- Не к вам, - задумчиво повторил немец и посмотрел куда-то поверх Симмонса затуманившимися глазами.
- К кому же?
- К вашей супруге!
Это было так неожиданно, что Симмонс чуть не свалился со стула.
- Вот как?
Он рассмеялся коротким нервным смешком.
- Можете смеяться сколько угодно. Можете унижать меня, оскорблять, смешивать с грязью. Вы это умеете. Об одном попрошу: не делайте этого в присутствии фрау Симмонс. Пожалуйста.
"То-то он зарделся, когда я спросил насчет женского пола! - сообразил Симмонс. - Ишь, дон Кихот, да - какое там - Санчо Панса! Дюммель и Эльсинора! Невероятно! Хотя, как это: "Любовь зла, полюбишь и козла". Что он, Симмонс, сделал, чтобы скрасить ее существование? Квартира, комфорт? Чепуха! Ей нужен муж, любящий, нежный, внимательный. А до того, что он мечется, как угорелый, скитается по градам и весям, какое ей дело! Так что вполне может быть..."
Он по-новому взглянул на компаньона. "А что? Скинуть ему эдак килограммов тридцать - мужчина хоть куда. Лыс, правда, как арбуз, да еще, кажется, алкоголик, но это уже детали. Любовь зла..."
- Она-то хоть догадывается?
- Вряд ли. Не объясняться же мне в вашем присутствии! А когда вас нет, дверь замурована металлической стеной.
"И о силовом поле пронюхал, стервец, - с досадой подумал Симмонс. - Явно пытался заглянуть в мое отсутствие".
- А как насчет суверенитета, Зигфрид?
На мгновенье немец смешался.
- Но вы сами поручали мне опекать фрау Симмонс.
- Никто вам не поручал в нее влюбляться! - Симмонс чувствовал, что несет вздор, но уже не мог остановиться. - И нечего совать нос в чужие двери. Замечу еще раз - на себя пеняйте!
- Что будет?- бесстрашно поинтересовался немец.
- Что будет? Вернетесь к разбитому корыту. К тому, с чего начинали. Помните, небось?
- Шутить изволите! - ухмыльнулся Дюммель. - Прошлое не возвращается.
- Вы так думаете, барон?
Что-то в голосе шефа заставило немца насторожиться.
- Д-да...
- Ну что ж. - Симмонса душила ярость, но он старался казаться спокойным. - Милейший!
- Чего изволите-с? - подбежал официант.
- Счет.
- Сию минуту-с.
То и дело мусоля кончик карандаша, официант набросал на бумажке несколько цифр, подбил итог и положил счет перед Симмонсом. Тот, не глядя, кинул на скатерть ассигнацию.
- Благодарю покорно-с.
- Идемте, барон.
Они вышли на душную, словно парная баня, улицу.
- Куда прикажете? - поинтересовался Дюммель.
- В гостиницу, куда же еще? Туда, откуда вы начинали.
Немец снисходительно усмехнулся и, кивнув, зашагал по пыльному тротуару. "Посмотрим, как ты сейчас заулыбаешься", - со злорадным удовлетворением подумал Симмонс, вытягивая за цепочку портативный времятрон размером с карманные часы. Модель была рассчитана на одного человека, но на небольшие отрезки времени могла переносить и двоих.
Симмонс перевел диски шкалы времени на нужное деление, догнал Дюммеля и, продолжая держать времятрон в правой руке, левой обнял немца за плечи.
- Поехали, барон!
Дюммель изумленно вытаращил глаза, сделал попытку высвободиться, но было уже поздно: Симмонс включил времятрон.
На какую-то долю секунды померк свет и земля мягко ушла из-под ног, но тотчас вернулась. Дюммель протер глаза.
...Курица рылась в горячей пыли. Клонилось к закату солнце. Рея, почему-то в старом сарафане, шла по противоположной стороне улицы, щуря от света единственный глаз. "Чего это она? - с удивлением подумал Дюммель. - Дома, что ли, глаз забыла? Да и вырядилась в старье!"
- С прибытием, барон!
Симмонс взял его за руку и потянул с крыльца.
- Полюбуйтесь на свою недвижимость.
Немец оглянулся и обмер: перед ним было старо? обшарпанное здание офицерского общежития!
- Пойдем-пойдем, - торопил Симмонс, не давая опомниться. - Сейчас самое веселое увидите.
Он оттащил слабо упирающегося Дюммеля к нише ворот, притиснул к стене.
- Не вздумайте мне еще в обморок хлопнуться! - Симмонс глянул на часы. - Смотрите молча, понятно?
- П-понятно! - заплетающимся языком пробормотал Дюммель.
Дверь гостиницы скрипнула, медленно отворилась и на крыльцо, лениво позевывая, вышел с коротенькой трубочкой в руке... герр Дюммель.
Немец охнул и закрыл глаза руками.
- Смотрите, барон. - Голос Симмонса звучал резко, безжалостно. - Любуйтесь, голубчик, собственной персоной образца 1878 года!