— Это просто гильгамешская липа, — заявлял он. — Кто-то — Никки Грэтем, или Эверарды, или сам Виктор — заплатил им, чтобы они нам солгали и чтобы пригвоздить к месту наши корабли. Или же ложь пустили сами гильгамешцы, чтобы погреть руки на планетах, с которыми мы торгуем.
— Пошли в гетто и избавимся от всей банды, — прервал его кто-то другой. — Что один, что все они — один черт.
— Ерунда; давайте чохом полетим на Сочитл, — предложил Манф-ред Равалло. — У нас было достаточно кораблей, чтобы разбить их на Таните. и теперь достаточно, чтобы разбить их на их же планете.
Траску удалось отговорить людей от того и другого — кто он, в конце концов, полновластный принц Танита, или не правящий король Мардука, или просто атаман позабывшей о дисциплине шайки варваров? Один из свободных викингов, выразив негодование, улетел в космос. На следующий день появились два других, нагруженные добычей, захваченной во время рейда на Брэгги. Они решили пока остаться и посмотреть, чем все кончится.
А еще через четыре дня из гиперкосмоса прибыл стопятидесятиметровый корабль с изображением кинжалов и шевронов Бигглерспорта. Едва выйдя из последнего прыжка, он начал вызывать на телесвязь.
Траску не был знаком появившийся на экране человек, но Хью Рэтмор его знал: доверенный секретарь герцога Джориса.
— Принц Траск, я должен с вами срочно переговорить, — почти заикаясь, начал он. Какой бы ни была срочность, создавалось впечатление, что путешествия длительностью в три тысячи часов он и не заметил. — Дело первостепенной важности.
— Говорите. Этот экран надежно защищен. И если дело первостепенной важности, то чем раньше вы мне сообщите о…
— Принц Траск, вы должны прибыть на Грэм со всеми солдатами и кораблями, состоящими под вашим командованием. Черт знает, что там происходит сейчас, но три тысячи часов тому назад, когда герцог направил меня к вам, Омфрэй Глэспитский высаживался в Уордсхейвене. У него флот в составе восьми кораблей, предоставленный ему родственником жены — королем Холтеклера. Кораблями командует космический викинг короля Конрада — принц Сочитлский.
На лице человека на экране появилось выражение крайнего потрясения, а Траск поначалу не понял причины, пока до него не дошло: он сам, откинувшись в кресле, зашелся громким хохотом. Прежде чем Траск смог извиниться, к тому вернулся дар речи.
— Я понимаю, принц Траск, у вас нет оснований хорошо думать о короле Энгусе — бывшем короле Энгусе или, не исключено, покойном короле Энгусе, он, полагаю, сейчас… но убийца с обагренными кровью руками вроде Омфрэя Глэспитского…
На объяснение доверенному секретарю герцога Бигглерспортского юмора ситуации много времени не потребовалось.
В Ривингтоне были, однако, и такие, кто не сразу постиг, в чем состоял юмор ситуации. Профессиональные космические викинги — люди вроде Валкенхейна, Равалло и Элвина Карффарда негодовали. Если бы они только знали, то отправились бы на Сочитл и давно бы ограбили его подчистую, а не сидели бы все эти месяцы в боевой готовности. Грэмская сторона преступила закон. Энгус Уордсхейвенский был в достаточной степени плох, имел наследственные пороки сумасшедшего барона Блэклиффа, у королевы Эвиты — жадная семейка; но даже он лучше, чем кровожадный негодяй — некоторые даже называли его дьяволом в человеческом облике — вроде Омфрэя Глэспитского.
Конечно, обе стороны точно знали, в чем состоит долг их принца. Первые настаивали на том, чтобы все, что можно, было немедленно отправлено с Танита в гиперкосмос на Сочитл, — и опустошать его, пока не будет перевезено все, кроме не подлежащего перевозке ландшафта планеты. Вторые так же громко и страстно кричали, что все на Таните, способные нажать на спусковой крючок, должны принять участие в крестовом походе за освобождение Грэма.
Когда они были одни через два дня после обмена остротами, Харкеман спросил у Траска:
— Вы не хотите делать ни того, ни другого?
— Конечно, нет! Эта толпа, желающая, чтобы ударили по Сочитлу; вам известно, что произошло бы, ударь мы? — Харкеман молчал, ожидая продолжения. — Не пройдет и года, как четыре — пять этих мелких планетовладельцев типа Грэтема и Эверрардов объединились бы против нас и превратили бы Танит в груду шлака.
Харкеман кивком выразил согласие.
— Поскольку мы сначала его предупредили, Виктор не трогает планеты, с которыми мы торгуем, держа свои корабли подальше от них. Если бы напали на Сочитл, без провокации, никто бы не знал, чего от нас ожидать. Люди вроде Никки Грэтема, Тоббина Норгальского и Эверрардов Хотских перед лицом непредсказуемых опасностей нервничают, а нервничая, спешат нажать на спусковой крючок. — Траск пыхтел трубкой. — И вы снова вернетесь к тому, с чем оказались тогда на Грэме.
Из сказанного вовсе этого не следует; то, что Валкенхейн и эта толпа ошибаются, вовсе не значит, что правы Велпри, Рэтмор и Ффэйл. Вы слышали, что я говорил именно им в “Доме Карволла” в день знакомства с вами. И вы видите, что происходит на Грэме с момента нашего прибытия сюда. Миры Меча — кончены, они почти наполовину децивилизовались. Цивилизация живет и расцветает здесь, на Таните. Я хочу остаться здесь и способствовать ее росту.
— Послушайте, Лукас, — сказал Харкеман. — Вы — принц Танитский, а я всего-навсего адмирал. Но я говорю вам, вы должны что-то предпринять, иначе рухнет вся ваша структура. Сейчас так: вы нападаете на Сочитл, и победит партия “Назад, на Грэм”, а если вы сможете решиться на этот крестовый поход против Омфрэя Глэспитского, то победит партия “Вперед, на Сочитл, немедля”. Но если вы допустите, что такое будет продолжаться и дальше, то лишитесь влияния на обе партии.
— И тогда со мной будет покончено. И через несколько лет покончат с Танитом. — Траск встал и прошелся по комнате. — Значит, я не нападу на Сочитл; я вам сказал, почему, и вы согласились. Я бы не послал солдат, корабли и богатства Танита ни на одну из династических драчек Миров Меча. Черт побери, Отто, вы принимали участие в Дюрандальской войне. Эта — такая же, и продлится она еще полстолетия.
— Так что вы будете делать?
— Я пришел сюда в поисках Эндрэя Даннена, верно? — спросил Траск.
— Боюсь, что Равалло, Велпри и даже Валкенхейн и Морленд не так заинтересуются Данненом, как интересуетесь вы.
— Тогда я их в нем заинтересую. Помните, возвращаясь с Мардука, я читал о Гитлере? Я им всем подсуну липу. Такую, что никто не посмеет в ней усомниться.
— Думаете, я испугался Виктора Сочитлского? — спросил Траск. — Полдесятка кораблей; мы смогли бы создать из них и всего, чем располагаем вокруг Танита, новый оборонительный пояс Вэна Аллена. Наш подлинный враг — на Мардуке, на Сочитле; его зовут Заспар Макенн. Заспар Макенн и Эндрэй Даннен, ради охоты на которого я прибыл с Грэма, заключили союз, и я уверен, что сам Даннен сейчас находится на Мардуке.
На делегацию, прибывшую с Грэма на яхте герцога Бигглерспорт-ского, сказанное не произвело впечатления. Мардук для них — не что иное, как название одной из сказочных цивилизованных планет Старой Федерации, которой обитатель Миров Меча никогда не видел. Заспар Макенн не был даже такой планетой. А после убийства Элейн Карволл и похищения корабля “Предприимчивость” на Грэме столько всякого случилось, что они совершенно забыли Эндрэя Даннена. Это лишало их преимущества. Все люди, которых они пытались убеждать, полсотни представителей новой танитской знати, говорили на языке, им не понятном. Они даже не понимали сути предложения и поэтому не могли против него спорить.
Пэйтрик Морленд, родившийся на Грэме и выступавший поначалу за возвращение с силами, способными сокрушить Омфрэя Глэспитско-го и его сторонников, сразу от них отошел. Он был на Мардуке и знал, кто такой Заспар Макенн, подружился с офицерами Королевского флота и оказался в шоке, узнав, что теперь он с ними — враги. Манфред Равалло и Боук Валкенхейн, примыкавшие к более ярко выраженному крылу партии “Вперед, на Сочитл, немедля”, ухватились за идею и, казалось, поверили, что все только об этом и думали. Валкенхейн побывал на Гимли и беседовал с мардукскими флотскими офицерами; Равалло доставил на Танит принцессу Бентрик и слышал в пути ее рассказы. Они стали приводить доводы в пользу тезиса Траска.
Конечно, Даннен и Макенн — в сговоре. Кто подкупил Даннена, чтобы “Непобедимый” оказался на Одумле? Макенн; подкупили его шпионы, действующие на флоте. А “Честный Хоррис”? Не препятствовал ли Макенн любому расследованию относительно дела этого корабля? Почему подал в отставку адмирал Шефтер, как только к власти пришел Макенн?..
— Ну, хорошо, но ведь мы ничего не знаем о Заспаре Макенне, — начал доверенный секретарь и представитель герцога Бигглерспортского.
— Нет-нет, подождите, — остановил его Отто Харкеман. — Предлагаю вам помолчать и послушать — и вы поймете, что он за фрукт.
— Да, я не удивился бы, узнав, что, пока мы за ним охотимся, Даннен отсиживался на Мардуке, — вырвалось у Валкенхейна.
Траск хотел узнать, как поступил бы Гитлер, если бы сказанная им большая ложь, по его наблюдению, стала бы превращаться в правду. Возможно ли, чтобы Даннен был на Мардуке?.. Нет, на цивилизованной планете он не смог бы спрятать полдесятка кораблей. Даже на дне океана.
— Я не удивлюсь, — кричал Элвин Карффард, — если Эндрэй Даннен окажется Заспаром Макенном. Я знаю, что он не похож на Даннена, мы все видели его на экране, но существует такая вещь, как пластическая операция!..
Это уже превращало большую ложь в сущую ерунду. Заспар Макенн — на голову ниже Даннена; есть такие вещи, перед которыми пластическая операция бессильна. Пэйтрик Морленд, знавший Даннена и видевший на экране Макенна, должен был бы заметить разницу, но он либо не подумал об этом, либо не хотел вносить сомнение в вопрос, который целиком его устраивал.
— Насколько мне удалось установить, пять лет назад никто и не слыхал о Макенне. Приблизительно тогда же на Мардуке мог появиться Даннен, — сказал он.
К этому времени большая комната, в которой происходила встреча, превратилась в вавилонское столпотворение: одни пытались убедить других в том, что все давно знали. Затем партия “Назад, на Грэм” получила внезапный удар: Лотар Ффэйл, у которого эмиссары герцога Джориса искали мощнейшей поддержки, переместился в другую партию.
— Вы хотите, чтобы мы покинули планету, которую подняли из ничего, и чтобы потеряли вложенные в нее время и деньги, и вернулись на Грэм таскать для вас из огня каштаны? Черт бы вас побрал! Мы остаемся здесь и защищаем свою планету! Если вы умны, останетесь с нами.
Бигглерспортская делегация все еще находилась на Таните, пытаясь навербовать наемников у трейдтаунского короля и торгуясь с гильгамешцами относительно переправки на Грэм, когда большая ложь превратилась в нечто похожее на правду.
Пост наблюдения, установленный на танитской луне, зафиксировал появление объекта на расстоянии двенадцати световых минут строго на север от планеты. Через полчаса появился другой — в пяти световых минутах, очень небольших размеров, а затем и третий — в двух световых секундах; последний с помощью радиолокатора и микролуча идентифицировался как пинасса корабля. Траск заинтересовался: не произошло ли чего на Аматерасу или Беовулфе, где кто-то вроде Грэтема или Эверрардов мог бы решить извлечь выгоду из мобилизации на Таните, проводящейся в интересах обороны. Вызов с пинассы переключили на экран Траска, и он увидел на нем принца Саймона Бентрика.
— Рад вас видеть! Здесь ваши жена и сын беспокоятся за вас, но целы к невредимы. — Траск повернулся, чтобы кликнуть кого-то, кто мог бы разыскать юного графа Стивна Рэйварского и передать новость ему и его матери. — Как дела?
— Покидая базу на луне, сломал ногу, но в пути вылечил, — сообщил Бентрик. — Вместе со мной следует маленькая принцесса Мирна. Насколько мне известно, теперь она королева Мардука. — Он запнулся. — Принц Траск, мы приехали как нищие за подаянием. Умоляем о помощи нашей планете!
— Вы прибыли как почетные гости и получите любую помощь, которую мы сможем вам оказать. — Траск благословил опасность сочитлского вторжения и утку, постепенно перестающую быть ложью; Танит располагает кораблями, солдатами и желанием действовать. — Что случилось? Макенн низложил короля и стал править вместо него?
До этого дошло, рассказал ему Бентрик. Все началось даже до выборов. Народные стражи вооружились оружием, которое открыто и легально производилось на Мардуке для продажи на неоварварских планетах, а затем подпольно размещалось в секретных арсеналах Партии народного благоденствия. Часть полиции перешла к Макенну, остальные вследствие террора стали бездействовать. В качестве предлога для продолжения террора путем подстрекательства в рабочих районах всех городов были спровоцированы беспорядки. Выборы превратились в фарс взяток и устрашения. Даже в таких условиях партии Макенна не удалось добиться решающего большинства в палате представителей, и она вынуждена была укреплять шаткую коалицию, чтобы удалось выбрать подходящую палату делегатов.
— И, конечно, они избрали Макенна канцлером; и пошло… — рассказывал Бентрик. — Все лидеры оппозиции в палате представителей были арестованы, против всех выдвинули смехотворные обвинения — сексуальные преступления, получение взяток, пребывание на содержании у иностранных государств, — ничего слишком абсурдного. Затем они протолкнули закон, предоставляющий канцлеру права заполнять вакансии в палате представителей путем назначений.
— Как кронпринц разрешил втравить себя в такое дело?
— Он надеялся, что сможет влиять на события. Королевская семья для народа — почти священный символ. Даже Макенн вынужден был притворно выражать лояльность к королю и кронпринцу…
— Это не помогло. Он играл на руку Макенну. Что же случилось?