Теоретически никто не знал имени своего первого партнера или партнерши. Пытаться узнать его считалось верхом дурного тона, да такого никогда и не случалось. Сама Богиня окутывала тайной "Гонца Солнца", скрывая его от той девушки или юноши, которым предстояло наутро расстаться с невинностью. Делали это фарадимы с семью и более кольцами: только они обладали искусством, которое требовалось, чтобы превратить девушку в женщину, а мальчика в мужчину.
Однако в ту зимнюю ночь у Холлис было только четыре кольца. Иногда Мааркен думал, что все равно догадался бы, кто она. Даже в полной темноте он пальцами чувствовал, что волосы у девушки золотые... Он глубоко вздохнул, как будто снова ощущал слабый аромат ее тела.
Разговаривать было запрещено. Оба они знали это. Губы существовали только для ласк и поцелуев, а голоса-для сладостных стонов. Но когда все было кончено и Мааркен с колотящимся сердцем распростерся рядом с девушкой, он прошептал ее имя.
Она задохнулась и окаменела. Мааркен обвил ее руками и не дал встать, когда она попыталась спастись бегством.
- Нет,- прошептала она,- пожалуйста, не надо...
- Ты мечтала об этом не меньше моего,-сказал Мааркен, но затем - что вполне простительно для девятнадцатилетнего - нерешительно добавил: - Правда?
Она вздрогнула, но через миг прижалась к его груди и кивнула.
- Андраде убьет меня...
Мааркену показалось, что он в жизни не слыхал большего бреда.
- Только через мой труп!-непринужденно ответил он.-Но она не посмеет меня и пальцем тронуть. Во-первых, я ее родственник, во-вторых, "Гонец Солнца" и будущий лорд Радзинский-слишком важная персона! Конечно, она будет произносить громкие слова и немного позлится, но мы с тобой это уже не раз слышали.
Напряжение оставило ее.
- Есть еще одна трудность. Этой ночью тебе предстояло стать мужчиной, но у меня только четыре кольца, поэтому я не могла как следует научить тебя любви. Боюсь, я плохо выполнила свой долг, милорд.
Мааркен задохнулся от изумления и лишь потом понял, что его дразнят. Самым нежным тоном, на какой был способен, он сказал:
- Ну что ж, миледи, раз так, придется повторить урок. Я очень медленно усваиваю. Вполне возможно, что на это понадобится вся ночь.
Они совсем забыли, что в полночь в комнату Мааркена должна была прийти совсем другая женщина, забыли обо всем на свете, кроме радости обладать друг другом. Ее волосы казались золотой рекой, которая горела в темноте собственным светом; ослепленный этим блеском, Мааркен отстранил тонкие пряди и провел пальцами по носу, щекам и лбу, изучая ее лицо на ощупь, как раньше изучал его взглядом. Его руки изучали всю ее, воспринимая цвета ее тела так же ясно, как и цвета души. Он затерялся в ее сапфире, жемчуге и гранате-глубоких сияющих цветах, окутавших его словно бархат и без слов говоривших о светлой и прекрасной душе девушки.
Они лежали обнявшись и обмениваясь ленивыми поцелуями, когда с тихим шумом открылась дверь. Мааркен резко сел, а Холлис негромко вскрикнула от испуга. На пороге стояла женщина, окутанная шелковистой тенью. Голоса ее Мааркен не узнал.
- Так-так...- Внезапно женщина весело рассмеялась.- Можете заканчивать то, что так хорошо началось. Мир вам, дети!
Дверь закрылась, и она ушла.
Мааркен перевел дух.
-: Как... как думаешь, кто это был?
- Не знаю и не хочу знать. Но что бы она ни сказала, мы попали в беду, Мааркен! .
- Я люблю тебя, Холлис. Так что все правильно.
- Для нас с тобой. Но не для Андраде.
- Черт с ней! - нетерпеливо сказал он.-Я уже говорил, она нас пальцем не тронет. Ты слышала, что сказала эта незнакомка? Остаток ночи наш. Я не собираюсь пропускать это мимо ушей. И уж подавно не собираюсь понапрасну тратить время!
- Но...
- Хватит! - Он поцелуем заставил ее замолчать. Желание разливалось по его жилам, как медленная струя расплав-, ленного солнечного света. Холлис мгновение сопротивлялась, потом вздохнула и обвила его руками...
На следующее утро он один вошел в древесный круг, который показывал фарадимам их будущее. Опустившись на колени перед неподвижным прудом под каменной пирамидой, обнаженный Мааркен повернулся лицом не к Дереву Мальчиков или Юношескому, но к Мужскому Дереву. Однажды он повернется к огромным соснам, символизирующим отцовство и старость, но не теперь. Сегодня, согласно ритуалу "Гонцов Солнца", он был мужчиной. Он вызвал Огонь над тихой Водой, вырвал из головы волосок, представляв-ший Землю, из которой было сделано его тело, и выдохнул из легких Воздух, чтобы раздуть крохотные язычки. В них он увидел собственное лицо: зрелое, гордое, напоминавшее чертами мужественное лицо отца, а разрезом глаз мать. Затем Огонь вспыхнул еще раз, и рядом с его лицом показалось новое. Он увидел взрослую Холлис; ее золотистые волосы были заплетены в тугую косу, уложенную вокруг головы, и перехвачены тонким серебряным обручем, украшенным одним-единственным рубином. Это был знак леди крепости Радзин.
По возвращении, слегка оправившись от счастливого столбняка, он обнаружил послание. Его ждала леди Андраде. Она яростно напустилась на Мааркена за поругание традиций Крепости Богини, но юноша не обратил на это ни малейшего внимания. Когда в конце концов Андраде гневно спросила, раскаивается ли он, Мааркен безмятежно улыбнулся ей.
- Я видел в Огне и Воде лицо Холлис...
Андраде со свистом втянула в себя воздух и грозно нахмурилась. Однако больше об этом не было сказано ни слова и Мааркен с Холлис не понесли никакого наказания. Как-никак, он был наследником важнейшего лордства, внуком Зехавы и кузеном будущего верховного принца. Он не мог ни жениться, ни даже выбрать себе невесту без согласия своих родителей и своего принца. Но ему было только девятнадцать, Холлис на два года больше, и времени им хватало.
На следующее лето Холлис получила свое пятое кольцо и была направлена в Оссетию; к лорду Реки Кадар. Его владения были расположены достаточно близко, чтобы можно было время от времени встречаться; связываться с помощью солнечного луча обученным фарадимам и ученикам не представляло труда, а у Мааркена появлялся дополнительный стимул к занятиям. Дни, позволявшие ему прикасаться к ее цветам, были длинными, но ночи казались еще длиннее.
Холлис сама умоляла его потерпеть. Девушка была непреклонна: он не должен и близко подходить к родителям и верховному принцу, пока и она, и Мааркен не получат шестое кольцо, указывающее на то, что они умеют пользоваться лунным светом не хуже, чем солнечным.
- Они должны знать, что я могу быть полезна тебе,- искренне убеждала Холлис.- А ты должен доказать, что в полной мере овладел искусством пользоваться своим даром. Тем временем я обучусь придворным манерам и тому, как управлять лордством, иначе зачем мне нужен этот Кадар? Мне придется быть и твоей леди, и "Гонцом Солнца". Кроме того, если в один прекрасный день я окажусь в Радзи-не, мне надо будет разбираться в лошадях, а где я этому обучусь лучше, чем в Кадаре, у главного соперника лорда Чей-наля? - Оба прыснули, но девушка тут же стала серьезной.-Это для меня очень важно, Мааркен. Не менее важно, чем для тебя твое рыцарство.
Он был вынужден согласиться. Но сейчас, глядя на сверкающие шесть колец, украшавшие руку, которая держала поводья Исулькима, Мааркен спросил себя, почему он до сих пор медлит. Он мог все рассказать родителям либо сейчас, либо подождать до Риаллы, где они увидят девушку и поймут, что она достойна их. Андраде вызвала Холлис в Крепость Богини: само собой разумелось, что девушка в составе свиты будет сопровождать ее в Виз. Мааркен был благодарен своей двоюродной бабушке, но полон подозрений: он прекрасно знал, что Андраде ничего не делает без умысла. Если она хотела женить его на Холлис; то причиной , здесь была вовсе не их обоюдная любовь, хотя она и не стала бы возражать, если бы они при этом были счастливы. Нет, на уме у Андраде было что-то другое, и это "что-то" трево-.. жило Мааркена.
Он все еще не мог рассчитывать на поддержку родителей, хотя те часто говорили, что его счастье для них превыше всего. Как-никак, он был их старшим сыном, наследником и занимал высокое положение, даже не беря в расчет его кровное родство с Полем. Ему предстояло править единственным на всем побережье Пустыни безопасным портом, через который шла торговля самыми важными товарами: отсюда вывозились лошади, золото, соль и стекло, а ввозились продовольствие, мануфактура и особенно драгоценный шелк. В Радзине разводили чистопородных лошадей, бравших призы на каждой Риалле, но подлинным источником его богатства была торговля. Дед Мааркена был богат, отец еще богаче, и юному лорду было трудно представить, насколько богат будет он сам. По всем правилам он должен был жениться на женщине, благородство происхождения которой не уступало его собственному.
Конечно, Холлис была необыкновенной девушкой, но родителями ее были два простых фарадима Крепости Богини, состоявшие в гражданском браке. Дети Холлис и Мааркена должны были унаследовать дар и от отца, и от матери. Мааркен уже сталкивался с подозрительностью и завистью, которые вызывало в других то, что талант "Гонца Солнца" достался сыну могущественного лорда.
Молодой человек остановился в роще, которую по приказу матери насадили еще до его рождения. Он был рад прохладной тени и не обращал внимания на нетерпеливо гарцевавшего Исулькима. Сквозь деревья виднелись каменные стены поместья, суровость которых смягчалась цветущими виноградными лозами. Конюшни, пастбище, сады, песчаный пляж у подножия скал, удобный и уютный дом - все это еще до наступления сезона бурь будет принадлежать ему, если он приведет сюда Холлис. Они проведут зиму, слушая шум дождя и ветра и греясь у камина. Мааркен мечтал . об этом с самого детства, когда они с братом-близнецом Яни прятались здесь, играя в юных владельцев собственного поместья. Тогда они были еще слишком малы, чтобы думать о таких чуждых и смешных вещах, как жены, но как-то вскоре после смерти брата Мааркену пришло в голову, что в этом красивом старом доме могли бы жить две супружеских пары, дети которых заполнили бы все пустующие комнаты и играли бы во дворе в драконов... Грустная улыбка появилась на лице молодого лорда; он тронул поводья и шагом поехал вперед.
Если Андраде чего-то хотела, то непременно добивалась своего. Так было всегда. Она выдала свою сестру-близнеца замуж за принца Зехаву в надежде, что у них родится наследник с даром фарадима. Однако этот талант частично передался лишь матери Мааркена. Тогда Андраде приложила все силы, чтобы женить Рохана на Сьонед, и этот союз дал свои плоды: их сын стал и фарадимом, и верховным принцем одновременно. Она скрещивала их друг с другом, как призовых жеребцов и кобыл. Вполне возможно, что двоюродная бабка уже присмотрела невесту и для Поля, несмотря на его нежный возраст. Она не стала препятствовать связи Мааркена с девушкой-"Гонцом Солнца", поскольку это служило гарантией передачи дара следующему поколению. Но юноша слишком хорошо знал Андраде и понимал, что если он не остережется, бабка живо приберет его к рукам. К своим прекрасным, изящным рукам... Ему намекали, что именно это послужило причиной охлаждения между Андраде и Сьонед. Леди Крепости Богини беззастенчиво использовала ее и Рохана, чтобы получить от них долгожданного принца-фарадима, и в конце концов они взбунтовались. Более того, после рождения Поля Сьонед носила на руке только подаренное мужем кольцо с изумрудом, но никогда не надевала заслуженные ею семь колец-фарадима. Это служило постоянным напоминанием о том, что она больше не подчинялась леди Андраде и Крепости Богини. Вот потому-то и тревожились другие принцы.
Нет, мысль о том, что Рохан и Сьонед являются марионетками, а на самом деле всем заправляет Андраде, едва ли пришлась бы им по вкусу. Но на самом деле принцев куда больше страшило сочетание этих двух видов власти в любых комбинациях. А ведь Поль был не один такой. Существовали еще Мааркен, его младший брат Андри и Риян из Скай-боула. Другие высокородные боялись, что могучий лорд станет еще более могучим, если он будет уметь вызывать Огонь, с помощью сплетенных лучей следить за двором любого атри и пользоваться чужими ушами и глазами для выведывания их тайн. У "Гонцов Солнца" существовала своя этика: им категорически запрещалось использовать свой дар для убийства; не менее строгое табу было наложено на стремление усилить одно государство за счет ослабления другого. Однако на что надеялась Андраде, когда создавала правителей, которые обладали двумя видами власти?
Тема была тонкая и щекотливая. Перед Мааркеном еще не встала проблема выбора, но он знал, что рано или поздно столкнется с ней. Судя по странному выражению, иногда мелькавшему в глазах Сьонед, она уже сделала такой выбор, и это оставило неизгладимый след в ее душе. Мааркен не мог поговорить об этом с родителями: мать не поняла бы его несмотря на свои три кольца фарадима. У Тобин, принцессы по рождению и могущественной леди Радзинской по мужу, был совсем другой образ мыслей, чем у настоящих "Гонцов Солнца". Она не проходила обучения в Крепости Богини. А Сьонед... это совсем другое дело. Мааркен слегка успокоился при мысли о том, что поговорит с ней. Сьонед была первой обладательницей двух видов столь высокой власти и должна была так же бояться за своего сына, как Мааркен боялся за себя и за своих будущих детей.
Лорд развернул жеребца, не доезжая до ворот БелыхСкал: Он еще не был готов въехать в них как хозяин. Стоилообмолвиться отцу о том, что он хотел бы здесь кое-что переделать, как родители поняли бы, что он всерьез намерен жениться. Но он подождет, поговорит со Сьонед, предоставить всему Визу возможность узнать достоинства Холлис и только потом заговорит о свадьбе.
Либо он въедет в ворота Белых Скал рядом с Холляс, либо не въедет в них вообще.
ГЛАВА 4
Верховный принц нежился в кровати и запивал разбавленным вином завтрак, состоявший из свежих фруктов и слоеных булочек. У его локтя лежала пачка пергаментов, верхний из которых был вымазан яблочным повидлом. Обычно Рохан завтракал, не отрываясь от работы, но сегодня утром он пренебрег этим правилом ради того, чтобы полюбоваться сгоравшей от нетерпения женой и подшутить над ней.
Сьонед металась по комнате; длинная ночная рубашка из бирюзового шелка подметала пол. Трижды она заплетала и вновь расплетала свои длинные огненно-рыжие волосы, не удовлетворенная результатом. При каждом нервном движении руки на ее пальце вспыхивал огромный изумруд. На кресле лежала целая коллекция платьев, но она еще не подходила к ним, занятая прической. Сдавленные проклятия и досадливые вздохи принцессы сильно забавляли ее мужа.
- Ты никогда не испытывала таких мук, когда наряжалась для меня,-наконец не выдержал он.
- Сыновья более наблюдательны, чем мужья. Особенно после трехлетнего отсутствия!-огрызнулась Сьонед.
- А можно бедному мужу сделать одно предложение? Почему бы тебе не одеться как всегда? Поль ожидает увидеть мать, а не верховную принцессу в шелках и драгоценностях.
- Ты так думаешь?-с несчастным видом спросила она и вспыхнула, когда Рохан засмеялся.- Ох, перестань! Я знаю, что это глупо, но не могу не думать о том, как сильно он изменился.