В течение часа или около того Траск раз за разом смотрел на ручные часы и видел, что прошло три-четыре минуты.
Наконец, когда он окончательно убедился, что на самом деле убит, проклят и пребудет вечно в огнедышащем хаосе, с “Немезиды” стали взлетать сигнальные ракеты красного цвета, а по громкоговорителям во всех боевых машинах принялись объявлять отбой.
Убедившись, что никто из подававших признаки жизни не оставлен, он кое-как взошел на борт “Бича космоса”.
Не подавших признаки жизни оказалось двадцать с чем-то человек, и госпитальный отсек корабля наполнился ранеными, прибывавшими с грузом, и еще многие, по мере причаливания машин, выходили из них с посторонней помощью. Машина, в которой передвигался Траск, получила несколько пробоин, у одного из пулеметчиков из-под шлема текла кровь, но он этого, очевидно, не замечал. Добравшись до командного пункта, Траск застал там Боука Валкенхейна, с лицом осунувшимся и усталым, занятого тем, что брал у робота чашку с кофе и добавлял в нее бренди.
— Вот так, — сказал он, дуя на исходившую паром чашку. То была мятая серебряная чашка, с которой Валкенхейн впервые появился на экране “Немезиды”.
Он кивнул на экран аварийного пульта: — Все залатано, а внешние палубы вокруг тех мест корпуса, где имелись пробоины, — перекрыты. Корабль в безопасности. — Поставил серебряную кружку и зажег сигару. — Говоря словами Спассо, “курокрадством это не назовешь”.
— Нет, даже если считать жирафоподобных птиц с планеты Тизона курами. Вы добавили в кофе тот камедного вкуса грэмский бренди? Последую вашему примеру. Не пейте кофе без меня.
Средства обнаружения “Ведьмы” засекли их, когда они закончили последний микропрыжок; гнетущий страх Траска относительно того, что Даннен мог напасть в их отсутствие, оказался безосновательным. Траск обнаружил, что за время их отсутствия в течение всего лишь тридцати с чем-то стандартных галактических дней Элвин Карффард проделал невероятный объем работ.
Под его руководством космопорт был очищен от битого камня и обломков, вокруг вырубили лес; убрали и два высоких здания. Местные называли город Риввеном; судя по нескольким найденным кое-где надписям, он первоначально назывался Ривингтоном. Карффард провел значительные картографические работы, отразив на картах довольно детально континент, где находился город, и вообще остальную часть планеты. И он же установил дружеские отношения с жителями Трейдтауна и подружился с их королем.
Никто, даже участвовавшие в сборе добычи, не верили своим глазам, когда добыча была выгружена. Небольшое стадо мохнатых единорогов — хепирцы называли их креггами, очевидно, по искаженному имени какого-то натуралиста, изучавшего этих животных, — выдержало и дорогу, и даже битву за Беовулф. Траск и несколько его бывших скотоводов из Траскона с волнением ухаживали за ними, а корабельный врач, выступавший в роли ветеринара, тщательно исследовал растения, которыми те могли бы питаться. Оказалось, что три коровы телые; их отделили и ухаживали за ними с особой заботой.
Поначалу здешним жителям крегги не понравились. У животных должно быть два рога, по загнутому рогу с каждой стороны головы. Разве может животное иметь один рог, скошенный вперед, да еще в средней части головы?..
Обоим кораблям были нанесены серьезные повреждения. На “Немезиде” выбило место причала пинассы, и все радовались, что беовулфцы, не заметив этого, не ударили туда ракетой. При подъеме с планеты “Бич космоса” получил прямое попадание в южную часть сферы, и значительная ее поверхность, когда корабль вернулся, была покрыта заплатами. Срочно произвели ремонт “Немезиды”, и она отправилась патрулировать над планетой. Затем приступили к работам на “Биче” — много снятого с него вооружения передали наземной обороне, освободили все имеющиеся площади для грузов, а корпус корабля срочно отремонтировали. Полный ремонт корабля можно было осуществить лишь на стационарной верфи вроде верфи Алекса Горрэма на Грэме.
Боук Валкенхейн будет командовать кораблем “Бич космоса” во время полета на Грэм и обратно. После Беовулфа у Траска не только прошла неприязнь к этому человеку, но появилось восхищение им. Когда-то Валкенхейн был хорошим человеком, но затем злая судьба, на которую он мог влиять только отчасти, подчинила его себе. Он махнул на себя рукой и опустился. Теперь же воспрял духом. Это стало заметно после их возвращения с Аматерасу. Викинг начал опрятнее одеваться и правильнее говорить; стал вести себя и выглядеть, как надлежит астронавту, а не пьянчужке. Когда он отдавал приказ, его подчиненные вскакивали. Он возражал против рейда на Беовулф, но то было сопротивление угасавшего в нем курокрада.
Продолжая заниматься тем же делом, он испытывал страх, но кто не испытывал страха, за исключением разве что новичков, храбрых храбростью неведения? И он не спасовал, и хорошо командовал кораблем в бою, занимая позицию над заводом ядерного топлива в пекле взрывов бомб и ракет. И позаботился, чтобы перед отлетом всех тяжело раненных участников десанта, еще подававших признаки жизни, подняли на борт.
Он снова был космическим викингом.
А вот Гарвен Спассо не был и никогда не станет им. Узнав, что его корабль, готовый к вылету на Грэм и загруженный добычей с трех планет, поведет Валкенхейн, он как с цепи сорвался.
Брызжа слюной, Спассо влетел к Траску.
— Знаете, что произойдет? — спросил он. — Он вылетит в космос с этим грузом, и больше мы с вами о нем не услышим. Скорее всего он доставит груз на Джойес или Экскалибур и купит за него менор лорда.
— О, я в этом сомневаюсь, Гарвен. Ряд наших людей продолжат службу — Гуатт Керби будет астрогатором, вы ему доверяете, не так ли? И сэр Пэйтрик Морленд, и барон Рэтмор, и лорд Велпри, и Рольв Хеммердинг… — На мгновение он смолк и продолжил, осененный идеей: — Не пожелали бы и вы совершить полет на “Биче космоса”.
Спассо хотел бы — и даже очень.
Траск кивнул:
— Хорошо. В таком случае мы будем уверены, что любое мошенничество исключается, — серьезно сказал он.
После ухода Спассо Траск связался с бароном Рэтмором:
— По прибытии на Грэм проследите за тем, чтобы он получил как можно больше причитающихся ему денег. А герцога Энгуса попросите оказать любезность и дать ему ничего не значащую должность с впечатляюще звучащим титулом — лорда-хранителя герцогской умывальни или что-нибудь в этом роде. Затем пусть снабдит Спассо дезинформацией и предоставит возможность, чтобы тот продал ее Омфрэю Глэспитскому. В дальнейшем с ним, конечно, можно вступить в контакт относительно того, чтобы он продал Омфрэя Энгусу. Проделайте подобное пару раз, и кто-нибудь ткнет его ножом, после чего мы навсегда от него избавимся.
Они загрузили “Бич космоса” золотом из Столголенда, картинами и статуями из художественных музеев, тканями, мехами, ювелирными изделиями, фарфором и столовым серебром с рынков Эглонсби. Погрузили мешки и бочонки со звонкой монетой с Хепиры. Большую часть хепирской добычи стоило тащить на Грэм, по заложенным в ней более передовым технологиям она была бесценной для танитцев.
Часть танитцев изучала простые машинные операции, некоторые уже умели обращаться с транспортными средствами на антигравитации, которые снабжались соответствующими предохранительными устройствами. Все бывшие надсмотрщики над рабами стали сержантами и лейтенантами сформированного пехотного полка, и трейдтаунский король занимал их для обучения своей армии. Какой-то гений в механической мастерской переделал мушкет с фитильным замком в кремневое ружье и показал местным оружейникам, как это делается.
После отлета “Бича космоса” крегги продолжали благоденствовать. Родились несколько телят, и, похоже, они чувствовали себя хорошо; биохимические процессы на Таните и Хепире, к счастью, протекали одинаково. Траск надеялся на этих животных. На каждом космическом корабле стояла емкость, где выращивалось искусственное мясо, но экипажам оно надоедало, и всегда требовалось настоящее мясо. Он надеялся, что со временем мясо креггов станет предметом торговли с кораблями, прилетающими на Танит, а шкуры с длинным мехом даже найдут сбыт в Мирах Меча. Имелись шаланды на антигравитации, регулярно курсировавшие между Ривингтоном и Трейдтауном, а также аэрогрузовики, связывавшие деревни. Трейдтаунские лодочники время от времени бунтовали против такой нечестной конкуренции. В самом Ривингтоне работали бульдозеры, одноковшовые экскаваторы, манипуляторы, и над городом постоянно стояло облако пыли.
Нужно было так много сделать, а- в распоряжении — какие-то двадцать пять стандартных галактических часов в сутки. Случались дни, в течение которых Траск ни разу не вспоминал Эндрэя Даннена.
Сто двадцать пять дней до Грэма и сто двадцать пять дней обратно. Они давно прошли. Конечно, там предстояли ремонт “Бича космоса”, совещания с лицами, вложившими средства в первоначальную экспедицию на Танит, дела по комплектованию новой базы оборудованием. Пусть даже так, однако небольшое волнение все же начинало им овладевать. Волнение из-за чего-то, на что он был не в состоянии повлиять, — например, ставшая понятной ему ненужность “Бича”. Однако он ничего не мог поделать. Даже обычно невозмутимый Харкеман после проведенных вместе двухсот семидесяти дней стал несносным.
Они отдыхали в жилых комнатах, оборудованных на верху здания. Оба устало развалились в креслах, взятых в лучших гостиницах Эглонсби.
Их разделяли бокалы, стоящие на низком столике, столешница которого была инкрустирована чем-то похожим на слоновую кость. Рядом на полу лежали чертежи ядерного реактора и преобразователя массы в энергию, которые они будут строить после возвращения “Бича” с оборудованием для производства защитных плит.
— Конечно, здесь можно пойти дальше, — размышлял Харкеман. — Мы могли бы содрать достаточно брони с “Ведьмы”, чтобы защитить любой реактор.
Так они впервые приблизились к осознанию того, что корабль может не вернуться. Траск положил сигару в пепельницу, взятую в личном кабинете президента Педросана, и налил бренди себе в стакан.
— Он скоро вернется. На его борту есть достаточно наших людей, что исключает захват корабля кем бы то ни было. И, по моему убеждению, Валкенхейну можно верить.
— И я того же мнения. Происходящее на Грэме меня не волнует. Объединившись, Глэспит и Дидрексбург могли бы взять Уордсхейвен до того, как герцог Энгус будет готов вторгнуться в Глэспит. Высадившись у Уордсхейвена, Боук мог бы попасть с кораблем в ловушку.
— Жаль, если ловушка за ним захлопнется. Это будет первый случай в истории нападения космических викингов на один из Миров Меча. — Харкеман посмотрел на свой полупустой бокал и наполнил его до краев.
Бокал все тот же: ведь и полк, где несколько раз выбивало каждого десятого и численность которого вновь и вновь доводили до полного состава, остается все тем же полком.
Его перебил зуммер связного экрана (среди предметов, находившихся в комнате, экран представлял собой редкое исключение — остальное было где-то награблено). Оба встали. Харкеман, все еще с бокалом в руке, включил экран. Докладывал дежурный по пункту управления, что этажом выше. Только что обнаружено два неопознанных объекта на двадцатой световой минуте точно на севере планеты. Харкеман залпом выпил бренди и поставил пустой бокал.
— Хорошо. Объявили всеобщую тревогу? Выводите на экран всю поступающую информацию. — Он извлек трубку и машинально стал ее набивать. — Через несколько минут они закончат микропрыжок, что у них займет около двух световых секунд.
Испытывая желание оставаться таким же спокойным, как Харкеман, Траск снова уселся, обратил внимание на сгоревшую почти до конца сигарету, прикурил от нее другую.
Через три минуты на командно-диспетчерском пункте засекли два объекта на расстоянии полутора световых секунд, следующих с разрывом около тысячи миль. Экран замерцал, и на нем появился Боук Валкенхейн, находившийся за пультом недавно отремонтированного командного пункта “Бича космоса”.
Да и сам Боук Валкенхейн выглядел преобразившимся. Его густо расшитый капитанский камзол смотрелся творением одного из лучших грэмских портных, на груди красовалась богато украшенная рыцарская звезда с незнакомой символикой, включавшей в себя, среди прочих символов, меч и символ атома дома Уордов.
— Принц Траск, граф Харкеман, — приветствовал он их, — “Бич космоса”, Танит; удаление от Уордсхейвена на Грэме — три тысячи двести часов; командир — барон Валкенхейн, в сопровождении чартерного грузового судна “Розинант”, Дюрандаль, командир — капитан Морбс. Просим разрешения и инструкций по выходу на орбиту.
— Барон Валкенхейн? — удивился Харкеман.
— Так, точно, — ухмыльнулся Валкенхейн. — Имею пергаментный свиток с одеяло, подтверждающий это. У меня целая куча свитков. В одном записано, что вы, Отто, — граф Харкеман, в другом, что вы — адмирал королевского мэрдеканского флота.
— Он это сделал! — прокричал Траск. — Стал королем Грэма!
— Так точно. А вы — его поверенный и горячо любимый Лукас, принц Траск и вице-король Его Величества владений на Таните.
Услыхав такое, Харкеман рассвирепел:
— Чертовщину несете. Это — наши танитские владения!