— Погоди. Твои незнакомые слова. Названия. Где ты жила?
— В Киеве. Ведь это Киев?
— Так-то оно так. Но не тот Киев.
— А какой же? — насторожилась Галя.
— Иной. Чуждый тебе. Ты в каком году жила в Киеве?
— Странный вопрос. В тысяча девятьсот…
— Что? — отшатнулась от нее монахиня. — Иной век? Проклятый! Что ж это он учинил?
— А разве… что? Разве теперь не тот век?
— Нынче тысяча восемьсот восьмидесятый год.
— Как же это? — отчаянно всплеснула руками Галя. — Как это возможно? Кто он — мой насильник?
— Кто он — я уже знаю. — Послушница сурово смотрела на девушку. — А ты кто?
— Я Галя Куренная. Работала сестрою. Училась в медицинском институте.
— Это земное. Я спрашиваю о другом.
— О другом? — не поняла Галя. — О чем?
— Быть может, вспомнишь… может, в сновидении что-то показывалось? Система Ара, Голубое Светило, Ариман…
— Погоди, погоди! Григор мне рассказывал, — прошептала девушка. — Только… откуда же ты знаешь эти названия?
— Григор? Кто он тебе?
— Мой… ну… любимый…
— И он рассказывал тебе об иных мирах?
— Да. Я тоже видела себя иногда на далеких планетах. Иные лица, полеты, непонятные приборы…
— Погоди, — дрожащим голосом отозвалась послушница. — Дай взглянуть на тебя. В глаза. Громовица? — тревожно воскликнула она. — Это ты?
— Громовица? — еле владея собою, переспросила Галя. — Почему ты меня так назвала? Григор называл меня таким именем. Будто бы там, в его видении, я была Громовицей…
— А он? Как он видел себя? Кем?
— Меркурий. Космоследователь…
— Меркурий! — радостно воскликнула Мария. — Все так. Не может быть случайности.
Он же любил тебя там. Вспомни, вспомни!
— Будто в тумане все, — устало ответила девушка, прижимаясь к груди монахини. — Только ощущаю — родная ты.
— Я — Юлиана, — сквозь слезы промолвила Мария. — Уже давно вспомнила. Еще в детстве бредила Голубым Светилом. Жила какой-то двойной жизнью. Родители боялись, приглашали всяких врачей. Я ощущала себя в вечной темнице, под надзором. Устремлялась к волшебным мирам, звала друзей, умоляла, чтобы они пришли, откликнулись. Я мечтала о полете между звездами, читала сказки, легенды, фантастические рассказы. Но все было напрасно. Тупое окружение, насмешливые взгляды. Я ушла в народ, работала учительницей в богатых семьях. Меня побаивались, потому что я рассказывала детям о далеких, чудесных мирах. Родители разыскали меня. Затем — монастырь. Так велели врачи. Монастырь, или желтый дом.
Меня считали сумасшедшей, бесноватой. О тебе тоже так велено говорить…
— Кем… велено?
— Матушкою Агафией. Она всех предупредила. Не обращать внимания на то, что ты будешь рассказывать. О подруга моя! Нас закрыли в страшный капкан!
— Неужели нельзя вернуться? — простонала Галя.
— Из тюрьмы можно уйти, из монастыря можно бежать, но из капкана времени? Куда?
Мы бессильны. Друзья наши разбросаны в иных годах и веках. А Ягу и Ариман имеют страшную силу!
— Зачем мы им?
— Неужели не вспомнила? Зачем мы ушли сюда? Разве твой любимый не говорил?
— Рассказывал. Но я думала — сказка.
— Да. Страшная сказка. Но не печалься, сестра. Держись меня. Нельзя терять надежды.
— Иное время, — склонила Галя голову на руки. — Сон, бред… Я умру от тоски.
Любимый там, за хребтом времени. Чем, как преодолеть чудовищную бездну?
Григор и Василий, одетые в монашеские рясы, вышли из машины, быстро шмыгнули в калитку Ботанического сада. Люди, коих в этот вечер не пускали в сад, перебрасывались репликами, смеялись.
— Неужто до сих пор монахи тут живут?
— Оставьте людей в покое. Это артисты!
— А, наверное, кино снимают! Какие-то аппараты странные поставили вокруг.
— И милиция охраняет. Окружили весь сад!
— Важнецкий, наверное, фильм!
— Исторический!
Григор краем уха слышал все эти слова, реплики, но они уже скользили по сознанию, не затрагивая чувств. Руководитель эксперимента провел их в заросли сирени, остановился на пятачке голой земли среди цветов.
— Вот здесь стойте. Сюда и вернетесь. Сверим хронометры. Так, Все отлично. Через пять минут — начало. Ну, счастливо! До свидания!