Ни звука не доносилось от ионных двигателей, которые, совершенно очевидно, были выключены, когда "Per Aspera" находился едва ли более, чем в 250 милях от поверхности Земли. И все же сейчас корабль уже проходил орбиту Луны, без всякого, даже малейшего намека на движение, хотя до сих пор, похоже, продолжал ускоряться. Что же приводило его в движение? Пейдж не мог расслышать ничего, кроме тихого шума корабельного электрогенератора. Который работал ничуть не громче, чем на Земле.
Генератор совсем не был перегружен разогревом электронно-ионной плазмы электромагнитными волнами. Значит, плазма не выбрасывалась из дюз ракеты. Не слишком весело полковник отстегнул последний ремень крепления, и встал, сознавая, каким ребенком он, очевидно, является на борту этого корабля.
Палуба была неподвижна - ощущение, совершенно ненормальное для его ног во время полета, и подошвы его обуви давили на нее с нормальным давлением неизменного земного тяготения. Только привычки, выработанные многолетней службой в пространстве, предохранили его от пробежки по проходу между каютами к наблюдательному куполу.
Там уже находились Энн и сенатор Уэгонер. Гаснущий лунный свет омывал их спины, в то время как они смотрели вперед, в пространство. Они наверняка были несколько больше, чем Пейдж, взбудоражены стартом, но сейчас почти оправились. В сравнении с эффектом от старта нормального челнока, этот мог лишь слегка нарушить их спокойствие. И конечно же неожиданный переход в немыслимое поле тяготения, соответствующее земному, не мог бы спутать их нетренированные рефлексы так серьезно, как он спутал реакции Пейджа, наработанные бесчисленными летными часами. Если подумать, сказал про себя полковник, то такие космические полеты, вполне могли оказаться гораздо более легкими для гражданских лиц, чем для космонавтов. По крайней мере, в ближайшие несколько лет.
Пейдж осторожно приблизился к Энн и Уэгонеру, чувствуя себя весьма робко. Посередке, между фигурами сенатора и девушки, сияла светлая, твердая точка желто-белого цвета, смотрящая в наблюдательный отсек сквозь толстое, космическое стекло. Точка фиксированная и неподвижная, как и все остальные звезды, заглядывающие сюда. Четкое доказательство того, что тяготение корабля не производилось с помощью вращения вокруг оси. А сама желтая точка - сияющая между локтем Уэгонера и плечом Энн - была ничем иным, как планетой ЮПИТЕР.
По обе стороны планеты виднелись две маленькие светлые точки. Четыре Галилеевых спутника, видимые также далеко отстоящими друг от друга невооруженным глазом Пейджа, как они могли бы выглядеть с Земли в телескоп, имевшийся в распоряжении Галилея.
Пока Пейдж стоял, замешкавшись, на входе в наблюдательный отсек, маленькие точки, бывшие самыми большими лунами, уже явственно отделились друг от друга. И одна из них начала закатываться за правое плечо Энн. Да, "Per Aspera" все еще ускорялся. И он направлялся к Юпитеру с такой скоростью, какой не соответствовало ничто из опыта Пейджа. Пораженный полковник попытался сделать в уме хотя бы очень грубый подсчет увеличения параллакса и исходя из этого - попробовал прикинуть скорость сближения корабля с Юпитером.
Маленький челнок для доставки пятерых людей, не говоря уже о десятерых, жужжащий едва ли громче обычного катера - не способный забраться дальше Спутника-1, сейчас мчался к Юпитеру со скоростью примерно в четверть скорости света.
ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ - СОРОК ТЫСЯЧ МИЛЬ В СЕКУНДУ.
И становящийся более разборчивым цвет Юпитера указывал на то, что "Per Aspera", по-прежнему продолжает набирать скорость.
- Входите, полковник Рассел, - прозвучал голос Уэгонера, отдаваясь легким эхом во всем наблюдательном отсеке. - Проходите, посмотрите на это зрелище. Мы вас ждали.
10. ЮПИТЕР-5
Именно для того и существует обыкновенный здравый
смысл - чтобы его превратили в необыкновенный. Одной из
главных способностей, которой математика наделила
человечество за последнее столетие - это помещение
"здравого смысла" туда, где ему место. На самую верхнюю
полку, рядом с пыльным сосудом, обозначенным "ненужная
чепуха".
Эрик Темпл Белл
Корабль совершил посадку, когда Хелмут направлялся на свою смену, однако ничем не облегчил груз, лежавший у него на сердце. По своим очертаниям он совершенно не отличался от любого из челноков короткого радиуса действия, обслуживавших систему юпитерианских спутников, тех, что раскидывали грузы и, иногда, кое-какие застарелые почтовые отправления поступающие регулярными рейсами крейсера по маршруту "Спутник-1 - Марс Пояс Астероидов - Юпитер-10". Однако этот корабль определенно превосходил по размерам обычный юпитерианский челнок и посадку он совершил, опустившись своей тяжеловесной тушей на Юпитер-5, лишь на мгновение полыхнув дюзами ракетных двигателей.
Эта посадка подтвердила Хелмуту, что его сон действительно двигался по пути к своей реализации. Если в распоряжении высокопоставленных чиновников действительно имелась настоящая антигравитация, вообще не имело смысла оставлять на корабле ионные ракетные двигатели. ОЧЕВИДНО, ТО, ЧТО ОН УВИДЕЛ, ЯВЛЯЛОСЬ НА САМОМ ДЕЛЕ ЧАСТИЧНЫМ ГРАВИТАЦИОННЫМ ЭКРАНОМ, ПОЗВОЛЯВШИМ КОРАБЛЮ ПЕРЕДВИГАТЬСЯ С ГОРАЗДО МЕНЬШЕЙ РАКЕТНОЙ ТЯГОЙ, ЧЕМ ОБЫЧНО. Но сам корабль по-прежнему оставался подверженным воздействию определенного тензора всемирного поля тяготения, являющегося неотъемлемой частью искривления пространства.
Для Юпитера же не подошло бы ничто, кроме полностью управляемого и абсолютно непроницаемого гравитационного экрана.
Однако теория утверждала, что абсолютный гравитационный экран невозможен. Если бы человеку удалось создать такой экран - даже предположив, что такое вообще осуществимо - он не смог бы ни подойти к нему, ни отойти от него. Пересечение пограничной линии между полем тяготения, скажем, равным земному и нулевым полем, оказалось бы столь же трудным, сколь и преодоление планки для прыжков в высоту, установленной на бесконечность. И по схожим причинам. Если бы человек шагнул через такую границу, он бы грохнулся на землю по другую сторону линии с такой силой, как если бы свалился с Луны. На самом деле, даже большей.
Хелмут работал на пульте совершенно автоматически, думая о другом. За пультом инженера - с которого можно легко проследить за всеми работами никого не было. И, очевидно, Чэрити ожидал, что Хелмут займет его место. Очевидно, он уже побеседовал с сенаторами, получив то, что для него могло являться радостными новостями.
Неожиданно Хелмут понял, что ему не остается ничего другого, кроме как, когда закончится эта смена, все бросить и бежать.
Не существовало никакой причины, по которой ему следовало участвовать в претворении своего собственного ночного кошмара, безропотно, событие за событием, словно он был актером, приговоренным к роли. Сейчас он находился в здравом уме и обладал полным контролем над своими чувствами. И все же, чувствовал себя лишь наполовину нормальным. Тот человек, во сне, сам изъявил желание - но он не мог быть Робертом Хелмутом. Теперь уже нет.
Пока сенаторы находятся здесь, на Юпитере-5, он передаст им свое прошение об отставке. Прямо - через голову Чэрити.
Чувство облегчения накатило на него как раз тогда, когда он закончил перенастройку системы, что позволило ему проводить проверку с общего пульта. Оно оставило в нем поразительную слабость, такую, что ему пришлось положить шлем, поднесенный было к голове, назад на пульт. ВОТ ЧЕГО он ожидал: отставки, и ничего более.
Но надо было еще отдать должок Диллону - закончить большое турне по Мосту. После этого он будет свободен. Ему никогда больше не придется увидеть Мост, даже в обзорном шлеме. Прощальное турне, а затем - назад, в Чикаго, если такое место все еще существует.
Хелмут подождал, пока дыхание несколько успокоится, затем нахлобучил шлем на голову и Мост...
...появился внезапно вокруг, как будто сам Хелмут упал на него. Кромешный Ад за пределами понимания и всякой надежды, скрытый со всех сторон. Барабанный грохот дождя по корпусу "жука" оказался настолько громким, что у прораба даже заболели уши, несмотря на то, что усилитель внешних шумов был поставлен на нулевое положение. Но отключить звуковое сопровождение было невозможно. Все-таки, то, как Мост реагирует на напряжения, оценивалось, в основном, по звуку. Зрение на Мосту было столь же бесполезным, как и червяку на мостовой.
И сейчас, Мост реагировал, как и всегда, смесью диссонанса и какофонии: кранг... кранг... спанг... скриик... кранг... анг... оинг... скриик... скриик... Скрежет конструкций означал очень многое. Это была полифония Моста. Визг ветров, далекое громовое ворчание вулканов - рабочих сцены, передвигающих туда-сюда целые континенты на роликах, спрятанных глубоко внизу. Все остальное - лишь декорации и должно игнорироваться оператором, работающим на Мосту.
Тем не менее, сейчас уже стало невозможным игнорировать любую партию этого оркестра. Грохот нынче был непередаваемо чудовищным, неумолимым, невозможным даже для Юпитера, просто ошеломляющим для этого сезона. И когда Хелмут его услышал, он понял, что очень долго ждал наступления такого момента.
Мост на Юпитере протянет еще немного. И только в том случае, если каждый человек - мужчина или женщина - на Юпитере-5 будут без сна и отдыха сражаться, чтобы сохранить его, во время прохождения Красного Пятна и Южной Тропической Турбулентности...
...если это и поможет. Издаваемые кессонами громкие стоны, вздымавшиеся сквозь туманные смерчи, становились все настойчивее, конвульсивнее, сильнее. А ведь их шарниры были уже и так здорово перегружены. И перекрытие Моста начинало слегка подыматься и опадать. Будто медленные, замороженные волны прокатывались от одного незавершенного конца до другого. Тошнотворное, ленивое волнение прилива заставляло "жука" поднимать к ветру то свой нос, то хвост. Затем все повторялось. Хелмуту пришлось переключить все питание только на то, чтобы удерживать машину с помощью магнитных обмоток на рельсах перекрытия. Похоже, дальнейшее движение по нему не было уже возможным. Для двигателей просто не оставалось достаточно энергии. Почти каждый доступный эрг необходимо было направлять только на то, чтобы "жук" не унесло в тартарары.
Но все же оставался еще один участок Моста, который ему необходимо было осмотреть, оставалось только одно направление, по которому Хелмут должен был пройти.
Прямо вниз.
Вниз, уводящее к планетному льду. Вниз, в Девятый Круг, где все останавливается и никогда не начинается.
Туда по одной из огромных опор Моста вела линия рельс, на которые Хелмут мог переключить "жука" в близрасположенном секторе 94. У него ушло лишь несколько мгновений, чтобы заставить маленькую машину ползти носом по направлению к центру планеты.
Индикаторы на прозрачном пульте сразу же сообщили ему, что скорость ветра в этом секторе, который располагался на подветренной стороне ледника, неожиданно упала до двадцати одной мили - то есть, стала на одиннадцать миль меньше, по сравнению с перекрытием. Тем не менее, сам Хелмут оказался неподготовленным к почти полному спокойствию. Конечно же, какой-то ветер все же дул и здесь, как и везде на Юпитере, особенно в этом сезоне. Но лишь самые сильные порывы несколько превышали триста миль в час, и нередко приборы показывали скорость ветра всего лишь семьдесят пять миль в час.
Временное затишье убаюкивало. "Жук" спускался вниз, подобно ныряльщику, который уже преодолел предел безопасности, но слишком уж увлечен экстазом глубины, чтобы беспокоиться об этом. На глубине в пятнадцать миль в свете прожекторов промелькнуло что-то белое и исчезло. Затем число непонятных объектов достигло трех. И вдруг неожиданно пролился целый поток, состоящий из них.
С запозданием Хелмут остановил "жука" и начал всматриваться, но странные объекты уже исчезли. Нет, вон еще несколько их, медленно дрейфующих в свете прожекторов. И когда ветер на мгновение стих, они, казалось, застыли, медленно пульсируя...
Хелмут услышал изданный им самим возглас удивления. Однажды его фантазия нарисовала юпитерианскую медузу. Именно на нее были похожи те существа, которых он увидел - на медуз, но не морских, а воздушных. Они были прозрачными и имели размеры от сжатого кулака до футбольного мяча. И они были прекрасны - хотя и выглядели невозможно хрупкими для этой яростной планеты.
Хелмут протянул руку, чтобы увеличить мощность прожекторов, но как только его пальцы нащупали рукоятку, вновь поднялся ветер и юпитерианские твари исчезли. Вместо этого, в усиленном свете прожекторов Хелмут разглядел, что невдалеке от него, внизу, по одну сторону рельс, из опоры выступала большая платформа. Она была замкнута и покрыта крышей из прозрачного материала. И внутри нее заметно было какое-то движение.
Он не имел ни малейшего представления, что это за конструкция. Совершенно очевидно, что она появилась недавно. Хотя до сих пор ему ни разу не приходилось спускаться в этот сектор под перекрытием, он знал планы строительства достаточно хорошо, чтобы помнить - в них не было никаких указаний на подобный приросток.
На какое-то дикое мгновение ему подумалось, что на Юпитере уже работают люди. Но когда он подвел "жука" к верху платформы, он понял, что передвигающимся объектом внутри ее был, конечно же, робот. Машина непонятных очертаний, со многими щупальцами, примерно вдвое больше человека. Робот деловито колдовал над колбами и пробирками, которые стояли вокруг него на полках, казалось, тысячами. Все это строение в целом походило на химическую лабораторию, и в одном из углов помещения стоял предмет, который скорее всего был ничем иным, как микроскопом.
Робот взглянул на него и что-то прожестикулировал двумя или тремя щупальцами. Сперва Хелмут ничего не понял. Но затем, он заметил, что машина указывала на прожектора и, уловив смысл жеста, почти полностью погасил их. В воцарившемся юпитерианском мраке он смог рассмотреть, что лаборатория - и это было совершенно очевидно - имела в наличии достаточно своего собственного искусственного освещения.
Конечно, у него не было возможности переговорить с роботом, ни самому роботу - с ним. Правда, если бы он захотел, то мог бы поговорить с человеком, управлявшим машиной. Но он знал, чем занимается каждый мужчина и каждая женщина на Юпитере-5, и управление этой штукой не входило в обязанности кого-либо из них.