомнить, погасил газ под чайником или нет. Потом он немного смущенно, но честно ответил:
— Значит, три.
Санкт-Петербург — Рощино — Коктебель Март — октябрь 2006