В кабинете собралось примерно двадцать человек. Сидя за столом, сослуживцы курили и вели между собой неспешную беседу на отвлеченные темы. Терпения у них было не занимать, долгие тренировки, когда сутками приходится сидеть в засаде, закалили характер. Суровые парни в голубых мундирах могли ждать до скончания века, когда Ренни наладит аппаратуру.
— Кто хочет кофе? — поинтересовался комиссар, которому надоело пустое ожидание. — Пока Ренни возится, я успею сварить на всех.
Предложение комиссара подействовало на собравшихся как разряд электричества. Сразу несколько полицейских бросились на помощь Ренни. Остальные засуетились, выискивая способ отвлечь комиссара от стоящей на подоконнике кофеварки.
— Комиссар, — обратился к Хэнку детектив Дулитл, — по поводу Мясника. Экспертиза установила, что второй труп, найденный на космодроме, принадлежал Энтони Валкеду — подручному Шафта Лиммара.
— И зачем ты мне это сейчас говоришь? — удивился Хэнк. — Тебе следовало об этом доложить пять дней назад.
— Но результаты экспертизы пришли только сегодня, — пробурчал Дулитл в свое оправдание.
— Думаю, Рональду от этого не легче. — Хэнк посмотрел на Коха. — Я прав?
— Так точно, комиссар, — согласился Рональд. — Если бы я знал результаты экспертизы перед отлетом, то избежал бы многих ошибок. Теперь же это не так важно.
— Вот видишь, Дулитл, — сказал Хэнк, направляясь к кофеварке. — Давай лучше выпьем кофе. Кофе — это напиток честных полицейских. А тот, кто не любит кофе, не просто лентяи — он халатно относится к служебным обязанностям. У меня как раз есть новый рецепт…
— Господин комиссар, — позвал Ренни, отвлекая Хэнка от мысли опробовать на подчиненных новый кофейный шедевр, — аппаратура готова.
— Включай, — распорядился комиссар.
Ко всеобщему облегчению оставив кофеварку в покое, Хэнк вернулся в кресло во главе стола. Он вполоборота повернулся к телевизору, по экрану которого пошла рябь настройки.
Полицейские в ожидании замолчали. Декодер подбирал формат записи и параллельно расшифровывал сигнал. Через минуту появилось меню коммуникатора. В памяти микрочипа оказался всего один видеофайл. Ренни пультом от телевизора выбрал пункт «видео» и нажал «плей».
Из динамиков зазвучала тихая органная музыка, послышались голоса. Запись видеокамеры коммуникатора не отличалась особым качеством, но общую картинку давала приемлемую. На экране возник большой круглый зал с колоннами, рядами кресел и трибуной для оратора.
— Похоже на зал правительства в нашей мэрии, — заметил Чампс.
— Точно, — поддержал капитана Дулитл, — он самый.
Камера дернулась, поменяв угол обзора. Объектив взял новый ракурс. На площадке перед трибуной показались стоящие кругом фигуры в серебристых плащах. Опущенные капюшоны скрывали лица собравшихся.
— Мы собрались, чтобы принять в наш круг нового члена, — вещал стоящий посередине. — Будешь ли ты хранить тайну братства? — обратился он прямо в объектив.
Камера дернулась.
— Буду, — ответил женский голос.
— Ставишь ли ты интересы братства выше личных?
— Ставлю.
— Готова ли презреть смерть и жить вечно?
— Готова.
— Братья, согласны ли вы принять нового члена в нашу семью? — обратился ведущий к остальным.
— Согласны, — протянул разноголосый хор.
Сложив руки перед грудью и сомкнув ладони, фигуры в плащах затянули нудную молитву.
Песнопение шло довольно долго. Полицейские в кабинете комиссара начали терять интерес к происходящему на экране.
— Как я понимаю, это что–то вроде заседания масонской ложи, — высказал мнение Брюс Оверкил.
— Скорее всего, — согласился Бак Норис.
— И что тут такого необычного? — не понял Джеймс Хэнк. — Я пока не вижу никаких противозаконных действий.
— Думаю, сэр, что эти в мантиях — члены правительства, — предположил Марк Райен.
— То, что наши министры масоны, ни для кого не секрет, — ответил комиссар. — Вот если бы тут происходило сборище собаководов, то их можно было бы привлечь за провод животных в правительственное учреждение, а распевать песнопения в зале заседаний — еще не преступление.
— Может, они поют в рабочее время? — выдвинул версию капитан Чампс.
— Конечно, за песни в рабочее время министрам светит пожизненное, — пошутил Хэнк.
Тем временем на экране события развивались. Песни в исполнении министров закончились. Пол перед трибуной разошелся в стороны. Из открывшегося отверстия поднялся пьедестал с большим — метр на метр — кубом. Черные грани куба отсвечивали загадочным фиолетовым блеском.
— Дотронься до куба Истины и прими откровение! — обратился ведущий к претендентке.
Судя по тому, как закачалось изображение, женщина пошла к пьедесталу. Рука с сухой морщинистой кожей потянулась к черной поверхности. Когда осталось несколько сантиметров, грань куба вспыхнула изнутри бордовым пламенем. Поверхность заволновалась, словно вскипевшая жидкость.
— Она обращенная! — закричал глава сборища. — Убейте ее! Скорее!
Началась суматоха. Изображение задергалось, заметалось. В кадр попадали то стены, то потолок, то фигуры в плащах. Из динамиков доносились музыка органа, крики людей и тяжелое, заглушающее остальные звуки дыхание бегущей женщины. Она почти добежала до дверей, когда появились роботы службы безопасности.
Раздались хлопки выстрелов. Потолок завертелся, камера упала на пол. Картинка теперь транслировалась повернутой на девяносто градусов и не шевелилась. Полицейским в кабинете комиссара пришлось сворачивать набок головы, чтобы восполнить неудобство, связанное с повернутым изображением.
Люди в плащах подошли. Встав вокруг тела, они отбросили капюшоны, и собравшиеся в кабинете, наконец, увидели их лица — тут были все министры плобитаунского правительства, включая министра внутренних дел Адрика Траккера, а ведущим церемонию оказался министр культуры Фариан Гопс.
— Проверьте, коллега, — приказал Гопс министру здравоохранения.
Лысый мужчина опустился на колени. Его тело в серебристой мантии заполонило собой весь экран. Министр протянул руку, видимо, трогая пульс на шее лежащей женщины.
— Мертва, — заключил он и поднялся.
— Что будем делать? — спросил Траккер, озабоченно глядя на Гопса. — Она как–никак королева Амплиитии.
— Ничего не изменилось, коллега, — ответил Фариан. — Придерживаемся первоначального плана. — Он махнул рукой. Подошли роботы. Камера дернулась — тело потащили прочь из зала заседаний.
— Ну, что я вам говорил! — возбужденно воскликнул Рональд Кох, когда запись закончилась и экран погас. — Информация об убийстве королевы подтвердилась! Вот доказательство! А ваша телепрограмма с якобы живой Ригилией — фальшивка.
— Извини, Рон, ты оказался прав, — согласился комиссар. — Убийство королевы — заговор международного масштаба. Но хуже всего, что в него замешана служба безопасности.