Когда дверь за ними закрылась, она подошла к Мак-Кою.
— Ты выглядишь нездоровым. Это беспокоит меня.
— Нет, — ответил он. — Со мной все в порядке.
— Желание Оракула — обращаться с вами как с почетными гостями. Я сама буду прислуживать вам.
Первый поднос, на котором она расположила фрукты и вино, был поднесен Мак-Кою. Когда она отошла, чтобы приготовить оставшиеся подносы, Кирк сказал:
— Тебя отличают, Боунс.
— В самом деле, доктор, — поддержал его Спок. — Эта леди проявляет к вам слабость с самого начала.
— Никто не может упрекнуть ее за это, — важно ответствовал Мак-Кой.
— Я лично, — заметил Кирк, — нахожу ее вкусы спорными.
Мак-Кой, прихлебывая вино, сказал:
— Мой шарм всегда был убийственным.
Однако Кирк заметил, что его глаза неотступно следили за женщиной, грациозно изогнувшейся у стола.
— Если он такой убийственный, — сказал он, — почему бы тебе не устроить небольшой вечер наедине с леди? Тогда Спок и я могли бы попробовать найти контрольный пункт.
Натира вернулась с двумя бокалами вина.
— Время для дорогих гостей подкрепиться.
Кирк поднял свой бокал.
— За наших добрых друзей из Йонады.
— Мы очень заинтересованы вашим миром, — произнес Спок.
— Приятно слышать это.
— Тогда, может быть, вы не будете возражать, если мы немного осмотримся, — попытал счастья Кирк.
— Вы будете в безопасности, — сказала она. — Народ теперь знает о вас.
Мак-Кой неловко закашлялся. Она быстро подошла к нему.
— Я думаю, ты еще недостаточно силен, чтобы пойти со своими друзьями.
— Да, наверно, — улыбнулся он.
— Тогда почему бы не остаться здесь? Отдохни, и мы поговорим.
Она была действительно красива.
— Охотно, — сказал Мак-Кой.
Она повернулась к Кирку.
— Но вы — ты и мистер Спок — вы можете ходить свободно и встречаться с нашим Народом.
— Спасибо, — сказал он. — Мы благодарны вам за заботу о докторе Мак-Кое.
— Не стоит, — она наклонила голову. — Мы приведем его к порядок. — Она проводила их до двери и поспешила обратно к Мак-Кою. Когда она села на кушетку рядом с ним, он спросил:
— Я любопытен. Как Оракул наказал того старика?
Темные ресницы опустились.
— Я… не могу рассказать тебе.
— Есть какой-то способ, который Оракул узнает, что ты говоришь, да?
— Что мы говорим… что мы думаем. Оракул знает умы и сердца всего Народа.
Лоб Мак-Коя прорезала морщина озабоченности. Тоже встревожившись, Натира протянула белую руку, пыталась разгладить ее.
— Я не думала, что тебе будет так плохо.
— Вероятно, мы должны были познакомиться с мощью Оракула.
— Мак-Кой, я должна кое-что сказать. С той секунды, что я увидела тебя… — она сделала глубокий вдох. — Не в привычках моего Народа скрывать свои чувства.
Мак-Кой сказал самому себе: “Осторожнее, парень”. Вслух же он произнес:
— Честность — это, как правило, мудро.
— У тебя есть женщина? — спросила она.
Он почувствовал запах блестящих черных волос у своего плеча. Эта женщина была искренна и красива. Поэтому он сказал ей правду. “Нет”, — сказал он.
Ресницы дрогнули — и он ощутил всю силу ее открытой женственности. Она взяла его лицо в свои ладони, глубоко заглянув ему в глаза.
— Я надеюсь, что вы, люди из космоса, из других миров, так же дорожите правдой, как и мы.
Быть осторожным становилось трудно.
— Это так, — сказал он.
— Я дорожу ею, — сказала она. — Так вот — я хочу, чтобы ты остался здесь, на Йонаде. Я хочу, чтобы ты был моим другом.