- Давай.
Они чокнулись.
- Вот я и подумал: коли фирма... - он сделал ударение на этом слове и саркастически, скривил губы. - Спорю на что угодно - все эти брауны, чичестеры, каневски - сплошная липа! Просто правительство содержит под частной вывеской свое учреждение. Так вот, если они решили меня облапошить, так почему бы мне не натянуть им нос? Услуга за услугу! Вот я и взял с собой времятрон.
Оркестр заиграл "Чардаш" Монти. Народу прибавилось. Какие-то длинноволосые юнцы - со спины не понять, парни или девушки - пристроились на высоких табуретках у стойки бара.
- Ты в самом деле думаешь, что все обстоит именно так? Эльсинора ковырялась вилкой в тарелке, передвигая с места на место дрожащие комочки желе.
- До сегодняшнего разговора с мадам Ляфарб это были только предположения.
- Ты когда-нибудь перестанешь говорить загадками?
- Перестану. - Симмонс машинально сдвинул манжету с запястья и досадливо поморщился. - Который час?
- Начало пятого.
Он допил свой мартини и, потянувшись через столик, потрепал ее по щеке.
- Я ненадолго. Вернусь и все тебе объясню.
Симмонс позвал официанта, заплатил по счету, заказал бутылку "Кабернэ" и решительным шагом направился к выходу.
Мужчина, читавший потрепанную книгу за прилавком ювелирного магазина, был тот же: зализанные виски, гладкий, словно полированный лоб, нос в красных прожилках и водянистые, ничего не выражающие глаза. Глаза, а не глаз. И, разумеется, никакой повязки.
Симмонс поздоровался и молча выложил на стойку деньги. Француз пересчитал монеты, вернул сдачу и, достав из сейфа часы, протянул их владельцу. Ощущая на себе его взгляд, Симмонс защелкнул браслет и только тогда поднял голову. Их взгляды встретились. У ювелира по-тигриному сузились зрачки.
"Ну, - сказали глаза Симмонса, - скажи что-нибудь, сволочь!" - "Что например?" - поинтересовались глаза ювелира. "Ну хотя бы, куда вы дели беднягу Жюльена?" - "Ты лучше о себе побеспокойся". - "А я и беспокоюсь". - "Непохоже. Сидел бы себе дома. И тебе спокойнее, и нам хлопот меньше". - "А ты?" - "Что я?" - "Дома не сидишь?" - "Приходится. Работа такая". - "Сволочная работа!" - "Ну, ты, потише! А не то..." - "Что, а не то?" - "Живо успокоим!" - "Я вот сейчас вмажу в тебя, гад, из бластера!"
Правая рука Симмонса сама собой скользнула в карман плаща, и в то же мгновенье ювелир с кошачьей ловкостью нырнул под прилавок. Симмонс отпрянул назад и, не вынимая руки из кармана, спустил предохранитель. В магазине стояла тишина ни звука, ни шороха. Беззвучно покачивался брелок ключа на дверце сейфа. Симмонс осторожно обошел прилавок и заглянул: никого. Какие-то пустые коробки, смятая газета. Ювелир словно в воду канул. Не сводя глаз с прилавка, Симмонс попятился к выходу, не оглядываясь, нащупал дверь левой рукой и ступил на тротуар.
- Я бы мог вызвать полицию... - прозвучало у него над самым ухом. Симмонс стремительно обернулся и чуть не разрядил бластер в стоящего перед ним ювелира. Тот и ухом не повел. Красный двухэтажный автобус зашипел тормозами и выпустил на тротуар целое стадо туристов.
- ...но решил, что это ни к чему. Вы ведь не собираетесь меня ограбить, мсье?
- Где Жюльен? - хрипло выдавил из себя Симмонс.
- Жюльен? - поразился француз. - Вы знаете Жюльена? Откуда?
- Это неважно. Где он?
- Отдыхает на Ривьере. - Ювелир пожал плечами. - Может человек позволить себе отдохнуть хотя бы раз в году?
Опасения оборачивались фарсом. Тигр стремительно линял, превращаясь в добродушно-хитроватого домашнего кота.
- Ладно. - Симмонс взвел предохранитель и вынул руку из кармана. - Простите меня, мсье. Ошибся. С кем не случается.
- Это верно, - охотно согласился француз. - Двадцатый век, знаете ли. Нервы... Что-нибудь передать Жюльену?
- Пусть навестит кузину.
- Непременно передам, мсье.
- До свидания. - Симмонс протянул руку. - И ради бога простите меня за бестактность.
- Чего уж там, - миролюбиво промурлыкал ювелир, пожимая его руку. Ладонь у него была холодная и скользкая, как ледышка. И на указательном пальце поблескивал перстень.
На ужин мадам Ляфарб подала им утку с печеными яблоками.
- Какая прелесть! - захлопала в ладоши Эльсинора и, не удержавшись, чмокнула хозяйку в щеку. Старушка ужасно растрогалась и, сбегав в подвал, вернулась с полным графином яблочного сидра.
- Ты ее потрясла, - заметил Симмонс, наблюдая эту сценку из глубокого кожаного кресла, куда он забрался, чтобы выкурить сигарету перед ужином. - Старушенция прямо-таки рехнулась.
- Вот погоди, - возбужденно блестя глазами, пообещала Эльсинора. - Выучу французский...
- И прости-прощай мужская половина Парижа! - расхохотался Симмонс.
- И твой ювелир-сыщик!
- Видела бы ты, как он улепетывал под прилавок, бедняга!..
Не понимая ни слова, хозяйка умиленными глазами смотрела на молодую парочку. "Большие дети, - говорила себе мадам Ляфарб. - Не то, что мы, французы. Видать, они там у себя забот не знают!"
- Я уже было совсем его к стенке припер, - со смехом продолжал Симмонс, - перепугал до полусмерти. Пришлось извиняться. На прощанье даже ручки друг другу пожали.
Какая-то смутная догадка серебристой рыбешкой сверкнула в его сознании и скрылась, оставив щемящее чувство тревоги. Он досадливо поморщился. Рыбешка мелькнула снова и, описав стремительный пируэт, скрылась в сумрачных глубинах памяти.
- Чуть не забыла! - добродушное лицо мадам Ляфарб озарила благодарная улыбка. - Спасибо вам за Жюльена.
- Что? - не понял Симмонс.
- Жюльен, говорю, приходил сегодня.
- Жюльен?!.
- А что в этом удивительного? Вы передали мою просьбу, вот он и пришел меня навестить.
- Вы... - Симмонс поперхнулся сигаретным дымом. - Он сам вам это сказал?
- Нет. Но это же само собой разумеется. Разве не так?
- Так, мадам Ляфарб. Все так...
У Симмонса тоскливо защемило под ложечкой. Он уже не сомневался. Он с пронзительной отчетливостью вспомнил перстень на указательном пальце ювелира. Перстень с печаткой в форме трилистника. Точно такой же, как у технического директора Смита.
Конец ужина прошел в общем молчании. К сидру они так и не притронулись.