- Скажи это Эдду.
- Обязательно. Я поговорю с ним о тебе.
- Даже и не думай!
Он не хотел, чтобы за него просили. Либо он сделает все сам, либо не сделает ничего. Сквиб колебался.
- Ты спас мне жизнь. Я этого не забуду.
- Забавно. По-моему, половина Питфола считает, что авария произошла по моей вине.
- Я знаю, что это не так.
- Нет, не знаешь.
- Это была диверсия.
- Всего лишь теория. Попробуй привести этих шустриков в суд.
Майк посмотрел через плечо Сквиба. Летучие ящерицы молчаливо вращались в хороводе, покусывая и царапая друг друга. Очевидно, практиковались в балете. Наверно, они уже забыли о Майке.
- Да, - продолжал Майк. - Хорошие из них получатся свидетели.
- Это была диверсия, Майк. Я это знаю точно.
- Пытаешься поддержать меня, да? Ободрить меня словами: "Да, Майк, кто-то действительно хотел убить нас - и при этом вышел сухим из воды".
- Этого больше не случится.
- Почему ты так думаешь?
- Я знаю, кто это сделал.
Майк посмотрел в бесстрастное стальное лицо.
- Но мне не скажешь.
- Тебе это не понравится.
Майк попытался поселиться обратно в общежитии, но кто-то занял его комнату. Кто бы мог подумать, что "Ночлежный дом Слизаков" окажется таким переполненным?
Он тащил свой рюкзак по длинному переходу, проталкиваясь между пьяницами, жуликами и веселыми компаниями. Должно быть, сегодня день зарплаты, подумал он, прикидывая, сколько у него осталось денег. Рано или поздно придется искать работу, хотя ему и приходило в голову, что сейчас его не очень-то ждут на гоночных питах.
- О боже, - пробормотал он, - я сам себя загнал в угол. Через час с небольшим он отыскал ночлежку в самом центре пришедшего в упадок среднего ринга. Стойка регистратора была покрыта грязным потрескавшимся пластиком.
- Здесь здорово, - сказал Майк ночному портье. - В этом месте, наверное, кончают все пилоты-неудачники.
- Напрасно вы так. У нас даже Спидбол Рэйбо ночевал однажды.
- Давно же это, наверное, было.
- Да нет, на днях. У этих старых жестянок иной раз бывают свои причуды.
- Да уж, - Майк прижал запястье к сканеру, но дисплей не засветился.
- Ничего не получится. Он не работает. Может, у вас найдутся наличные? Майк заглянул в бумажник.
- Что я смогу получить за одну йену?
- Пять дней в общаге. Или десять в одном из наших номеров-люкс.
- Звучит заманчиво, - сказал Майк, протягивая йеновую банкноту.
Портье быстро спрятал деньги.
- Добро пожаловать.
Майк поднялся по крутой низкогравитационной лестнице и протиснулся в свою комнатку. Улегся на вонючую кровать и стал разглядывать разводы масляной краски на стене.
"Вот оно, - подумал он. - Вот оно, дно".
МАЙК: Добрый день, Линия помощи слушает.
АБОНЕНТ: У меня ощущение, будто я задыхаюсь.
МАЙК: Питфольная клаустрофобия. Держись, парень. АБОНЕНТ: Стены этого вонючего дома надвигаются на меня. Я это чувствую.
МАЙК: Это только начало, земляк. Весь этот проклятущий притон похоронен в теле звезды - прямо сейчас, в эту секунду! АБОНЕНТ: Ты думаешь, я этого не знаю?
МАЙК: Тогда ты, возможно, еще знаешь, что между нами и полной аннигиляцией находится несколько генераторов искривленного поля, каждому из которых по триста лет, и я сомневаюсь, что кто-нибудь в них хоть что-то понимает.
АБОНЕНТ:...
МАЙК: Алло?
АБОНЕНТ: Что же нам делать?
МАЙК: Забудь об этом, земляк. Мы ничего не можем сделать. Они нас поймали. Мы на крючке. Мы просто мясо. Выхода отсюда нет. Мы с тобой просто настолько глупы, что думаем об этом. Мы сами себя сюда загнали и никогда не отыщем дороги назад. Они нас сцапали. И мы все сдохнем. Ты меня слышишь? Мы все сдохнем, земляк. Хочешь еще что-нибудь узнать? Это будет больно. Это будет очень больно, земляк.
Майк с трудом проснулся, весь мокрый от духоты. Эхо собственных слов, сказанных во сне, все еще пронизывало ткани мозга.
- Это будет больно, это будет больно.
Он застонал.
Слишком поздно. Уже больно.