Так как Рама не признавал убийства ради добычи и насилия, но осознавал, что рано или поздно ему придется защищаться от хищников о двух и четырех ногах, он много времени провел в размышлении, как же обезопасить свое тело от преждевременной смерти, еже ли оно подвергнется нападению со стороны многочисленных противников. С пятью обыкновенными людьми, не принадлежащим к их славному корню, он мог бы с легкостью справиться даже голыми руками. С большим количеством — посредством своей знахарской техники. Но что если когда-нибудь ему будет противостоять десяток людей, причем ариев, да как минимум вооруженными сварным железным оружием. Причем те кто обладает познанием в области боевой магии?
После погружение в состояние "сомосозерцания" ответ пришел сам собой. Что сильнее огня и того что он может породить (ведь любое железо — это дитя огня)? Это же очевидно — вода! В чем содержится вода? Во всем! В живом теле, небесах, земле. А что поражает земля? Растения! А что может быть прочнее крепкой плоти древа? Лишь камень. Но он не живой, а вот дерево, это продолжение жизненной силы самой плоти земли и в нем, так же как и у человека, течет своя водяная кровь…
Когда он стал друидом своего рода, он отыскал в многовековом лесу Великий Дуб. В день когда его жизненная энергия (жива) была наиболее активна), при помощи пастрелят своего клана он срубил толстую ветвь. Попросил у живого олицетворения силы земли прощенья и обещал, что будущий посох будет использоваться только для благих дел, а что бы он никогда не забывал своего обета, Рама, сам себе дал зарок, что при свершении любого доброго дела, станет делать на нем зарубки. Причем маленькие, что бы посох смог покрыться узором аж к глубокой старости своего владельца, коли на то конечно будет Воля Рода.
После того как молодой друид несколько суток исследовал знания оставленные в единой памяти мира, он нашел в нави знания, позволявшие человеку, владеющему искусством боевого посоха, противостоять практически целой армии. Такой опыт был оставлен одним из тех, кто последовал учению последнего воплощения Будды (он был лемурийцем, который выйдя из состояния сомадхи (сомати), попытался направить остатки черной (негройдной) расы, переживших последний потоп, в новое русло. Это ему не удалось. Однако, у него остались последователи, которые до сих пор хранили ниспосланные им знания). Именно от осознания знаний души этого ученика, Рама и познал стиль борьбы с шестом, превращавший простую ровную палку в смертоносное боевое оружие. После освоения информации, которая в процессе медитации перешла из его подсознания и вышла на сознательный уровень, он много тренировался и достиг в этом виде боевого искусства большого успеха.
Не спеша, развернувшись, он уставился в глаза лесного жителя. Древнего обезъяно-человека, который сформировался задолго до тех, кто теперь населял этот материк. Глубоко посаженные глаза горели огнем, в которых читался страх, ненависть и голод. Эти создания были древними, но вымирали. Арии их прозвали лешаками. Они обладали двух с половиной метровым телом, которое было покрыто густой черной шерстью. Выдвинутая в перед челюсть демонстрировала противнику ряд мощных резцов. Но сила лешака была не в его физике, а в его способности подавлять чужую волю. Внедрять в сознание своего противника или добычи неконтролируемый животный страх.
Уже в следующее мгновение, молодой друи почувствовал как его сознание пытаются замутнить. Липкие путы ментального воздействия, попытались пробить силу его энергетического тела. Усмехнувшись, он махнул рукой. Мол, подойди поближе, чего прячешься? Это вызвало лишь предостерегающий рык. В принципе этого и следовало ожидать, ведь данное существо было примитивным. Оно жило согласуясь лишь животным строем психики. Еда — благо. Смерть — зло. Продление вида — благо. Безплодие — зло. Его примитивный мозг оперировал инстинктами, но не разумом.
Что ж, конфликт был неминуем. Но все неприятности, которые неминуемо ожидали лешака при его атаке, можно было свести до минимума. Поэтому Раме пришлось действовать решительно. Снова опустившись на древний ствол поваленного стихией ясеня, он мигом погрузив свое тело в "созерцание" и выделив из своего вместилища свое истинное "Я", стремительно атаковал опасное существо. Естественно друид не собирался причинять тому физический вред. Он просто хотел напугать лешака. Вот и все!
Эфирный двойник материализовался пред глазами древнего человека столь неожиданно, что тот, от такой неожиданности, даже слегка отпрыгнул назад под вековые своды леса. Однако его замешательство длилось недолго. Придя "в себя", хозяин леса, попытался атаковать, фантом друида. Естественно, его бросок, который должен был бы, по убеждению лешака подмять под себя тело странного безволосого "выродка", ухватило лишь пустоту. Почти трех метровый гигант не удержался и с шумом повалился в валежник.
И тут издали, донося лай цепных псов.
"Охотники". - догадался Рама.
Эти леса входили в охотничьи угодья рода слабь. Услышав далекий лай, лешак с ненавистью окинул своим недобрым взглядом столь странную дичь и нехотя скрылся в густых зарослях первозданной чащобы.
Вернувшись в тело и взяв его полностью под свой контроль, Рама расправил плечи, и стал прислушиваться к приближающемуся лаю. Уже в скорее донесся шум, который может издавать лишь большое грузное тело ломящееся напролом через лесной бурелом. Что ж, ему ничего другого не оставалось. Скрыться от охотников средь дебрей чащобы, что читают следы как он руны, нет никакой возможности. Придется ожидать дальнейшего развития событий.
В скором времени на небольшую поляну выбежал огромный сохач. От неожиданной встречи с еще одним представителем двуногого хищника, зверь настолько растерялся, что запутался в своих же собственных передних конечностях и с громоподобным шумом грохнулся наземь. Буквально в то же самое время на поляну выбежали гончие охотников. Пять больших волкодава практически ничем не отличающихся от своих ближайших родственников. Их стать и лютая хватка, были заметны невооруженным глазом. Они были равноправными соперники волкам, а по сему таковых особей прозвали — волкодавами. Эти псы конечно были уже не лютами (лют — по арийски волк), ребенка хозяина не задерет, но и псиной они еще не стали, так как сохранили гордое, животное сознание свободолюбивого хищника.
Один из четвероногих лохматых охотника, тут же кинулся в сторону так удачно подвернувшейся двуногой добычи. Да двуногой, так похожей на его хозяев, да только он все равно чужак. Запах у него другой и вообще, матерому псу смертельно хотелось впиться своей пастью хоть в какую-то живую плоть. А чью, то уже последнее…
Тут уже Рама не мешкал. Свист рассекаемого посохом воздуха огласился гулким ударом и предсмертным рыком злобного животного. Удар отбросил его тело на добрых три метра. Двое волкодава тут же обернулись и уставились сначала на своего собрата, а затем на того, кто посмел убить их вожака.
Тем временем сохатому удалось встать на ноги и принять защитную стойку. Его ветвистые рога были грозным оружием.
Чуткий слух друида уловил едва уловимую трель, которая ознаменовала собой полет ненасытных жал, так охочих вкусить живую плоть. Три стрелы, вошли в тело лесного гиганта по самое оперенье. Одно пробило насквозь горло, все другие вонзились в правую лопатку, пронзив насквозь могучее сердце лесного исполина. Лось снова завалился в густой подлесок, но на этот раз, уже навсегда.
Выходить на открытое пространство из под свода леса, охотники естественно не спешили. Видать заметили Раму и теперь оценивали незнакомца. Тем временем два волкодава, решились загрызть хотя бы двуногого. Они чувствами, хозяева рядом, и раз не звучит приказ окончить охоту, значит, они хотят ее продолжить…
Рама все понял. Охотники наблюдают за ним и хотят посмотреть на чужака, что он есть. Если его загрызут? Что ж! Нечего было слабаку выходить в пущу, да еще одному. Да еще встать на пути гона.
На этот раз Рама решил не убивать псов. Они в конце-то концов не разумны и являются всего лишь верными слугами своих хозяев.
Оба волкодава устремились в атаку.
Когда между человеком и потомков люта, расстояние сократилось до трех метров, к удивлению охотников добыча даже не выявила чувство страха. От этого волкодавы почувствовали некий дискомфорт. Ведь всем известно, что когда вступаешь в схватку, любое живое существо испытывает чувство страха. Это естественно. Ведь только безумное существо ничего не боится. Живое, всегда боится получить рану и тем самым превратится в калеку, дни которой сочтены. Другое дело, что когда в крови проявляется страх, она закипает, выделяя тем самым вещество, которое так четко улавливают ноздри четвероногих охотников. Так что волкодавы, обладая чувствительностью превосходящую человеческую в пятнадцать раз, были ошарашены тем, что добыча не испускала "запаха" страха. Этот двуногий, был словно человеческие изваяния, возле которых люди так часто собираются, полностью безстрастен.
Когда тела обоих волкодава готовы были оторваться от земли и впиться своими клыками в мягкую и податливую плоть, они вдруг ощутили, как из головы двуногого появился, незримый обыкновенному взору, луч света. В следующее мгновение оба самца зависли в воздухе, будто их подняла за шкирку чья-то невидимая, сильная, но ласковая рука.
Рама применил к нападавшим свою ментальную силу. Если правильно ею пользоваться, то посредством воли и живого слова, можно передвигать даже огромные массы горных пород. Этой технике, друида обучила его мать. Секрет тут заключался в правильной концентрации энергии, что излучает физическое тело. А если еще точнее, то в сознательной фокусировке ее силы на любой предмет через так называемый — третий глаз. Для того, что бы усилить фокусировку исходящей силы, многие маги и даже друи, прибегали к нехитрому приему. Они надевали на лоб обручи в центре которых вплавлялись большие драгоценные камни, которые способствовали лучшей фокусировке направленной энергии. На этот счет, его мать всегда напутствовала сына:
— Тот кто живет идя по стезе Прави, всегда располагает достаточным количеством энергии даже для того, что бы вскипятить водную гладь озера, одним лишь своим взором. Человеку нужно просто научиться ее накапливать и при необходимости, правильно использовать.
Волкодавы, оказавшись в воздухе, в первые мгновения пытались вырваться из неведомых пут, но с каждым биением звериного сердца, они стали ощущать негу исходившую от этого странного двуногого.
Не теряя времени, Рама издал несколько звуков, которые давали посвященному власть над миром животных. Друиды их называли мантрами. Мантра — это набор звуковых кодов, которые, будучи произнесенными в определенном порядке, создают не только в воздухе, но и в более тонком — эфире, особого рода вибрации, всякий раз производящие некий определенный результат на того, к кому они были обращены. Большинству друидов, владели знанием мантр, дававшим им власть над животным миром. Они были способны осознанно контролировать с их помощью поведение лошадей, коров и других домашних животных.
После того как были произнесены матры, волкодавы резко изменили свое поведение. А после того как в их зверином сознании появился образ хозяина, который словно гладит их по массивным загривкам, чешет за ухом, говорит ласковые слова — в общем, общается со своими друзьями, а не со слугами, животные замахали хвостами. Так как их реальный хозяин никогда не относился к ним с таким почтением и любовью, в данный момент оба хищника теперь уже рвались к этому незнакомцу что бы просто потереться о его ноги и ткнуться, своими влажными носами, в его ладонь.
Заметив в поведении нападавших перемену, Рама отпустил обоих четвероногих охотников на землю. Теперь, на него с удивлением смотрели даже два оставшиеся пса, что еще мгновение назад беспощадно рвали на куски тело загнанной добычи.
Пришлось и с оставшимися проделать то же самое, и так как сила мантры была сильнее чувства голода, уже вскоре, все четыре хищника прыгали подле Рамы, мотая из стороны в сторону своими тяжелыми хвостами и призывно поскуливая, норовили дотянуться и лизнуть лицо незнакомца.
— Злоболюб, Злыдень. — прокричал злобный голос — Ко мне дети тьмы!
— Лада, Беле… — подхватил второй баритон, — Будь вы не ладны! Кому сказано к ноге!
Волкодавы повернулись на крик и уставившись, далеко не миролюбивым взглядом на тех ради кого еще совсем недавно были готовы отдать свои жизни, произвели гулкое, утробное рычание. После чего, все как один, оскалили пасти.
Теперь они понимали, их бывшие хозяева источали злобу и страх. Страх перед ИХ новым хозяином. Страх перед ИХ выбором.
Рама беглым взглядом окинул вышедших их под лесного свода. Фигуры трех двуногих охотников были угрюмы. Все трое, как впрочем и любой ариец, были очень высокого роста. Огромные бугры мышечной массы лишь усугубляли впечатление устрашающей физической мощи их двух метровых тел. По комплекции, любой из них превосходил друида. Светло-русые волосы, с красноватым отливом, были собраны в две косы. Лоб был стянут кожаным ремнем. Все трое были одеты грубо, но добротно. Из оружия только длинные тисовые луки, колчан со стрелами, да на каждого, по рогатине. У двоих, сейчас на тетиве были наложены стрелы с добротными каменными наконечниками.
— Гой ты есть человече? — ритуальным приветствием-обращением-вопросом, обратился к Раме тот, что был с окладистой бородой.
Вопрос был задан не из любопытства и имел тайный смысл. Арии называли себя — гойями! Того, кто был недостоин своего Рода, изгоняли из племени и тогда они становился изгоем (Сам слог "го" означал "суть того что движется". От него проистекает и год — цикличное движение времени, и God — Бог, т. е. тот кто является движителем всего сущего). Тот, кто предал единожды интересы рода, не достоин называться его тайным словом-символом. Коли нарушишь это правило… Позор и тлен, станут спутниками твоего потомства, а твой дух, не имея более Силы Родового Духа предков, сгинет в коловрате живы, и уже больше никогда не вернется на эту Землю.
— Гой! Я, Рама, сын рода готь. Их друид. А вот кто вы будите, я и сам вижу. — Недовольно хмуря брови изрек юноша.
Тон, с каким к нему обратился охотник, Раме был неприятен.
— А-а! Как же, как же! Слыхали мы о таком гое. Говорят, ты несмотря на молодость, могучий друид. Любимец богов!
— Бог Один. — поглаживая голову черного волкодава, заметил Рама.
Оба с сзади стоящих охотника, даже попятились. От такого святотатства мог и ум за разум зайти. Ведь любому арию известно — богов много и каждый занимается своим делом. Одному-то, как за всем уследить? Даже самому сильному Богу, в одиночку, не навести порядка не то что во всех Небесных Чертогах, во всех Землях Сварги звездной порядка не навести! А по сему, коли у Единого есть помощники, то любой родович знает — того, кто осмелиться выразить непочтение хоть к одному из них, в загробном мире ожидает страшные муки!
— Да в своем ли ты уме, друид? Зачем гневишь богов? — опасливо посмотрев по сторонам, прошипел бородатый.
— Я чту лишь Единого Бога Рода, который есть огонь неугасимый, вокруг которого и движется весь мир сущий. Видимый и невидимый. Проявленный и навий. Тому, кто есть iсток. Кто породил этот мир и многие другие при помощи силы живы. Кто трижды един.
— Да ты что, друид! — испуганно заметил собеседник. — Что ты! Мы то же чтим Рода, от коего все и произошло, но разве ж нет других богов, что восседая поверх Кромки Мира, наблюдают за нами? Помогают или наказывают тех, кто к ним непочтенно относиться. Кто не воздает им требуемые требы?
Рама оскалился. Насколько же ересь быстро распространяется, а познание Кона Прави, которую оставили им в наследство богоподобные предки, уже почти преданна забвению.
"Обязательно надо будет увековечить кон в письме. Предания конечно сильны, да вот только любому кащуну их легко возможно исказить. Он ведь передается кон из уст в уста, от учителя к ученику, но каждый кащуник, волей не волей передает не только им услышанное, но и осознанное. А ведь каждый осознает по мере своего личного мировосприятия. Вот так и рождаются из были — небыль". - подумал он про себя и махнул рукой:
— Хватит брехать пустое, человече. Отряди мне одного, что бы провел меня до вашего родового Капища. Не досуг мне сейчас с вами — убийцами, язык ломать!
— Это почему мы убийцы? — встрял в разговор тот, что с права.