— Уйдем, — прошептала девушка.
— Что? — не понял Григор.
— Я говорю — уйдем. Мне плохо.
— Хорошо. Мне тоже тяжело на душе.
Шли молча. Мимо веселых людей, мимо играющих детей, мимо клеток с полосатыми зебрами, гордыми, печальными оленями, презрительными верблюдами. Возле клетки с бегемотом Галя остановилась. Долго смотрела на громадину черного блестящего тела, неподвижно лежащего в воде, посверкивающего малюсенькими равнодушными глазками. Пожала плечами.
— Эволюция, — иронически произнесла она.
— Что? — не понял парень.
— Говорю — эволюция. Не весьма она экономна…
— Проба…
— Хороша проба! Гора мяса. Кому нужна такая проба?
— Биологический тупик. Даже люди попадают в него. Десять лет автор пишет книгу, а она — бездарна. Сотни лет формируется социальная система, а она — немощна и реакционна. А природа действует вслепую.
— Вы считаете?
— А что ж — Бог? — скептически спросил Григор.
— Я не сказала этого, — сухо парировала девушка. — Бог и творение несовместимы.
Я уже говорила вам. Тем более такое творение, как эти бегемоты. Или обезьяны.
— Тогда кто же?
— Не знаю. Какие-нибудь мыслящие существа. Но бессердечные.
— Где же они?
— Может быть, здесь, на Земле. Может, на других планетах. Может, это мы сами…
Не понимаю…
— Точнее не могу сказать, Это у меня как бред. Психика — страшная сила. Мне иногда кажется, что мы каждой мыслью что-то рождаем. Прекрасное или чудовищное.
Цветок или хищника. Мотылька или обезьяну. Я смотрела на самку орангутанга… Из ее глаз выглядывает человек. Мне стало страшно.
— Почему?
— Не знаю. Словно я соучастник преступления.
— Может быть. Я начинаю вас понимать.
— Правда? — обрадовалась Галя. — Пойдемте дальше. Что-то мне здесь не нравится.
Они остановились около хищников. Сквозь прутья клеток сверкали печальные глаза тигров, львов, пантер и барсов. Пружинистые тела судорожно устремлялись то в одну сторону, то в другую, меряя тесные и грязные закоулки стремительными шагами, отсчитывая грозными когда-то лапами нескончаемую дорогу, которая никуда не вела.
— Страшно, — простонала Галя, взглянув на Григора. В ее глазах блестели слезы и плыла мука.
— Страшно? — растерянно переспросил парень.
— Зоопарк — это преступление, — упрямо сказала девушка, словно ей кто-то хотел возражать. — По какому праву люди поработили животных? Кто им позволил?
— Право, — промолвил Григор, грустно улыбнувшись. Как много они спорили об этом туманном понятии! Что ответить Гале? Где она — точная формула? Никто не ведает.
— Тут лишь право сильного…
— Право сильного — разве право? — гневно возразила девушка. — Право — это праведное действие, праведная мысль. Разве не слышится это в самом корне слова?
А разве это праведно — пленить животных, вырвать их из природы, загнать в эти жуткие вольеры? Зачем? Во имя чего?
— Вы же захотели прийти сюда… посмотреть…
— Только затем, что это существует. Я знала, но не видела. Теперь никогда не приду. Это гадко, аморально. Лучше сделать клетку для людей, пусть ездят в ней, смотрят на зверей на воле.
— Так делают в Африке.
— В Африке могут, а у нас нельзя?
— Вы забываете, где мы живем. У нас нет джунглей, саванны, нет экзотических животных.
— В лучшем случае… построить просторные вольеры, пусть звери гуляют в зарослях, на воле, на лугу, в степи. Впрочем, что я говорю? Все равно — неволя.
Большой зоопарк или маленький — безразлично. Мы тоже в зоопарке, в зверинце. Я это поняла сегодня.
— Как… в зверинце? — смутился Григор.
— В космическом зверинце. В звездном зоопарке. Или что-то подобное.
— Вы шутите?
— Ни капельки. Разве так трудно это заметить? Бесконечная охота человека за человеком. Кровь и страшные издевательства. Надежда и обман. Мечта и бездна жуткой реальности.
— Вы заостряете темные аргументы, Галя. Вы не хотите видеть светлых…
— Светлые — призрак. Фантом. Вот она — действительность. Говорите этому льву о высших идеалах, о братстве. А он ведь — живое существо. Теплое, страдающее, понимающее. Он не дорос до высокого интеллекта? Хорошо, но разве ум дает право на преимущество в использовании природных даров? Лев, тигр, обезьяна, олень, орел, зебра — это эмбрионы мыслящего существа. Это — наш брат, наш соучастник в тяжкой драме бытия. Бессильный, страдающий. И тем более все они нуждаются в защите. А защиты и сострадания нет. Человек — бог для животных. Он оказался жестоким богом, как и библейский Иегова. Быть может, мы тоже мусор какой-то инопланетной эволюции, нас безжалостно вышвырнули из космического Эдема в междузвездный зоопарк…
— Галя, ваши мысли — архифантастичны, хотя сами вы недавно смеялись над фантастами…
— Над розовыми фантастами…