– Пётрек! Поди сюда! Где ты прячешься?
– Не могу сосредоточиться. Зачем ты это сказал?
– Потому что теперь я все понимаю.
– Ничего ты не понимаешь, старик. Пока еще не понимаешь, а может, вообще никогда не поймешь.
– Пётрусь! Быстро ко мне! Слышишь?
– Себастьян! Через несколько часов нас стукнет комета.
– Астероид, что ли?
– Точно, астероид.
– Хватит разговаривать. Жаль время терять. Let's go..
Мы стояли по грудь в воде. В воде холодной как лед, пахнущей спиртом и какой-то кислятиной. Была полная темнота, только через минуту я услыхал жужжание Эвиного динамо. Постепенно стали вырисовываться очертания огромного подземелья замка со скелетами старых больничных коек. На поверхности воды поблескивали десятки крошечных водоворотов. Где-то за стеной пронзительно верещали ласточки.
– Ох, Петр, Петр! – закричала Эва.
Я услышал сильный всплеск, и фонарик погас. Это Эва стремглав бросилась ко мне. Я почувствовал на голове, на лице ее холодные скользкие пальцы.
– Как хорошо, – рыдала она. – Как хорошо, что ты с нами.
– Ну ладно, ладно. – Я с трудом оторвал ее дрожащие руки. – Я больше никогда не оставлю вас одних. Пусти, задушишь.
– Нет. Не пущу. Мне ужасно страшно. Петр, Петр, неужели мы умрем?
– Я вас спасу, только дайте мне пятнадцать минут.
– Опять исчезнешь?
– Нет, клянусь.
Я изо всех сил оттолкнул ее и отскочил к той стене, за которой мы слышали царапанье Фели. Эва начала судорожно нажимать рычажок своего фонарика. Луч красноватого света заметался по стенам и упал на меня.
– Не бойся, я не ухожу, – крикнул я.
Но она уже брела ко мне в густой, как масло, воде. А я повернулся к стене и стал ощупывать влажные кирпичи. Эва с отчаянием утопающего схватила меня за плечи, потом обвила руками шею. При этом она выла каким-то странным, тонким и хриплым, голосом. Выла на одной ноте, не переводя дыхания, и все сильнее сдавливала мне шею. Я дернулся, разорвал сжимающее горло кольцо и вслепую наотмашь ударил ее по лицу. Она дико вскрикнула, схватилась за щеку и вдруг умолкла, а я, освободившись, снова стал шарить по щербатой стене. И вскоре нашел не то углубление, не то трещину, заполненную высохшим илом.
– Посвети, – приказал я.
Истерически всхлипывая, Эва заработала своим динамо, и я отчетливо разглядел стену, отличающуюся от других: казалось, ее поставили сравнительно недавно. Я выскреб из промежутков между кирпичами сколько смог ила. Потом достал из нагрудного кармана капсюли. К счастью, они не намокли. Я тщательно распрямил концы отливающих золотом проводов. За стеной кто-то завыл.
– Отойди, Феля! – крикнул я. – Как можно дальше!
И воткнул детонаторы в щель между кирпичами.
– Слышишь, Феля? Беги в коридор. Тигрица жалобно заскулила и затихла.
– Держись за мою руку, – сказал я Эве, – и свети, все время свети.
И потянул ее за нагромождение железных кроватей, насколько позволяла длина проводов. Эва ничего больше не говорила, только дрожала всем телом, и эта дрожь передалась мне. Я тоже затрясся.
– Дай фонарик. Эва послушно отдала.
– Сейчас будет темно, но ты не бойся. – Я старался говорить спокойно. – И покрепче уцепись за мой скафандр.
Она опять заплакала, на этот раз, правда, тихонько, без надрыва. Одну руку засунула мне под скафандр; ощущение было такое, будто за пазуху скользнул насмерть перепуганный мокрый зверек. Но я промолчал и торопливо вынул из фонарика закрывающее лампочку стеклышко. Выскользнув у меня из пальцев, оно со всплеском упало в эту мерзкую воду.
– Что случилось? – защелкала зубами Эва, впиваясь ногтями мне в ребра.
– Ничего. Я случайно шлепнул по воде. Эва мне не поверила; я чувствовал, что она напряженно прислушивается к моим движениям. А я выкрутил лампочку из фонарика – очень осторожно, однако окоченевшие пальцы не удержали крохотный стеклянный шарик.
– Со светом можно попрощаться, – тихо пробормотал я.
– Что ты сказал? – всхлипнула Эва.
– Я сказал, что все будет хорошо.
– А чем ты там занимаешься?
– Стой спокойно, ты мне мешаешь.
– Ох, мама, мама… Помоги нам, мамочка.
А у меня чуть волосы на голове, хоть были мокрые и слипшиеся, не встали дыбом. С огромным трудом, исколов все пальцы, я присоединил провода к фонарику.
– Зайди мне за спину и присядь в воду. Поглубже, – шепнул я.
– Зачем? Я уже неживая. Ничего не хочу.
– Делай, что говорю, сейчас мы будем спасены.
Она протиснулась за мою спину и со стоном присела прямо в отвратительную жижу. Я спрятался за кровать и уже хотел было нажать рычажок фонарика, как вдруг у меня мелькнула страшная мысль.
– Себастьян! – крикнул я.
– Себастьян! – закричала следом за мной Эва.
Никто не отозвался.
– Он остался там, – шепнул я.
– Где? Я же его видела.