— Может, и вкладываю, — загадочно молвил парень. — Впрочем, погодите, послушайте…
— Очень интересно, — сказала девушка. — Удивительно…
— В самом деле? — обрадовался Вова.
— Правда. Но откуда у вас такие образы, идеи? Раздвоение человеческой сущности, стремление в беспредельность…
— О, мне часто снятся странные сны, — сказал парень. — Никогда не поймешь — откуда они, почему?
— Я люблю слушать сновидения, — мечтательно молвила Галя. — Есть такие сны, в которых хотелось бы жить.
— Э нет! — возразил Григор. — Я не желаю жить даже в самых красочных сновидениях. Хочу выбирать путь сознательно, а не быть марионеткой сна.
— А может быть, ваше сознание — тоже сон? — нахмурилась Галя. — И ваше волевое — решение — тоже бред подсознания…
— Ну, это уж что-то зловещее, — засмеялся парень.
— Не стану спорить. А то вы убежите от меня. Лучше прочитайте еще что-нибудь.
Мне очень нравится, как вы читаете.
Григор облегченно вздохнул.
— Тогда послушайте шутливую миниатюру. Про ребро.
— Про какое ребро?
— Адамово ребро. Вот послушайте…
Господи, когда-то Еву ты из ребра Адама создал.
Ничтожная потеря для Адама! Зато каков успех!
Яблоко познания Добра и Зла, пылание любви, глубины мук, трагедий и восторга!
Господи, молюсь к тебе, прошу — возьми-ка снова у меня двенадцать ребер, создай двенадцать новых Ев. Пускай они мне поднесут двенадцать яблок из Сада небывалого Познанья!
Приди, приди. Господи, и ребра спокойно у меня бери! Без них я проживу, но без подарка Ев — погибну!
Галя смеялась.
— Не станет у вас ребер — любая Ева не поможет. Будете ползать, как медуза.
— Так это же символически! — защищался Григор.
— Тем более. Символы должны быть точны. Если уж у кого-то и берется ребро… то есть плоть, так это у женщины.
— Ого! Вы суровый критик.
— Да нет! Просто не люблю сомнительных шуток.
— А мне кажется, что без шуток вообще жить невозможно. Можно сойти с ума. Хотите выпить?
— Спасибо. Не надо. Не знаю, как кому — а мне редко какая шутка нравится.
— Почему?
— Шуткою чаще всего люди прикрывают свое бессилие и трагедию. Жизнь трагична…
Трагична в самом основании, а они смеются.
— Я не совсем понимаю вас, Галя, — тихо сказал Григор, прикасаясь пальцами к ее руке. — Вы такая красивая, а…
— Не надо, Григор, — резко сказала она, ставя бокал на стол. — Извините… но не надо так. Лучше прочтите мне еще что-нибудь. Но не шутку…
— Хорошо, — грустно молвил Григор. — Прочту. О рыбаке.
Все рыбаки стремятся к речке днем. А мой товарищ — нет
Чудак, как только звезды в небе засияют, он удочку берет и к озеру спешит.
Вверху сияют звезды. И в воде они же.
И кажется ему, что он плывет в пылающем просторе.
И паруса плакучих ив шумят тревожно, несут, несут челнок незримый вдаль.
Забрасывает удку друг мой. Но крючка и червяка на ней не сыщешь, лишь слово колдовское рыбак мой шепчет и целует леску.
Проходит ночь. Он терпеливо сидит над океаном звездным. Чего он ждет? Кого?
Плывет рассвет. Бледнеют звезды и прячутся в лазури ясной. Рыбак сворачивает леску, задумчиво идет домой.
А ночью снова — безнадежный лов
И все же — может быть, прицепится вдруг кто-то на слово колдовское?
А вдруг…
Сидит рыбак, плывет над звездными ветрами. И паруса плакучих ив шумят тревожно…
— Хорошо, — сказала Галя. — И правда.
— Что правда? — не понял Григор.
— Безнадежный лов. Ничего не нацепится на леску рыбака. Напрасно люди ждут.