— Все в порядке, капитан.
Услышав это, Аполлон улыбнулся.
— Вот и хорошо. Ты не боишься. Мне это нравится.
Внезапно их обоих охватило сияние, и они растворились в нем.
Мак-Кой крикнул Кирку:
— Скотти без сознания, но он уже приходит в себя. Джим, мне кажется, что мы не должны были позволять Кэролин уйти. С этим Аполлоном нужно держать ухо востро.
— Не так-то просто было его остановить, — сказал Кирк. — Скотти вот попытался.
— Мне не нравится, что у него постоянно меняется настроение. То он великодушный, то злой. Он может ее убить, если она попытается ему возражать.
— Да, — Кирк повернулся к Чехову. — Мистер Чехов, продолжайте наблюдение. С вами все в порядке, Скотти?
Инженер мотнул головой:
— Не знаю. Я весь горю. Внутри все жжет. Он забрал ее с собой?
— Похоже на то, Скотти.
— Капитан, его нужно остановить! Он ее хочет, он смотрел на нее.
— Мистер Скотти, лейтенант пошла с ним добровольно с целью побольше о нем узнать. Я понимаю ваше беспокойство, но она делает свое дело. Пора и вам заняться своим. Нам нужно установить, откуда он черпает энергию. У вас есть трикодер. Начинайте работать. И еще, не смейте оказывать ему сопротивление. Я не хочу, чтобы вас убили. Это приказ.
Скотти помрачнел и побрел вслед за Чеховым. Мак-Кой сказал:
— Джим, Скотти не верит в богов.
— Но Аполлон мог бы быть богом в прошлом.
— Вы так считаете?
— Боунс, что если пять тысяч лет тому назад группа высокоразвитых гуманоидов прилетела на Землю и приземлилась неподалеку от Эгейского моря. Простодушные греческие пастухи вполне могли принять их за богов. Особенно если они умели принимать другой облик и обладали огромными запасами энергии?
Мак-Кой задумался. Потом кивнул. — Они похожи на людей: иногда великодушные, иногда мстительные. Возможно, вы правы. Но я предпочел бы, чтобы наша красавица была в безопасности на борту “Энтерпрайза”.
Золотые сандалии Кэролин ступали по мягкой траве на поляне.
Мак-Кой назвал человека, идущего рядом с ней, обыкновенным гуманоидом. Воздух был наполнен щебетанием птиц. Ее рука покоилась в его руке. Он поднял ее к своим губам — они были такими теплыми. Сквозь пение птиц до нее долетал шум водопада. Кэролин Пэламас подумала: “Я и боюсь и не боюсь его. Как странно”.
— Я знал многих женщин, — сказал он. — Смертных Дафну, Кассандру. Ни одна из них не была так прекрасна, как ты. Ты боишься меня?
— Я… я не знаю. Не каждый день слышишь такое от…
— От бога. Поверь мне.
Она решила сменить тему:
— Откуда ты знаешь о Земле?
— Ты ведь тоже ее помнишь? Земля — это и мой дом, я всегда с благоговением вспоминал о ней. Там было весело, были храбрые герои, прекрасные женщины.
— Ты так одинок, — сказала она. — Остальные, где все остальные? Гера, Гермес, твоя сестра Артемида?
— Они унеслись к звездам на крыльях ветра, — ответил он.
— Ты хочешь сказать, что они умерли?
— Нет, мы, боги, бессмертны. Это Земля умерла. Ваши отцы отвернулись от нас, и мы превратились в воспоминания. Бог не может быть воспоминанием. Нам нужно, чтобы нам поклонялись, любили.
— Ты действительно считаешь себя богом? Он рассмеялся.
— Это уже вошло в привычку. Но отчасти это правда. Жизнь людей зависела от нас. Когда люди отвергли нас, мы могли спуститься с Олимпа и уничтожить их. Но мы не захотели убивать. Поэтому мы вернулись к звездам.
Его голос дрогнул.
— Те, кто любил нас, уже давно ушли. Мы ждали тысячи лет, без поклонения, без любви.
— Но ты говорил, что боги не умирают.
— Гера ушла первой. Она встала перед храмом, и ветер подхватил ее, она становилась все легче и легче и наконец исчезла совсем. Даже боги не всегда могут вернуться назад. — Он помолчал, затем повернулся к ней.
— И вот пришли вы, — сказал он.
Легкий ветер шевелил траву у его ног. Его взгляд о многом говорил ей. И ей было приятно это. Внезапно ее охватила непонятная тревога.
— Я знал, что вы когда-нибудь отправитесь к звездам. Из всех богов я один в это верил. Я ждал, когда вы придете в храм и сядете рядом со мной. Я был так одинок.
Она ничего не ответила.
— Зевс, — сказал он, — взял Латону, мою мать. Она была смертной, как ты. Он взял ее, чтобы заботиться о ней, охранять ее, любить.
Он обнял ее, но она прошептала:
— Нет, нет, только не сейчас. Я… ты так добр ко мне и так одинок. Мне жаль тебя, но… Но я не знаю. Я…
— Я ждал пять тысяч лет.
Он поцеловал ее. Она слегка отшатнулась, и он выпустил ее.
— Я подожду, пока ты успокоишься. Храм недалеко.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб, затем повернулся и пошел вверх по склону. Она смотрела ему вслед. По ее щекам текли слезы. Что-то должно произойти. Кто скажет, что ее ждет? Между тем птицы умолкли и тени стали длиннее. Она подождала еще немного и пошла вверх за ним к храму.