ГЛАВА 35
СЛЕЗЫ ПРОШЛОГО
Яркий солнечный день. Окружающее пространство наполнено светом. Предметы будто сияют изнутри. Вокруг машин, домов, людей, деревьев колышется белая аура. Из–за яркого света краски кажутся блеклыми, словно разведенными молоком.
Кругом счастливые лица ребят их родителей. Смех, радостные крики. В школе–интернате родительский день. У воспитанников праздничное настроение. Только он не испытывает радости. В сердце обида они не пришли — они обещали, но не пришли.
Родители подвели его — и это в такой важный день. Все одноклассники с родителями, только он один–одинешенек. Горло сдавила обида. Отца могли не отпустить с работы — он полицейский, но мама — она обещала и не пришла. Он ждал ее весь день, надеясь, что хотя бы в самый последний момент она все же появится. Но вот прозвучал последний звонок, и он осознал, что его обманули. Праздничный день превратился в день разочаровании. Сопровождаемый смехом одноклассников, он прячется в хозблоке интерната. Его душат слезы. Он убежит. Он пойдет домой, чтобы высказать все, что накипело на сердце ребенка, — излить накопившуюся горечь.
Он вылезает в окно и бежит по направлению к дому. В ушах звучат горькие вопросы, на которые у него нет ответа: «Где твои родители? Они не пришли? Они тебя не любят? Ты им не нужен?»
Маленького человечка жестоко обидели самые близкие люди. Они обещали. Они обманули. Они забыли. Они занимаются делами, которые важнее, чем какой–то праздник сына. Они его не любят. Они любят только себя. Его проблемы им неинтересны. Он никто — он сам по себе. Мама и папа его бросили. Они плохие — им все равно.
Вот и подъезд. Лучи солнца в молочной дымке падают на крыльцо. В кронах деревьев, что растут вдоль улицы, поют птицы. Через дорогу на детской площадке слышатся звонкий смех, веселые крики. Сегодня у всех праздник. Только ему горько — его родители не любят его. Они плохие.
Ступени ведут наверх. Вот и дверь квартиры. Он приготовил кучу упреков и оскорблений. Сейчас он все выскажет — все обиды, накопившиеся на сердце. Он толкает дверь. Створка медленно открывается.
Он ступает через порог, словно в другой мир.
Звуки пропадают. Свет становится жестким, тени резкими. Уши закладывает. На плечи наваливается тяжесть. Становится тяжело дышать. Сознание работает прерывисто, напоминая вспышки за окном ночного поезда.
Он уже в гостиной. Он стоит в кровавой луже. Кровавые брызги на стенах. Тело отца на полу в огромной темно–красной луже. Безжизненные глаза смотрят на сына, словно извиняясь за то, что отец не пришел в школу.
В голове щелкает невидимый переключатель. Он уже в спальне. Обезглавленное тело матери на красных от крови простынях. Кровь на полу, на стенах — кровь повсюду. Кровь на стульях, на экране телевизора. Красные капли капают с книжных полок. Кровью залит каждый сантиметр квартиры. Его ботинки промокли от крови. Кровь попала на брюки. Он смотрит себе на руки и видит всю ту же кровь — кровь своих родителей. Его душит крик, но Рональд Кох не может кричать, ему не хватает воздуха…
«Простите, я не знал! Простите, меня!» — Рональд чувствует, как шепчут его губы. По щекам текут слезы. Как он мог подумать плохо о родителях, которые всегда его любили. Как он мог обижаться на мать, на отца за то, что они не пришли за ним в интернат. Как он мог? «Я не знал… Простите меня… Я не знал…»
— Простите меня, — сказал Рональд Кох и открыл глаза.
Кошмар из далекого прошлого исчез, оставив после себя болезненный осадок — смесь печали и угрызений совести.
Детектив оказался в реальном мире на борту звездолета. Низкий потолок каюты космического корабля. Звезды в иллюминаторе. Тихий гул гипердвигателя. Зеленоватый свет от цифр информатора над дверью.
Мэл Райт сдержал слово — полет занял двое стандартных суток. Сегодня они прибывают на Ледну. Через три часа в столице Зором взойдет местное солнце, будет раннее утро. Вор Леонардо Тинкс и пират Скайт Уорнер направляются к Дагу Кракерту, чтобы сбыть «Око змеи». Рон будет ждать их уже там.
Рональд Кох утер слезы и сел в койке.
— Зло будет наказано, — с решимостью произнес детектив.
ГЛАВА 36
ПАГУБНАЯ СТРАСТЬ
Ледна — планета земного типа, масса ниже стандартной на два процента, содержание кислорода выше нормы на 0,3 процента, отсутствие ядовитых примесей и болезнетворных микробов, безопасная флора и фауна.
Столица, город Зором, — настоящий райский уголок: побережье теплого моря, желтый песок пляжей, мангариновые сады; воздух, напоенный запахами цветов и морской свежестью. Мягкий климат напоминает ласковые руки матери, а красота неба завораживает, подобно взгляду таинственной незнакомки. Днем глаза слепит лазурь в окаймлении перистых облаков, ночью сознание поражает глубина раскрывающегося космоса с россыпями разноцветных звезд, мерцающих сквозь дымку Драконьей туманности. Как только часы пробьют полночь, на востоке зажигается оранжевое зарево восходящего спутника планеты Арума.
Ночь на Ледне — время цветения мангариновых деревьев. Над цветками, похожими на огромные одуванчики, порхают бабочки–медоносы, кружат летучие ящерицы, колибри, желающие полакомиться нектаром. Лунная дорожка оранжевой полосой тянется по морской глади от горизонта, над которым полным мангарином парит спутник Арум, до гранитных волнорезов набережной.
Город Зором, раскинувшийся на побережье, не славился многоэтажными зданиями. Самое высокое строение здесь — это телебашня, стометровой стрелой устремившаяся в небо. Она видна отовсюду. Красные огни ее шпиля, словно светлячки, парят среди ночных звезд. Зором состоит из десяти небольших кварталов, разделенных между собой парками и садами. Из–за количества насаждений город кажется утонувшим в зелени. Жизнь здесь течет неторопливо, особенно по ночам. Только у клубов и ресторанов в позднее время наблюдается некоторая активность, остальная часть погружается в сон (гасят даже уличное освещение).
Чтобы избавить жителей от шума стартующих звездолетов, единственный космодром вынесен за сорок километров от городской черты. От города до взлетно–посадочной площадки протянута скоростная железнодорожная ветка. Приезжие, кого не устраивает ждать отправления поезда, могут нанять таксофлаер или обычное такси.
Управляет городом совет из десяти крупнейших бизнесменов. Полиции как таковой нет — порядок поддерживается частными дружинниками, состоящими на службе у бизнесменов. В каждом квартале установлены собственные порядки, которые не особо отличаются от соседей, но некоторые различия все же имеются — если в одном квартале запрещается торговать наркотиками, то достаточно перейти дорогу, и никаких проблем с приобретением дури не возникнет. Однако это не означает, что за сутки все не изменится самым кардинальным образом, и там, где вчера торговали наркотиком, сегодня за сигарету с марихуаной ждет смертная казнь. Законы в своем квартале ответственный бизнесмен меняет самопроизвольно, иногда под настроение. Полная свобода для власть имущих — именно благодаря этой особенности Даг Кракерт выбрал Зором в качестве места обитания.
Как стать миллионером, если у тебя не было богатого папаши? Что для этого нужно? Даг знал ответ на этот вопрос — нужно быть шизофреником. Нет, не полным психом, отлавливающим крокодильчиков в складках собственной одежды или с дебильным выражением пускающим слюни, таких содержат в закрытых лечебницах, — нужно внешне походить на нормального человека.
Даг Кракерт по своему опыту знал — обычные люди никогда не добьются успеха, у них для этого нет стимула. Обычный человек никогда не станет олигархом или министром. Зачем нормальному человеку куда–то нестись, когда у него и так все в порядке. Зачем толкаться локтями у раздачи, когда у тебя нормальный рост. Зачем занимать первый ряд, когда нет проблем со зрением.
Чтобы добиться успеха, необходим хотя бы комплекс неполноценности: небольшой рост, длинный нос, кривые ноги — любой изъян внешности подойдет. Комплекс даст неисчерпаемый источник энергии, словно шпоры вонзится в бока во время гонки за богатством. И у кого шпоры острее, тот придет первым, тот ухватит кусок пожирнее.
К сожалению, природа не наделила Кракерта внешним уродством. Рост выше среднего, стройная фигура, правильные черты лица — он даже пользовался успехом у противоположного пола. Хорошие манеры с чуть ли не женской грацией вызывали к нему симпатию у окружающих, что само по себе Кракерту было безразлично. Он не любил и презирал людей, может, поэтому его бизнесом стала робототорговля. Андроиды, искусственные люди, биороботы — бесправные машины, вещи, которые можно пустить в утиль по любому поводу, а можно и без. Не задумываясь, сломать надоевшую игрушку, не испытывая угрызений и сомнений, — разве не это абсолютная власть.
Энергия, черпаемая Кракертом из источника, неведомого окружающим, позволила ему добиться стремительного успеха. Его неуемная страсть к деньгам восхищала даже конкурентов. В сорок лет Кракерт достиг всего — богатства, положения, власти. Приобретенная благодаря деньгам власть, наконец, дала возможность робототорговцу, пренебрегая законами человеческой морали, удовлетворить пагубную страсть, утолить похотливую жажду низменных желаний, сорок лет таившуюся в закоулках его души.
Пятиэтажный особняк Кракерта располагался в центре района, примыкающего к набережной. Обнесенный высоким забором, дом из красного кирпича напоминал прибрежную крепость, смотрящую бойницами на гавань. Узкие окна с зубчатыми башенками придавали зданию законченные черты твердыни, символизируя нерушимость финансовой империи Кракерта.
Даг Кракерт стоял в красном халате и шлепанцах на смотровой площадке верхнего этажа. Он вдыхал полной грудью ночную прохладу и любовался лунной дорожкой. Оранжевый отсвет загадочно мерцал на черной водяной глади, подобно дьявольскому пламени в душе самого Кракерта.
Над Зоромом властвовала ночь. Обычные горожане спали глубоким сном, но Кракерт — не обычный человек, ему не нужен сон. Он не такой, как все, он выше, он лучше, и поэтому ему позволено то, что не позволено простым смертным.
Отключилось уличное освещение. Мрак поглотил город и людей в нем. Кракерт неспешно поболтал остатки хереса в широком бокале. Часы в гостиной пробили четыре. Кракерт потянулся и, наслаждаясь моментом, пригубил крепкого вина, похожего цветом на кровь детеныша длиннохвостой панды.
Донеслись шаги. На площадку поднялся слуга в голубом комбинезоне. Кракерт не любил людей: на людей нельзя положиться, они склонны к самовольным поступкам, они могут заболеть, им нужны отпуск и зарплата, поэтому все слуги в особняке Кракерта были биоройдами.
Что может быть лучше робота, способного беспрекословно выполнить любой приказ хозяина. Внешне похожие на людей, они значительно превосходили своих создателей в работоспособности и послушании. Биоройд ничего не сделает без прямого приказа: не оставит пост в плохую погоду, не испугается, не убежит.
Некоторые владельцы украшали биоройдов париками, придавали им облик кинозвезд и певцов. Кракерт же предпочитал рационализм — никаких украшательств, вроде искусственных волос или цветных контактных линз. Все его слуги были такими, какими вышли из лаборатории, и отличались лишь цветом комбинезонов.
— Простите, хозяин, — произнес биоройд, склонив в поклоне лысую голову со штрихкодом на затылке. — К вам посетитель.
— В такое время? — удивился Кракерт. Жители Зорома свято блюли частную жизнь — особенно жизнь Десяти. Прийти к одному из них поздней ночью считалось верхом бестактности.
Кракерт собрался немедленно прогнать незваного гостя, но любопытство все же взяло верх.
— Кто меня спрашивает? — недовольно поморщившись, поинтересовался он.
— Это девочка, хозяин, — сообщил слуга.
— Девочка? — Лицо Кракерта удивленно вытянулось. Былое недовольство как ветром сдуло.
— Да, хозяин, девочка, — подтвердил биоройд, не поднимая головы. — Она просит принять ее. Якобы у нее к вам важное дело.
— Она одна? — убавив тон, поинтересовался Кракерт.
— Одна.