Петя-радиотехник сидел, пригорюнившись, на табурете возле пульта, глядя на откупоренную, но непочатую бутылку «Столичной». На вошедшего Симмонса глянул виновато, вздохнул, но с места не встал.
— Скучаешь? — поинтересовался Симмонс.
— Горюю, — сокрушенно покачал головой Петя. — Такого сраму со мной отродясь не бывало.
— Это ты о чем? — Симмонс подошел к окну, поднял шпингалет и распахнул створки.
Парк просматривался отсюда как на ладони. Шаркали метлами, сгребая мусор, садовники. На главной аллее, собрав на один стол остатки ночного пиршества, вовсю кутили официанты. «А ведь он тут всю ночь взаперти просидел», — подумал Симмонс, искоса наблюдая за радиотехником. — Голоден?
— Еще спрашиваете! Аппаратура исправная, напряжение в норме. Сто раз все перепроверил. И работала нормально, а потом вдруг раз — и отключилась. Я уж и так и эдак пробовал. На полную мощность включил. Все равно молчит.
— А ну попробуй еще раз, — предложил Симмонс. — Что у тебя на «Грюндиге»?
— Шаляпин. Ария Мефистофеля.
— Включай.
Петя в сердцах крутнул тумблер.
— На земле-е-э-э весь род людской!.. — рванулся по парку нечеловеческой силы бас. Опрокидывая стулья, врассыпную шарахнулись официанты. Прыснули в кусты садовники. Выскочил откуда-то заспанный, в одном исподнем, Дюммель, заметался по аллее, то затыкая уши, то угрожающе размахивая кулаками.
Петя опомнился и выключил звук.
— А говоришь, не работает, — мягко пожурил Симмонс.
— Не работала! С места не сойти, если вру!
— Ладно, не горюй, — успокоил его Симмонс. — Есть хочешь?
— Какая там еда! Думал, подработаю, а вот на тебе. Не оправдал.
— Оправдал, успокойся. Все сполна получишь.
— Правда? — обрадовался Петя.
— Правда. Валюту выбрал?
— Валюту? — патлатый забрался всей пятерней в заросший затылок, остервенело поскреб. — А вы что посоветуете?
— Чудак ты человек, — улыбнулся Симмонс. — Тебе тратить, ты и выбирай.
— Ну тогда чеки.
— Это еще что за чеки? — удивился Симмонс.
— Не знаете? — еще большеудивился Петя. — Ну те, по которым в «Березке» отоваривают.
— Вот уж чего нет, того нет. Не обессудь.
— Нет и не надо, — вроде бы даже обрадовался патлатый. — Заметут еще с ними, начнут допытываться, где взял, да у кого. Знаете что? Подарите мне лучше вот эту зверюгу, а? — Он похлопал ладонью по корпусу «Грюндига». — Можете?
— Могу, — кивнул Симмонс,
— Ну вот мы и квиты.
Петя сноровисто отключил «Грюндиг», вложил в футляр, щелкнул застежками.
— Поехали? — Он явно боялся, что Симмонс передумает.
— Как знаешь. Поехали так поехали.
В коридоре он попросил радиотехника подождать, сходил в кабинет за времятроном, захватил по дороге бутылку «Наполеона» из бара.
— Держи, разопьешь у себя там.
— Спасибо.
— Куда тебя доставить?
— А прямо домой нельзя? — нахально поинтересовался Петя.
— Нельзя.
— Почему? — юнец наглел с каждой минутой.
— Потому что нельзя! — жестко отрезал Смммонс. — Огнинск устраивает?
— Далеко! — взмолился техник.
— Наро-Фоминск?
— Солнцево можно? Мне оттуда рукой подать до дома.
— Можно, — согласился Симмонс и стал настраивать времятрон. — Какое время лучше? Утро, день, вечер?
— Вечерком сподручнее.
— Иди, встань рядом.
Секунду спустя в коридоре никого не было.
В Хиву на прием к Мухаммадрахимхану они отправились вдвоем с Эльсинорой. Отправились палегкз. Симмонс хотел было захватить с собой синтезатор, но супруга его отговорила.
— Нет так нет. — Симмонсу и самому не улыбалось таскаться с чемоданом. Он взял времятрон, сверил настройку и они перенеслись в Хиву на неделю назад.
В доме Соура Юсупа — доверенного лица «Дюммеля и K°» в Хиве — намечалось, по-видимому, какое-то торжество. Гостей было еще немного, они сидели на курпачах в тарс-айване[46] перед живописно разбросанными по дастархану испеченными на траве исфанд[47] лепешками, блюдами со сладостями и фруктами, слушая Пашшо-халфу, которая, вперевалочку прохаживаясь по кругу, пела, аккомпанируя себе на сазе.