- Атакуем этот плавучий аэродром, - огласил свое решение Матвей Аристархович. - Взять четыре румба к весту. Полный вперед.
- До "Амаги" почти сто миль, - напомнил старший помощник. - Мы сблизимся на пушечный выстрел только через четыре часа, да и то если японец не сообразит отойти на запад. За это время они успеют послать на нас три волны пикировщиков и торпедоносцев.
- Через полчаса между нами будет всего восемьсот кабельтовых - вполне достаточно для стрельбы подкалибеными. - Биберев зловеще ухмыльнулся. - Подать в башни двенадцатидюймовые снаряды.
А чуть позже из радарной бочки пришло предупреждение от Каростина: приближается большая группа воздушных целей.
Внешне корабль казался вымершим - на палубе не видно было ни одного человека. Лишь стволы всех калибров шевелились как живые, выбирая себе добычу. Эскадрильи японских самолетов - четыре десятка торпедоносцев типа "97" и бомбардировщиков типа "99" - находились на расстоянии пяти минут полета от "Халхин-Гола", когда носовая башня выпустила первый снаряд. Затем поочередно, с тридцатисекундными интервалами, окутались дымом выстрела остальные установки.
Пороховой заряд шестнадцатидюймовки выбрасывал начиненную тротилом болванку весом в тысячу сто килограммов со скоростью, достаточной, чтобы грозный боеприпас пролетел сорок два километра, или двести тридцать кабельтовых. Однако за последний год на Кронштадтском полигоне удалось отработать приемы сверхдальнобойного огня. Если в шестнадцатидюймовую пушку загнать двенадцатидюймовый снаряд, который весит всего четыреста семьдесят килограммов, то взрыв такого же количества пороха разгонит его до еще больших скоростей и дальность стрельбы увеличивается в три с лишним раза. Правда, в таком случае дальномерщики и наводчики не видят ни самой цели, ни разрывов вокруг нее, но не зря ведь существуют самолеты-корректировщики и рассчитанные на электрической машине точнейшие таблицы стрельбы.
КОР-3 и АНТ-39 радировали результаты пристрелочной серии: первое падение недолет на пять кабельтовых, второе - промах на шесть кабельтовых к северу... Одновременно загрохотали стомиллиметровые зенитки, спустя несколько секунд к ним присоединились автоматические пушки меньших калибров.
Четкий строй японских эскадрилий украсился множеством разрывов. Один бомбардировщик, загоревшись, упал в океан, другой потерял солидный кусок крыла и очень забавно кувыркался, пока не скрылся под волнами, на третьем осколки вывели из строя мотор. Взорвался еще один "97-й" - стремительные кусочки металла поразили подведенную под его брюхом торпеду. Отчаявшись преодолеть сплошную стену заградительного огня, японские пилоты отвернули, потеряв при этом пятую машину. Лишь несколько одномоторных торпедоносцев сбросили свой груз на почтительном удалении, однако смертоносные сигары безвредно прошли далеко от линкора.
Между тем артиллеристы "Халхин-Гола" внесли поправки в прицел, и башни главного калибра дали еще два залпа с чуть отличными углами возвышения орудий. Японские самолеты уже заходили в атаку с другого борта. Снова заговорили зенитки. За минуту были сбиты четыре "99-х", а море вокруг линкора закипело от бомбовых разрывов. Потом буквально в нескольких метрах перед форштевнем "Халхин-Гола" обрисовался пузырьковый след, оставленный торпедой. Малокалиберные пушки левого борта расстреливали вдогон удалявшиеся эскадрильи, достав еще один бомбардировщик.
В рубку начали поступать рапорта из отсеков. Две бомбы ударили в бортовую броню чуть выше ватерлинии, но взрывы не смогли разрушить слой вязкой стали толщиной в триста пятьдесят миллиметров. Третья бомба прошила навылет заднюю трубу и разорвалась над морем в десятке метров от корабля. Итоги первых налетов: противник потерял не меньше десяти машин, а на линкоре вышла из строя одна шестидюймовка, два краснофлотца убиты, пятеро - получили ранения.
Радиорубка приняла новое сообщение с воздушных корректировщиков: второй залп дал накрытие, третий лег с перелетом в полтора кабельтова. Пристрелка была закончена, и главный калибр заработал на пределе технической скорострельности. Ежеминутно каждая башня выпускала три-четыре снаряда. Всего в погребах "Халхин-Гола" имелось по двадцать подкалиберных боеприпасов на каждое орудие, так что вылетели они за шесть минут. Первое попадание пришлось в "остров" ~ надстройку на краю взлетной палубы авианосца. Чуть погодя другой снаряд, упав почти отвесно, пробил стальную палубу и разорвался в трюме. Сила взрыва вывернула наружу края пробоины, огромный участок взлетной полосы вспучило, из внутренних отсеков показались языки пламени. Наконец один из снарядов предпоследнего залпа угодил в корму, расшвыряв подготовленные к вылету самолеты, на нескольких машинах взорвались бомбы и торпеды. Теперь "Амаги" горел по-настоящему, причем огонь подбирался к хранилищу боеприпасов я цистернам с запасом бензина для бортовой авиации.
За короткий промежуток этой канонады "Халхин-Гол" отразил, последнюю воздушную атаку, самую яростную из всех. Экипажи бомбардировщиков уже знали, что обречены, потому что поврежденная палуба авианосца не сможет принять их машины. Пилоты безоглядно вели свои "97-й" и "99-й" навстречу трассам зенитных снарядов. Больше дюжины пылающих самолетов рухнули в океан, но с десяток сумели прорваться сквозь огненную завесу и прицельно сбросили груз. Бомбы разрушили вторую башню главного калибра и несколько зенитных установок, перебили паропровод, подожгли кормовую надстройку, пробили солидных размеров дыру в той части корпуса, которая была защищена тонким слоем брони. Шальная торпеда поразила правый борт. Взрыв ниже ватерлинии расшатал броневые плиты, и вода постепенно заполняла отсек.
- Откачивайте, это - не смертельно. - Биберев пожал плечами. - Мы сохраним плавучесть даже с десятью затопленными отсеками... Что сообщает воздушная разведка?
- Наш гидроплан сбит истребителями, - рапортовал старший помощник. "Красная Звезда" передала, что "Амаги" горит и погружается кормой. Крейсер и эсминцы подошли почти вплотную и пытаются снять экипаж авианосца. Командир "Красной Звезды" радировал также, что уходит на базу - у них горючее на исходе.
- Значит, авианосец мы им выбили малой кровью. - На лице контр-адмирала засияла гримаса злорадного удовлетворения, и старый моряк продолжал рассуждать вслух: - Подкалиберные снаряды все расстреляны, а продолжать сближение, чтобы добивать эту рухлядь, не вижу смысла... Возвращаемся на курс норд-вест, попробуем прорваться мимо Шейных кораблей. В темноте у нас будет преимущество - японцы не имеют радаров.
Старшие командиры линкора согласились с этим решением, но сам Биберев прекрасно понимал, что до темноты еще далеко, стало быть, главная часть сражения будет протекать в светлое время суток. Проще всего было сделать зигзаг миль на триста к востоку, обогнуть в течение ночи вражеское соединение, а затем спокойно шлепать на Камчатку и дальше в Охотское море. Однако мазута в топливных цистернах оставалось в обрез - как раз хватит, чтобы пройти кратчайшим курсом. С другой стороны, от "Халхин-Гола" вовсе не требовалось добраться невредимым до Владивостока. Задача боевого корабля - нанести противнику как можно более тяжелые потери. И не суть важно, когда и как это сделать: операциями из главной базы после официального объявления войны или в открытом море, прорываясь к родному порту в предвоенный период.
"Халхин-Гол" уже немало натворил, изувечив авиаматку. Если вдобавок удастся хоть на некоторое время вывести из строя "Сайен" и "Тоса" - можно считать, что линкор выполнил свое предназначение. Понеся столь тяжелые потери, Япония может даже отказаться от нападения на Советское Приморье.
Отправив короткую радиограмму в штаб Тихоокеанского флота, Матвей Аристархович вызвал старшего лейтенанта Биберева и приказал ему лично вылететь на последнем гидроплане и разведать обстановку. Он понимал, что отправляет единственного сына в полную неизвестность и почти на верную смерть, потому что в разгар сражения линкор не сможет заниматься возвращением самолета на борт. Но понимал он и другое: никому не дано знать, где окажется безопаснее - на корабле, под обстрелом двух вражеских линкоров, или в небе на почтительном удалении от японских зениток... Только вылет пришлось отменить, потому что КОР-3 был поврежден осколком бомб и теперь бригада авиамехаников торопливо латала пробоины.
Воздушная разведка откладывалась по меньшей мере часа на два, а пока вся надежда была на радиолокатор. Именно "Сегмент-1" предупредил о приближении трех кораблей с запада. Вскоре их разглядели наблюдатели и дальномерщики легкий крейсер и два миноносца. Вероятно, те самые, которые входили в эскорт покореженного "Амаги". Тратить на подобную мелочь крупнокалиберные боеприпасы, которых оставалось не слишком много, Биберев не собирался. Большим сюрпризом для японцев оказалась дальнобойность советских шестидюймовок, которые уже вторым залпом подожгли замыкающий эсминец. Получив еще несколько попаданий, отряд легких сил покинул зону обстрела и скрылся за горизонтом.
На линкоре, который упрямо стремился к южной оконечности Камчатки, не знали, что пламя пожаров уже добралось до бомбовых погребов "Амаги", после чего огромный корабль, разорванный на две половинки, быстро скрылся под водой. Не знали и того, что спустя полчаса затонул эскадренный миноносец "Икацучи", в который попало не меньше трех снарядов, а тяжело поврежденный крейсер "Камикадзе" пойдет ко дну завтра вечером, почти добравшись до порта Сасебо. Не знали и самого приятного - что с дальневосточных аэродромов поднялись два полка дальних морских бомбардировщиков ТБ-Зф и полк новейших Пе-8, получивших приказ любой ценой уничтожить японские корабли, преградившие путь советскому линкору. К сожалению, самолетам требовалось почти четыре часа, чтобы достичь квадрата, где вот-вот должна была развернуться артиллерийская дуэль.
Первым противника снова обнаружил радар. На экране "Сегмента" четко высветились отразившие радиоволны корпуса кораблей - два больших и четыре поменьше. Оценив ситуацию, Биберев и его помощники приняли единственное возможное при таком раскладе сил решение: с предельной Дальности сосредоточить огонь на "Сайен", по возможности вывести из строя этого исполина, затем расстрелять "Тоса" и. растворившись в ночном мраке, продолжать движение на северо-запад.
Огонь по противнику открыла в 15.23 носовая башня, выпустившая шестнадцатидюймовый снаряд, когда расстояние составляло двести двадцать пять кабельтовых. Третьим залпом добились попадания в среднюю часть "Сайен". Потом были зафиксированы четыре прямых попадания между 15.30 и 15.40. Сразу после этого вокруг "Халхин-Гола" выросли стены пенящейся воды, поднятые падающими вокруг японскими снарядами.
К 15.50 дистанция сократилась до пятнадцати миль. Теперь почти каждый залп достигал цели. "Сайен" горел, но продолжал вести огонь кормовой башней. Затем японский флагман, резко переложив рули, ушел на север с сильным бортовым креном. На "Халхин-Голе" к этому времени число убитых и раненых перевалило за сотню, линкор потерял третью башню и половину артиллерии среднего калибра, появились первые пробоины на уровне ватерлинии.
Обнаружив отступление главного противника, Биберев азартно хлопнул в ладоши и крикнул старшему артиллеристу
- Переноси огонь!
Тот кивнул, не отрывая от уха телефонную трубку - именно такой приказ он передавал в этот миг командирам уцелевших башен. Расстояние позволяло присоединить к шестнадцатидюймовкам огонь орудий среднего калибра. Начался нудный обмен ударами на встречных галсах. "Халхин-Гол" был больше по водоизмещению, к тому же советские снаряды были тяжелее японских, а потому наносили большие повреждения. В 16.19 охваченный пожарами "Тоса" не выдержав избиения, развернулся и начал отходить к северу, зарываясь носом в волны. Японский капитан явно надеялся увеличить дистанцию, но это не удалось. Продолжая греметь залпами из двух частично боеспособных концевых башенных установок, "Халхин-Гол" уверенно настигал противника. Японский корабль заметно заваливался на правый борт.
Еще несколько удачных попаданий в любезно подставленную корму - и "Тоса" потерял ход, беспомощно покачиваясь на волнах. "Халхин-Гол" сбавил обороты турбин и медленно прошел в семи десятках кабельтовых от парализованного неприятеля. При этом артиллерия советского линкора методично, как на учебных стрельбах, посылала снаряды в неподвижную стальную жаровню. В 16.44, когда начало темнеть небо над океаном, "Тоса" стремительно опрокинулся, коснувшись воды обрубками труб и мачт. Разгулявшийся шторм поднял волнение, не супившее приятных перспектив японским морякам, которые прыгали за борт, пытаясь вплавь спастись с обреченного линкора. Попрощавшись с ними залпом из кормовых батарей, "Халхин-Гол" дал полный ход. Прямо по курсу маячил успевший затушить пожары "Сайен".
Когда вызванный адмиралом Михаил явился в рубку, ему поневоле пришлось выслушать безрадостные рапорта командиров подразделений. От главного калибра осталось лишь три ствола, из шестнадцати шестидюймовок могли стрелять только семь. Во многих отсеках имелись пробоины, так что вода непрерывно поступала в трюм, и осадка корабля увеличилась почти на метр.
- Понял, Мишка? - возбужденно бросил Биберев. - Хана линкору. Не видать "Халхин-Голу" Владивостока. Запаса хода не хватит! Я теперь только об одном думаю - как бы "Сайен" ко дну пустить.
- Значит, не судьба домой вернуться. - Михаил равнодушно развел руками.
Он слишком долго работал на военное ведомство и свыкся с неизбежностью насильственной смерти, в том числе и своей собственной. Жаль было лишь той техники, которую они вывезли с базы на острове Туару.
- Надеюсь, линкор затонет на большой глубине, - сказал Каростин. - Наши находки не должны попасть в руки противника.
- Рано нас хоронишь. - Матвей Аристархович был полон оптимизма. - Главный штаб сообщил, что на полпути между Камчаткой и местом, где мы сейчас находимся, развернуто соединение подводных лодок. Если прорвемся в тот квадрат - и экипаж спасем, и все материалы экспедиции. Но только... - Контр-адмирал замялся. - Мне приказали немедленно отправить тебя на материк. Возьмешь все самые ценные записи и полетишь на последнем гидроплане.
- Некрасиво получается, - заартачился Михаил. - Пускай летит Роман Григорьевич - он лучше меня знаком с находками.
- Приказы не обсуждаются, - отрезал Биберев.
Ветер гнал высокие волны, и огромная масса линкора ощутимо переваливалась с борта на борт. Из последних сил сражаясь с морской болезнью, Михаил вполз в толстую шерсть водолазного белья, натянул поверх суконный морской мундир, закутался в бушлат и, продолжая постукивать зубами, забрался в заднюю кабину биплана. У него за спиной хлопнул выстрел катапульты и завыли пороховые ускорители. Подгоняемый огненной тягой ракет, игрушечный самолетик сорвался с решетчатой фермы, едва не коснулся поплавками волн, однако пропеллер вытянул КОР-3 на полукилометровую высоту, и гидроплан направился в сектор, где их ждали субмарины.
А внизу сошлись в последней схватке два израненных линейных великана. "Халхин-Гол" нашпиговал японца двумя десятками бронебойных болванок, но и сам получил не меньше. "Сайен" отступил, и на "Халхин-Гол" бросились четыре эсминца, которые были потоплены, но успели выпустить почти в упор серию торпедных залпов. Советский корабль ушел под воду, продолжая стрелять из последних орудий. Когда мачты линкора скрылись в волнах, налетели тяжелые бомбардировщики, закидавшие японцев бомбами и торпедами. "Сайен", на котором после артиллерийской дуэли вышли из строя почти все зенитные пушки, не сумел отбить воздушную атаку и вскоре затонул. Затем были отправлены на дно оба уцелевших миноносца.
Спасшихся не было - шторм погубил немногих моряков, которым удалось выбраться из тонущих стальных гробов.
Глава 21 СБОР В БОЛЬШОЙ ГОСТИНОЙ
Утром по московскому времени авиетка доставила на Станцию остальных Посвященных, так что большую часть исторической хроники они смотрели в полном составе.
В последних кадрах Координатор показал им, как гидроплан сел на воду около подводной лодки и мокрые закоченевшие Каростин и Биберев скрылись в люке, после чего субмарина погрузилась, оставив на поверхности лишь глазок перископа. А штабной Пе-8 передал в эфир радиограмму, зашифрованную предельно примитивным кодом: дескать, наблюдаем разгром японского соединения эскадрой линкоров, несущих флаги Соединенных Штатов. Чуть позже радиоволны разнесли новую дезинформацию: американцы сняли с тонущего "Халхин-Гола" много людей, в том числе гражданских, а также какие-то большие ящики, после чего эскадра взяла курс на Гавайские острова.
Последовал оживленный обмен депешами между Токио и Берлином, в результате которого Императорский тайный совет принял решение бомбить не Владивосток, а скопление американских кораблей в порту Пёрл-Харбор. Союзники по фашистскому блоку рассудили, что могущественная техника пришельцев из космоса не должна достаться проклятым янки, и 7 декабря 1941 года Япония начала войну против США. Это случилось на следующий день после известия, что Красная Армия разгромила гитлеровцев под Москвой.
Был еще короткий видеосюжет о встрече Ближнего Круга, на которой подводились итоги минувшего года. Молотов заметил, не скрывая завистливого восхищения:
- Как ты предусмотрел, что надо будет выдать в эфир ту липовую информацию? Ведь к моменту вылета бомбардировщиков мы еще не знали, что там произойдет...
Пожав плечами, Сталин произнес негромким равнодушным голосом:
- Политик должен уметь правильно предвидеть будущее. Иначе он не политик, а...
Координатор не дал Верховному завершить эту фразу и оборвал трансляцию. Вероятно, деликатный суперробот не Желал оскорблять излишне сочными терминами нежный слух дам, находившихся в Большой Гостиной. Тем не менее Сергей возмутился:
- Ты опять снабжаешь нас отредактированной версией событий. Я заметил разницу в видеосюжетах о первой беседе на Холодной даче. В тех кадрах, которые ты дал Диане год назад, не было кое-каких эпизодов.
- ВЫ ПОЛУЧАЕТЕ СВЕДЕНИЯ, КОТОРЫЕ НЕОБХОДИМЫ ДЛЯ ПОНИМАНИЯ СИТУАЦИИ. АБСОЛЮТНО ПОЛНАЯ ИНФОРМАЦИЯ В РЕЖИМЕ РЕАЛЬНОГО ТЕМПА СОБЫТИЙ ОТНЯЛА БЫ СЛИШКОМ МНОГО ВРЕМЕНИ.