— Ну, вы же не думали, что это будет так легко? Я просто подхожу к терминалу, и вы с вашей подружкой-принцессой сможете улететь отсюда далеко-далеко, пожениться и жить долго и счастливо? Эта Вселенная — не настолько милое местечко…
— Она не моя подружка! — заметил Джинто.
— И напрасно! Я так понял из вашего рассказа, что она очень миленькая.
Джинто предпочел его не расслышать.
— Как мы можем добраться до терминала?
— Прежде всего, мы должны выбраться из этой позолоченной клетки.
— Конечно, но как мы это сделаем?
— Вот хороший вопрос. Нам нужно придумать такой план, чтобы вы показали себя героем перед своей подружкой.
— Она НЕ моя подружка! — вспыхнул Джинто.
— Вы уверены?
— Вполне! — впрочем, как бы он ни отрицал это на словах, мысленно Джинто не мог не признать, что отчасти ему этого бы хотелось.
— Должен заметить, очень немногим во всей Империи бывает дарована привилегия обращаться просто по имени к кому-либо из правящего рода. Или вы так называете ее, только когда самой принцессы нет поблизости? Если так, мне придется пересмотреть свое мнение о вас.
— Э… ну, в общем-то… — смутился Джинто, — Нет, я действительно всегда обращаюсь к ней по имени. Но это ничего не значит… то есть, не значит того, о чем вы, кажется, подумали.
— Как любопытно. Но тогда…
— Если хотите, можно сказать, так получилось благодаря моему везению… пополам с невежеством. Длинная история, в общем, и не такая уж интересная.
— И все равно, я бы хотел ее услышать, — старик досадливо вздохнул, — Хотя, боюсь, вы и ее рассказывать не в настроении, молодой человек.
— Вы правы — совершенно не в настроении, — подтвердил Джинто, — Не говоря о том, что сейчас на это нет времени.
— Так значит, точно не подружка?
— Абсолютно! — и снова за уверенным тоном Джинто спрятал болезненный укол, сопровождавший эти слова и несколько удививший его самого.
— Какая досада. Я-то надеялся, что мой сынок мог бы стать третьей стороной в этом грязном имперском любовном треугольнике. Обидно.
Разумеется, никаких "грязных" отношений с бароном Фебдашем у Лафиэль не было. Фактически, за всю эту ночь у Кловаля ни с кем не состоялось никаких грязных отношений (что вообще-то было нетипично); барон удалился спать в одиночестве. Обычно его сопровождали в опочивальню несколько избранных служанок, но в эту ночь ему было, над чем поразмыслить.
Потягивая свой любимый ринмо из высокого аметистового бокала, барон раздумывал о том, правильный ли выбор он сделал. Хотя он имел склонность переоценивать собственные таланты, барон Фебдаш все же не был ни законченным глупцом, ни безумцем. Он осознавал, что его владения являются частью Империи, но всегда расценивал их, как исключительно свою собственность, и был уверен, что сегодня поступил правильно, защищая ее. Действительно, здесь, в собственном отдаленном баронстве, он без труда мог поддерживать у самого себя иллюзию, будто бы он является вождем независимого королевства. И когда он перехватил переговоры между Лафиэль и диспетчерской, он сразу же подумал о худшем — о том, что он может потерять свой личный рай.
Даже в своих удаленных владениях барон имел достаточное представление о врешнем мире, чтобы догадаться, что вражеский флот, несомненно, принадлежал Союзу Четырех. Все, что он мог сейчас сделать — это цепляться за надежду, что враги не обратят внимания на его территорию. Чтобы так все и вышло, он должен был задерживать любого, кто пройдет через Врата Фебдаш.
"Не похоже, что Лафиэль была убеждена этим объяснением", — думал он. Барон знал, что вероятность того, что его владения сами по себе привлекут внимание врага, незначительна. Поначалу он хотел как можно скорее перезаправить "Пелью" и отправить ее обратно на Плоскость, в надежде, что это отвлечет врага от системы Фебдаш. Но затем ему в голову пришла страшная мысль — а что, если враги все-таки прилетят в его владения?
В таком случае, единственное, что мог бы сделать Кловаль — это сдаться на их милость. В системе Фебдаш не было никакой обороны, так что сопротивление было бы заведомо безнадежно. Он мог, однако же, предложить врагам отдать столько антивещества, сколько они потребуют, если они оставят его в покое. Но что, если они не нуждаются в его содействии? Было вполне вероятно, что они просто заберут антиматерию, как и все прочее, что сочтут нужным, силой.
"В таком случае может оказаться не лишним иметь под рукой внучку Императрицы, чтобы поторговаться с врагом" — рассуждал Кловаль.
Разумеется, Императрица не пошла бы ни на какие уступки, чтобы спасти заложницу, даже если бы это была ее внучка, но барон предполагал, что нападающие могут и не знать подобных вещей. С Лафиэль он мог бы поторговаться и сохранить за собой свой домен. Пожалуй, он мог бы выдать ее и, возможно, даже превратить баронство Фебдаш в военную базу Союза Четырех в обмен на свою неприкосновенность. Он был уверен, что, когда оно сделается крупной топливной базой, баронство получит автономию.
"Но что, если я разорву отношения с Империей, а враги не появятся?"
Что ж, это было бы тоже совсем не плохо. В таком случае он стал бы верховным правителем собственной маленькой вселенной. Ну и что, что у него здесь только полсотни слуг, и что в таком случае ему придется ограничить свое меню небольшим выбором универсальных блюд? Он мог бы стать владыкой своего собственного идеального мира, и это было главное!
Барон мечтал о том, как станет королем, и Лафиэль будет всего лишь одной из его подданных.
Если бы баронство Фебдаш отделилось от Империи, ее титул принцессы больше не разжигал бы в нем зависть, потому что он ничего бы не значил в личных владениях Кловаля. Служанки, робкие и покорные женщины, продолжали бы почитать своего хозяина, как бога. Да, подобное развитие событий казалось ему наиболее удачным из всех возможных.
Откровенно говоря, барон редко общался с женщинами-Ав. Хотя он встречал многих в столице и на военной службе, они неизменно заставляли его нервничать. Чтобы избавиться от этого страха, иногда он приказывал одной из служанок покрасить волосы в голубой цвет и одеться, как аристократка Империи. К сожалению, служанка, переодетая под женщину-Ав, оставалась сама собой — приятная внешне, но в чем-то разочаровывала. В отличие от тех, служанки были слишком уж робкими и покорными. До того момента, как он повстречал Лафиэль, барон попросту забыл, на что похожи настоящие женщины-Ав.
Усмехаясь, Кловаль подлил себе в бокал еще сидра. Он сомневался, что, случись эта встреча в столице, он чувствовал бы себя так же уверенно. Безусловно, его решимость была вызвана тем, что он у себя дома, и это дает ему преимущество. Это было словно репетиция перед его вступлением на трон.
Затем в его затуманенном алкоголем мозгу всплыла еще одна мысль.
"Королевство будет нуждаться в наследнике. Здесь много женщин, но ведь все они — планетницы".
Из-за расхождений в генах Ав и обычных людей, это было чревато неприятностями. Завести ребенка от планетницы почти неизбежно означало бы серьезные врожденные дефекты, если только он не пройдет генетическую модификацию. Разумеется, у Империи было в достатке медицинских центров, где проводили подобные операции. Он сам был рожден в одной из таких "детских фабрик". Однако в баронстве Фебдаш их не было.
С другой стороны, Лафиэль была чистокровной Ав. Таким образом, она могла без проблем родить наследника — по крайней мере, в биологическом смысле. Только одно препятствие омрачало эту перспективу: некоторые такие дети были близки к биологическому шедевру, однако генетическое совершенство не было гарантировано. Когда-то Кловаль видел доклад, сообщающий, что в среднем один из пятидесяти детей, рожденных естественным образом, имеет серьезные отклонения. Но это означало вероятность всего лишь в два процента. Ему понравились такие шансы.
"Да. Принцесса будет вынашивать моих детей".
Его больное воображение разгулялось. Барон предположил, что он, вероятно, станет первым мужчиной в жизни принцессы. Разумеется, он может подождать немного: хотя она была очень красива, пожалуй, она еще слишком молода для него. Он может подождать и подольше, пока она не станет зрелой женщиной.
Тут он одернул себя. Все же, Империя могла одержать победу над вражеским флотом и вернуть эту территорию. И на такой случай, пока что ему следует обращаться с Лафиэль в высшей степени формально и почтительно. И, хотя он не был так уж любезен по отношению к этому молодому "графу", все же, ничего плохого с этим мальчишкой-планетником он пока не сделал. Неужели это будет так плохо выглядеть, если он просто на какое-то время оставит его в заточении вместе со своим отцом?
"Дальше. "Пелья". Из-за нее могут быть проблемы. Возможно, мне следует уничтожить ее. Но как я объясню это Империи? Нет, лучше подождать, пока я не буду больше знать о происходящем".
Если Империя решит не возвращаться сюда, тогда он волен будет делать все, что захочет. К тому времени, несомненно, и принцесса успеет разглядеть все его многочисленные достоинства.
"Пожалуй, я даже могу использовать этого жалкого планетника, чтобы произвести на свет новые поколения слуг".
Все выше и выше воспаряя в сладостном тумане, навеянном алкоголем, барон отбросил все свои сомнения и страхи. Он чувствовал, что подготовил себя к любому повороту событий. Конечно, он осознавал, что все его планы вряд ли можно назвать безукоризненными, однако ничего лучшего в столь неопределенной ситуации придумать он просто не мог. В них всегда можно будет внести коррективы, когда обстановка несколько прояснится.
Прикончив сидр, барон Фебдаш повалился на просторное ложе. И именно в этот момент интерком сообщил о поступившем вызове.
— Лучше бы это было что-то важное… — зловеще откликнулся Кловаль.
— Говорит Греда, из центра управления. Прошу прощения, что прерываю ваш сон, но на курьерский корабль только что кто-то проник. Что мне делать?
Барон свалился с кровати.
Барон Фебдаш упустил из вида одно обстоятельство: привлекательность Ав не была его уникальной чертой. На взгляд женщин, рожденных на Поверхности, он был сверхчеловечески красив, поэтому все служанки восхищались им. Рядом с ним они пребывали в эйфории, сравнимой с наркотическим опьянением. Они заботливо лелеяли все, что получали от него — будь то коробка шоколада или даже выволочка. Тех, кто вел себя иначе, барон сразу же отсылал прочь из своих владений. Чего он не понимал, так это того факта, что для многих его вассалов полубогом был не только он сам, но и все Звездное Братство.