Голова оказалась всего одна, и Снммонс тотчас вспомнил, где ее видел. Тогда, правда, на ней красовался котелок. Теперь котелок отсутствовал, а жидкие, неопределенного цвета волосы были зачесаны на пробор. Исчезли и усики, но безликое выражение лица осталось все тем же.
«Любопытно! — отметил про себя Симмонс, чувствуя, как опять поднимается утихшее было раздражение. — Ну уж теперь-то ты от меня не улизнешь, как тогда, на пристани».
Между тем незваный гость и не думал ретироваться. Бесцеремонно развалившись в кресле, он окинул Симмонса наглым взглядом водянистых глаз и даже не счел нужным встать.
— Господин Симмонс, если не ошибаюсь? — тон, которым был задан вопрос, был таким же наглым, как и взгляд.
— Он самый. — Симмонс едва сдерживал гнев, но старался говорить спокойно.
— Присаживайтесь.
— Благодарю. — Симмонс демонстративно взгромоздился на угол письменного стола, покачивая левым штиблетом в угрожающей близости от физиономии посетителя. Тот опасливо вытаращил глаза и на всякий случай отодвинулся в глубину кресла.
— Чем обязан? — осведомился Симмонс тоном, каким спрашивают: «Чего надо?»
Визави прикинул на глазок расстояние до нервно подрагивающего симмонсовского штиблета и счел за благо подняться с кресла.
«Ничтожество! — мысленно выругался Симмонс. — Плюгавая напыщенная мразь! Выкладывай побыстрее, что тебе нужно, пока я тебя не вышвырнул вон!»
— Благородного из себя корчите? — ощетинился гость. — А рыльце-то в пуху!
— Даже так? — презрительно усмехнулся Симмонс.
Теперь он уже не сомневался относительно принадлежности визитера. Первое впечатление там, на берегу Амударьи, не обмануло.
— А то как же! — возликовал филер. — Хлебалов дело знает!
«Хлебалов? Чушь какая-то. Неужели это фамилия?» — подумал Симмонс и спросил: — Хлебалов это кто?
— Хлебалов это я! — выпятил грудь филер.
— Прекрасно. Рад был познакомиться. Так чего вы хотите, господин Хлебалов?
— Чего я хочу? — фыркнул Хлебалов. — Вы лучше ответьте, чего вы хотите?
— Я? — удивился Симмонс. — Ну мало ли, чего я могу хотеть. Сейчас, скажем, меня так и подмывает взять вас за шиворот.
— А кучу неприятностей не хотите иметь?
— Каких, например?
— Самых что ни на есть серьезных. Строганова вашего мы не сегодня-завтра с поличным возьмем. Допрыгался, сукин сын! Теперь догадываетесь, чем вам это грозит?
— Представьте себе — нет.
— Шутки шутить изволите? За оказание содействия государственному преступнику знаете, что полагается?
«А ведь Строганова, пожалуй, надо выручать, — подумал Симмонс. — Пока не поздно. А как быть с этой мразью? Стоп, пожалуй, знаю!»
— …против государя-императора! — брызгая слюной, распинался филер.
— Послушайте, господин Хлебалов, — остановил его излияния Симмонс. — Вы меня убедили. И давайте поставим точку.
— Давайте! — Филер словно только этого и ждал.
— Сколько?
— Давно бы так. Люблю с умными людьми дела иметь. Ну, скажем… — Хлебалов прищурился, глядя куда-то в потолок. — Десять тысяч!
— Губа не дура! — усмехнулся Симмонс. — А пять тысяч вас не устроит?
— Никак не устроит! — алчно запротестовал Хлебалов. — Я человек небогатый, опять же жениться собираюсь. Накиньте еще хотя бы пару тысчонок, а? Чего вам стоит?
Теперь он уже откровенно канточил.
— Быть по-вашему, Хлебалов! — Симмонс оттолкнулся от стола. — А теперь садитесь сюда, любезный; поближе. Спрыснем знакомство.
Час спустя пьяный до беспамятства филер уснул прямо в кресле, ощерив в блаженно-идиотской улыбке изъеденные кариесом зубы.
Первая, кого Симмонс увидел, выйдя из кабинета, была Эльсинора.
— Заждалась? — виновато улыбнулся он. — Понимаешь…
— Все понимаю. Я привела Строганова.
Только теперь он различил в темноватом коридоре позади нее фигуру машиниста.
— Ты просто чудо, Люси, — он покачнулся и с трудом удержал равновесие.
— Еще какое чудо! — усмехнулась она. — Мы подождем в столовой, Эрнст. Тебе надо привести себя в порядок.
— Верно. — Симмонс зажмурился и потряс головой. — Пришлось изрядно хлебнуть. Но я быстро… Пару таблеток энергина, душ, — и опять в форме.
— Поторопись, Эрнст, — попросила Эльсинора.
Таблетки и холодный душ сделали свое дело, и когда через несколько минут он вошел в столовую, — опьянения как не бывало.
— Значит так, — Эльсинора — вся энергия и деловитость, — с места в карьер перешла к главному. — Я тут без тебя кое-что объяснила Михаилу Степановичу. В общих чертах, но, думаю, достаточно ясно.
Она вопросительно взглянула на Строганова, тот кивнул.
— Мы посоветовались и решили, что ему здесь оставаться нельзя. Михаил Степанович не против перебраться в Воронеж.
— В Воронеж? — Симмонс невольно вздрогнул.
— Да. Тебя это удивляет?