- Целитель Конвей, мы пребываем в постоянной борьбе с самими собой, и тип нашего поведения продиктован инстинктом самосохранения, который, как я предполагаю, сформировался в те времена, когда мы являлись лишенной разума добычей всех без исключения морских хищников на Гоглеске. Борьба с этим инстинктом требует строгой самодисциплины в мышлении и поведении, в противном случае мы потеряем даже тот скромный - нет, лучше сказать точнее: отсталый уровень цивилизации, который имеем на сегодняшний день.
- Если бы была возможность более подробно изложить суть проблемы, - начал Конвей и тоже перешел на личное обращение, - тогда, целительница Коун, мне бы хотелось помочь вам. Не исключено, что целитель-чужестранец, способный взглянуть на ваши трудности с новой, совершенно иной точки зрения, мог бы предложить решение, до которого не додумались бы вы сами...
Он не договорил. Откуда-то издалека, со стороны леса, донесся прерывистый тревожный звук, напоминавший барабанный бой. Коун поспешно отошла в сторону от Конвея.
- Приносятся извинения в связи с необходимостью срочно удалиться, - громко проговорила она. - Целительницу ждет срочная работа.
Вейнрайт высунулся из кабины вездехода.
- Если Коун торопится, - сказал он, но тут же одернул себя и сформулировал свое предложение иначе:
- Если требуется быстроходный транспорт, то он имеется.
Вейнрайт открыл задний отсек и выпустил сходни.
К месту происшествия они прибыли за десять минут. Вейнрайт вел машину так, что у Конвея, можно сказать, волосы встали дыбом. Дело в том, что гоглесканка, видимо, отличалась медлительностью мыслительных процессов и потому дорогу указывала весьма специфически: сообщала о том, что нужно свернуть за угол, уже тогда, когда до поворота было рукой подать. Так что к тому времени, когда Вейнрайт опустил вездеход на землю возле указанного Коун полуразрушенного трехэтажного дома, Конвей уже был готов поверить, что его впервые в жизни укачало в машине, как ребенка.
Но все эти ощущения мигом выветрились у него из головы, когда он увидел пострадавших, которые выбирались из здания, где, судя по всему, рухнуло перекрытие между этажами. Гоглесканцы ползли вниз по растрескавшимся и прогнувшимся пандусам, карабкались по обломкам, завалившим широкий главный проход. Их разноцветную шерсть усыпали пыль и щепки, у некоторых алели свежие раны. Тем не менее, на взгляд Конвея, пока все пострадавшие выглядели не хирургическими, а амбулаторными пациентами. Большинство из них старались как можно скорее уйти от дома и добраться до стоявших полукругом на почтительном удалении зевак, Но вот Конвей заметил фигурку гоглесканца, торчавшую посреди заваливших главный вход обломков, и услышал производимые тем непереводимые звуки.
- Почему они все стоят? - воскликнул Конвей, обернувшись к Коун. - Почему не помогут этому несчастному?
- Только целитель может подойти близко к другому пострадавшему гоглесканцу, - ответила Коун, вынимая из своей поясной сумки тонкие деревянные палочки, которые она принялась соединять между собой. - Или тот, кто умеет держать свою психику под контролем, чтобы она не пострадала при виде такого удручающего зрелища.
С этими словами целительница зашагала к пострадавшему. Конвей тронулся следом за ней.
- Быть может, - сказал он, - существо, принадлежащее к иному виду, могло бы оказать пострадавшему посильную медицинскую помощь?
- Нет, - решительно возразила Коун. - Следует избегать как физического контакта, так и непосредственной близости.
Соединенные между собой палочки превратились в длинные щипцы. В процессе обследования пострадавшего Коун вытаскивала из сумки и другие инструменты: деревянные зонды, шпатели и увеличительные стекла на длинных рукоятках, а затем приступила к обработке ран тонкими кисточками и тампонами, по всей вероятности, смоченными антисептическими растворами. Затем она приступила к сшиванию краев крупных ран, которое произвела с помощью хитрого устройства, крепящегося к щипцам. Все процедуры показались Конвею поверхностными и чересчур медленными.
Конвей быстро выдвинул телескопическую рукоятку сканера, постаравшись, чтобы ее длина равнялась длине щипцов, которыми орудовала Коун, опустился на четвереньки и протянул Коун прибор.
- Могут иметь место внутренние поражения, - сказал он. - Этот прибор покажет их.
Коун не поблагодарила Конвея - она была слишком занята и ей было не до учтивости, но тут же отложила щипцы и взяла у Конвея сканер. Поначалу она действовала им неумело, но довольно скоро освоилась с системой управления прибором, предназначенной для людских рук, и принялась заправски регулировать фокусное расстояние и увеличение.
- Имеется небольшое кровотечение в области обожженной части тела, сообщила гоглесканка через несколько минут. - Однако наибольшую опасность для пострадавшего представляет прекращение кровоснабжения области черепа - вот здесь, - которое вызвано сдавлением главной черепной артерии под весом бревна. Это сдавление вызвало и потерю пострадавшим сознания, чем объясняется то, что он перестал производить звуки и движения.
- Нужно произвести реанимацию? - спросил Конвей.
- На реанимацию нет времени, - отвечала Коун. - Знания относительно единиц времени, используемых инопланетным целителем, отсутствуют, однако терминальное состояние должно наступить приблизительно через одну пятидесятую часть промежутка между местным восходом и закатом. Но стоит попытаться...
Конвей оглянулся на Вейнрайта. Тот тихо проговорил:
- Около пятнадцати минут.
- ..подсунуть под бревно клин, - продолжала Коун, - и выгрести обломки из-под пострадавшего, дабы он пришел в положение, при котором было бы ликвидировано давление бревна. Существует также риск дальнейшего обрушения, так что всем существам, помимо пострадавшего и его целителя, следует как можно скорее отойти подальше от места происшествия в интересах их безопасности.
С этими словами Коун развернула сканер рукояткой к Конвею и подала ему. Затем она приладила к щипцам приспособление для разгребания обломков.
Конвей переживал кошмарные ощущения. Дело, по сути, выеденного яйца не стоило, а он был вынужден стоять, держа руки за спиной. Стоять и смотреть, как погибает раненый гоглесканец, было нестерпимо, в то время как существовало столько способов спасти его. Тем не менее Конвею было строго-настрого запрещено даже приближаться к несчастному, хотя Коун прекрасно понимала, что он может и хочет помочь. Глупее не придумаешь, но, видимо, эта глупость имела под собой какой-то резон, уходивший корнями в дебри гоглесканской цивилизации.
Конвей беспомощно посмотрел на Вейнрайта, оценил его могучую мускулатуру, обтянутую форменным комбинезоном, и предпринял еще одну попытку.
- Если пострадавший без сознания, - сказал Конвей, - то на нем не может отрицательно сказаться присутствие рядом других существ и их прикосновение. Существа с другой планеты могли бы легко приподнять бревно, чтобы высвободить тело пострадавшего.
- Слишком много наблюдающих, - отозвалась Коун. Она явно пребывала в нерешительности, судя по тому, что подняла и вновь опустила приготовленные для работы щипцы. Затем она приладила к ним новые наконечники, достала из сумки моток тонкой бечевки и с помощью щипцов обмотала ею ноги пострадавшего. Хорошо, - сказала она наконец, - но есть большой риск. Чужестранцы не должны тесно приближаться к пострадавшему и его целительнице и обязаны постараться, чтобы другие не увидели, как они приближаются, пусть даже с самыми благими намерениями.
Конвей не стал уточнять, какую степень приближения подразумевает Коун под словом "тесно". Он, опередив лейтенанта, шагнул в широкий дверной проем, после чего они с Вейнрайтом подняли бревно за один конец и уложили на плечи. При этом они, естественно, встали очень близко один к другому, что могло заставить зевак разволноваться, но в дверном проеме лежала тень, и скорее всего тоглесканцы не слишком хорошо видели людей. Да, собственно, в эти мгновения Конвею было совсем не до того, что там подумают гоглесканцы.
Пыль и штукатурка посыпалась на них с Вейнрайтом, как только они приподняли торец бревна на три, потом на четыре и, наконец, почти на шесть дюймов. Увы, та часть бревна, под которой лежал несчастный гоглесканец, приподнялась всего-то дюйма на два. Коун успела крепко обвязать веревкой ноги пострадавшего и вдобавок несколько раз обернула ее вокруг собственного туловища. Она ухватилась за веревку, покрепче уперлась в землю ногами и попыталась потянуть веревку на себя, став при этом похожей на участника команды по перетягиванию каната. Увы, ее усилия оказалась безрезультатны. Гоглесканцы-ФОКТ были чересчур миниатюрны и физиологически не приспособлены к такой тяжелой работе.
- Сможете подержать бревно без меня минутку? - спросил Вейнрайт и, не дожидаясь ответа, пригнулся и шагнул в глубь постройки. - Похоже, я нашел то, что нам поможет.
Лейтенанта не было гораздо дольше минутки. Без него Конвею стало куда тяжелее удерживать на плече бревно. Его спину и мышцы ног немилосердно свело и жгло как огнем. На глаза стекали струйки пота. Проморгавшись, Конвей заметил, что Коун придумала нечто новенькое. Вместо того чтобы подтаскивать пострадавшего к себе с большого расстояния, она подошла к нему как только могла близко, после чего перехватила веревку и, отбегая, снова сильно дернула на себя.
Рывок, еще рывок... С каждым рывком несчастный ФОКТ понемногу высвобождался из-под бревна, но при этом некоторые из наложенных Коун швов лопнули, и раны вновь начали сильно кровоточить.
Позвоночный столб Конвея уже казался ему самому именно столбом, а не костной структурой, составленной из отдельных позвонков, и в любую секунду этот столб мог треснуть посередине.
- Поторопитесь, черт бы вас побрал!
- Я и так тороплюсь, - отозвалась Коун, забыв о привычной безличности своей речи.
- Иду! - послышался голос Вейнрайта. Он появился, держа в руках короткий толстый обрубок бревна, который тут же подсунул под бревно. Конвей, испытывая к лейтенанту несказанную благодарность, опустился на колени и вылез из-под бревна. Однако счастью его не суждено было продлиться долго. Замысел Вейнрайта состоял в том, чтобы, приложив все силы, приподнимать бревно на несколько секунд, пользуясь подсунутым по него клином, и повторять оную процедуру до тех пор, пока Коун не вытащит пострадавшего целиком.
Замысел был недурен, однако процессу его осуществления сопутствовал прием душа из пыли и штукатурки. А когда пострадавший уже был близок к тому, чтобы обрести полную свободу, изнутри здания послышался громкий треск - видимо, там рухнуло очередное деревянное перекрытие.
- Уходите подальше! - крикнула Коун и приготовилась к тому, чтобы в последний раз изо всех сил дернуть на себя несчастного гоглесканца. Но в то мгновение, когда она рванула к себе веревку, петля, обвивавшая ноги несчастного, соскочила, Коун оступилась, упала и запуталась в веревке.
Впоследствии Конвея мучили долгие и мучительные раздумья: верно ли он тогда поступил, но в то мгновение у него просто не было времени рассуждать и производить сравнительный анализ социального поведения землян и гоглесканцев. Он поступил так, как поступил, - потому что не мог иначе. Он, пригнувшись и прихрамывая, со всех ног убежал от готового вот-вот обрушиться входа, подбежал к раненому ФОКТ и схватил его за ноги.
Конвею, обладавшему большим весом и силой по сравнению с Коун, не составило труда быстро оттащить пострадавшего подальше от аварийной постройки. Как только осела пыль, Конвей перетащил гоглесканца еще дальше и уложил на траву. Практически все наложенные Коун швы разошлись, и к прежним ранам несчастного добавились новые. И старые, и новые ранения жутко кровоточили.
Неожиданно страдалец открыл глаза, напрягся и начал издавать громкие, длинные шипящие звуки, порой переходящие в свист.
- Нет!!! - поспешно воскликнула Коун. - Опасности нет! Это целитель, друг!
Однако шипение и свист не прекращались, и вскоре их подхватили по-прежнему толпящиеся возле места происшествия зеваки. Коун, прихрамывая, ходила по кругу около раненого, то приближаясь к нему на несколько дюймов, то пятясь назад. Казалось, она исполняет какой-то замысловатый ритуальный танец.
- Верно, - ободряюще проговорил Конвей. - Я не враг. Это я вас вытащил.
- Вы глупый, безмозглый целитель! - прошипела Коун - яростно и весьма персонально. - Невежественный чужеземец! Уходите прочь!
То, что произошло потом, было одним из самых странных зрелищ, какие только доводилось видеть Конвею, а уж в Главном Госпитале Сектора он многое повидал. Раненый покатился по траве, рывком вскочил на ноги, продолжая испускать душераздирающий свист. Такие же звуки начала издавать и Коун. И у нее, и у раненого шерсть встала дыбом и резко перестала походить на плед. А потом Коун и раненый соприкоснулись и как бы склеились, а точнее говоря - свились друг с другом.