— Не никогда, сэр. Хотел бы сказать, что моим людям потребуется для этого месяц, и плюс время на оснащение всех кораблей по мере их прибытия.
Кораблестроитель думал, что на это не уйдет много времени.
— Мы позаботимся, чтобы получить полную информацию о новой системе подводного обнаружения, принц Траск, — заговорил адмирал.
— Но, джентльмены, поймите, что должны держать эту информацию у себя под шлемами, — добавил один из офицеров разведки. — Если станет известно, что мы знакомим космических рыцарей с нашими техническими секретами… — Он выразительно потрогал затылок.
— Мы должны будем выяснить, где у парня база, — заявил офицер из управления планирования операций. — Насколько я понял, принц Траск, вы не склонны допускать, что он находится на флагманском корабле, когда тот был вами взорван, а значит, не считаете, что с ним покончено и следует о нем забыть?
— О, нет. Полагаю, его не было. Не верю, чтобы он и Ормм куда-нибудь отправились на одном корабле после того, как Даннен здесь появился и создал базу. Думаю, один из них все время находится у себя.
— Так, мы вам предоставим все, что по ним имеем, — пообещал Шефтер. — Большая часть этого — секретная информация, и вы должны о ней тоже помалкивать. Я только что бегло просмотрел предоставленную вами сводку и смею сказать, в ней для нас много нового. Принц Траск, вы вообще-то представляете себе, где бы он мог базироваться?
— По-нашему, только не на планете типа Терры. — Он рассказал о сделанных Данненом закупках оборудования регенерации воздуха и воды, материалов для выращивания искусственного мяса и гидропоники. — Эти сведения, конечно, очень помогут.
— Да, в космическом пространстве бывшей Федерации всего около двадцати пяти миллионов планет, где живут в условиях искусственной среды. Включая несколько планет, полностью покрытых морями, где можно спрятать под водой накрытые куполом города, если бы вы располагали временем и материалом.
Один из офицеров разведки возился с бокалом, на дне которого оставалось немного коктейля. Вдруг он поставил бокал, наполнил и молча оглядел его сердитым взглядом. Быстро выпил и вновь наполнил бокал.
— Хотелось бы мне узнать, — задумчиво сказал он, — каким образом этому дерьму в квадрате — Даннену — стало известно, что мы снаряжаем на Одумлу корабль. Именно когда шла его подготовка. Ваши слова о накрытых куполом подводных городах заставили меня об этом задуматься. Не думаю, чтобы он, обведя вокруг пальца всю планету, пробрался на нее, готовый сидеть на дне океана от года до полутора лет и ждать, пока кто-то появится. Думаю, он знал и о планируемом прибытии “Непобедимого” на Одумлу, и когда именно тот прибудет.
— Коммодор, это мне не нравится, — остановил его Шефтер.
— Сэр, а мне, думаете, нравится? — возразил офицер разведки. — Но так оно есть. Все мы должны уяснить это.
— Должны, — согласился Шефтер. — Продолжайте заниматься этим делом. Нет необходимости предупреждать вас тщательно просеять всех, кого привлекаете к участию. — Он посмотрел на свой бокал — на дне глоток. Медленно и осторожно наполнил бокал. — Давненько флот не занимался ничем подобным. — Адмирал повернулся к Траску. — Полагаю, что в случае необходимости смогу связаться с вами во дворце?
— Да, принц Траск и я приглашены погостить у принца Эдварда, то есть барона Крэгдейла, в охотничьем домике, — ответил за Траска Бентрик. — Мы едем туда прямо отсюда.
— А, — вяло улыбнулся адмирал Шефтер. Мало того, что у этого космического викинга нет ни трех рогов, ни хвоста с шипами, в королевской семье он еще и явно желательное лицо. — Ладно, принц Траск, будем поддерживать связь.
Охотничий домик, где кронпринц Эдвард был просто бароном Крэгдейлом, находился в верхней части горной долины с сильным уклоном, по которой бурно текла река. По обеим сторонам громоздились крутые отроги, на вершинах которых кое-где лежал вечный снег, откуда брали начало спирали ползущих вниз ледников. Нижнюю часть отрогов покрывал лес, что рос и в рассекавшей их долине. На высокой вершине горы, вздымавшейся над верхней частью долины, красными и розовато-лиловыми цветами пылала альпийская растительность. Впервые за полтора с лишним года, молча прижавшись к нему и готовая увидеть красоту его глазами, с ним была Элейн. А он-то подумал, что она от него ушла навсегда.
Охотничий домик был вовсе не таким, каким представляет себе охотничий домик обитатель Миров Меча. Поначалу, при обозрении с воздуха, дом показался похожим на солнечные часы, — тонкая башенка, столбиком-указателем возвышавшаяся над кругом низких зданий и симметрично распланированных садов. Аэролодка приземлилась у самого домика, из лодки вышли Траск, принц, принцесса Бентрик и юный граф Рэйварский со своим наставником.
Мгновенно на них шквалом налетели слуги. Ожидая возможности приземлиться, в небе кружила вторая лодка со слугами и багажом Бентрика. Траск обнаружил, что Элейн с ним больше нет.
А затем его и Бентриков разъединили и повезли в лифте. Еще больше слуг стало помогать ему разместиться в комнатах, распаковывая чемоданы, готовя ванны и даже пытаясь помочь ему выкупаться и суетясь вокруг, пока он одевался.
За обедом было больше человек, чем он ожидал увидеть. Бентрик предупредил, что Траск столкнется со странными типами, вероятно, имея в виду, что не все они — дворяне. В числе людей из народа были профессора, главным образом общественных наук, профсоюзный лидер, два члена палаты представителей, член палаты делегатов и два специальных работника (что бы ни крылось под этим названием).
Соседкой Траска по столу была леди Валери Альварат. Красавица — черные волосы, почти пугающие голубые глаза — сочетание необычное в Мирах Меча; умна, по крайней мере — личность. Ее представили как компаньонку дочери кронпринца. Когда Траск поинтересовался, где же сама дочь, леди рассмеялась.
— Она еще долго не сможет участвовать в развлечении гостящих космических викингов, принц Траск. Ей ровно восемь лет; собираясь сюда, я проследила, чтобы ее уложили спать. После обеда посмотрю, как там она.
Затем кронпринцесса Мелани, сидевшая с другой стороны, задала ему несколько вопросов о придворном этикете Миров Меча. Он отделался общими словами, опираясь на воспоминания студенческих лет, оставшиеся в памяти после того, как он был представлен экскалибурскому двору. Эти люди жили при монархическом строе еще до заселения Грэма, а Траск не собирался примириться с тем, что грэмский общественный строй возник после его отбытия с планеты. Ввиду небольших размеров стола каждый мог слышать слова Траска и задавать ему вопросы. Это продолжалось в течение всего обеда и длилось, когда они перешли в библиотеку пить кофе.
Кто-то, раздраженный придворной атмосферой, допытывался:
— А какое у вас правительство, какова социальная структура общества, какие они?
— Ну, мы не особенно часто употребляем слово “правительство”, — ответил Траск. — У нас говорят много о власти и верховной власти, и, боюсь, на это мы израсходовали слишком много пороха. Но правительство всегда воспринималось нами как верховная власть, вмешивающаяся в дела, которые ее не касаются. До тех пор, пока верховная власть поддерживает разумную видимость надлежащего общественного порядка и делает совершение наиболее серьезных преступлений довольно опасным для преступников, мы ею удовлетворены.
— Но это просто плохо. Делает ли правительство что-нибудь хорошее для народа?
Он попытался разъяснить им, что представляет собой феодальная система Миров Меча. Траск убедился, насколько трудно объяснить то, что всю жизнь воспринималось тобой как данность, — кому-либо абсолютно с этим не знакомому.
— Но правительство — верховная власть, раз вам не нравится первое слово, — ничего не делает для народа! — возразил один из профессоров. — Это отдает все общественные службы на откуп отдельному лорду или барону.
— А у народа вообще нет права голоса, следовательно, это — тирания, — добавил член ассамблеи.
Траск попытался объяснить, что народ в определенной степени имеет решающий голос, к которому прислушиваются желающие оставаться в живых бароны и лорды.
Член ассамблеи изменил мнение: это не тирания, это — анархия. А профессор настойчиво пытался узнать, кто оказывает социальные услуги.
— Если вы имеете в виду школы, больницы, поддержание чистоты в городе, то люди занимаются этим сами. А правительство, если вам угодно рассматривать его в качестве такового, просто следит, чтобы, пока они заняты этим, никто в них не стрелял.
— Лукас, именно такое имеет в виду профессор Пуллвелл. То есть пенсии по старости, — сказал принц Бентрик. — О которых на каждом шагу кричит этот тип Заспар Макенн.
Траск об этом слышал по пути с Одумлы. На Мардуке любой человек уходит на соответствующую пенсию через тридцать лет непрерывной работы или по достижении шестидесятилетнего возраста. Траск поинтересовался, откуда берут для этого деньги, и получил ответ, что существует налог на продажу и что пенсию необходимо израсходовать в течение тридцати дней, чтобы стимулировать бизнес, и что рост бизнеса дает деньги в виде налога на продажу, которые позволят выплатить пенсии.
— У нас бытует анекдот о трех гильгамешцах, потерпевших крушение корабля на необитаемой планете, — поведал Бентрик. — Когда через десять лет их спасли, все три оказались чрезмерно богатыми людьми, продавая друг другу шляпы. Именно так работает эта система.
Одна из женщин — социальных работников — рассердилась: несправедливо рассказывать анекдоты, унижающие достоинство представителей других народов. Вспылил один из профессоров: такой параллели проводить нельзя, когда предполагается осуществить пенсионный план самофинансирующегося ротарианского клуба. К своему удивлению, Траск обнаружил, что это говорит профессор экономики.
Чтобы ограбить Мардук, Элвину Карффарду не нужно иметь двадцать кораблей. Запустите туда тайно сотню ловких самоуверенных людей, и через год в их руках будет все.
Но все вдруг заговорили о Заспаре Макенне. Некоторые полагали, что у него есть несколько хороших идей, хотя его делу мешает экстремизм. Один из более богатых дворян думал, что это упрек правящему классу, по вине которого люди вроде Макенна находят последователей. Один джентльмен сказал, что, вероятно, сами гильгамешцы виновны в некоторой по отношению к ним враждебности. На сказавшего это немедленно с упреками набросились другие и чуть не разорвали его на куски.
Траск не счел уместным цитировать перед этой толпой хозяина Микила и взял на себя смелость высказывать свое личное мнение:
— Из услышанного о нем я делаю вывод, что на Мардуке Макенн представляет собой самую серьезную угрозу цивилизованному обществу.
Траска не назвали сумасшедшим (в конце концов, он был гостем), но и не спросили, что именно он под этим подразумевает. Просто назвали Макенна смутьяном с заслуживающими презрения полоумными последователями и предложили только подождать до выборов, а там и увидеть, что произойдет.
— Я склонен согласиться с принцем Траском, — рассудительно сказал Бентрик. — Боюсь, что результаты выборов будут ударом для нас, а не для Макенна.
Во время путешествия на их корабле он так не говорил. Вероятно, смотрел по сторонам и отдавался мыслям о событиях, происшедших после его возвращения. Он мог поговорить и с хозяином Микилом.
В комнате был экран. Траск указал на него кивком головы:
— Он выступает в Дрепплине на слете Партии народного благоденствия. Разрешите включить, и вы увидите, что я имею в виду.
Получив согласие кронпринца, Траск щелкнул выключателем экрана и покрутил ручку настройки.
На экране появилось лицо. Черты не Эндрэя Даннена — рот шире, скулы более выпуклые, подбородок более круглый. Но глаза — Даннена, какие Траск увидел на террасе “Дома Карволла”. Безумные глаза. Высоким голосом оратор вопил: