Несколько удивленный пес пролетает в десяти сантиметрах над головой, щелкает зубами, а поскольку аэродинамика его оставляет желать лучшего, приземляется мордой, и не просто, а прямо в щебень.
Скулит.
Больно, понимаю.
– Правильно, а теперь – по хребту его. Перебил? О'кей, теперь попрыгай, сломай ребра, и все в порядке. Как там Аляска?
Аляска выжжена бомбами и напалмом много лет назад, и старый укротитель ездовых псов уходит весьма огорченным.
А я жив.
Собачники – это не враги. Это так, тьфу.
Тем более обидно от кого-то из них получить пулю чуть выше колена. Пустяки, кость не задета. А через минуту все трое мертвы и разбросаны по камням в живописных позах.
Птички.
Вот это уже серьезно.
Одному из предков пришлось как-то уворачиваться от трасс «Мессершмитта», другой гонял вьетконговцев на «Ирокезе», но «Мессер» не мог зависать неподвижно, а «Ирокез» не имел баллистического инфракрасного прицела и шлема-целеуказателя.
Я падаю.
Я лечу вниз, в самую бездну, и мимо стремительно проносятся лица – перепуганные, умоляющие, скандирующие:
– Вы-жить! Вы-жить!! Выжить!!!
Лица все больше напоминают морды, растут челюсти, появляется шерсть, а мозгов становится все меньше и меньше.
Я не уловил момент, когда шерсть стала чешуей, ее шелест заполнил сознание, и я ушел…
Помню, словно в тумане, как полз между камней, оставляя на них клочья одежды и кожи, вжимался в землю, бросался в пропасть, когда сверху падала огромная крылатая тень с железным клювом, смутно помню, как сильно мешали странные суставчатые отростки, растущие из плеч.
Птички ушли.
Я их обманул. Я жив. Это новое тело несколько непривычно, но зато какой мозг! Невероятно, как легко определить расстояние, скорость, силу прыжка – жаль, нет ядовитых зубов, но все остальное…
– Змей, уходи!
Давит со всех сторон, и снова, как сто миллионов лет назад наваливается Тьма, тьма и холод, я знаю, это смерть, но я хочу жить, жить, жить…
Змей мертв. Убит. Я не смог его вытеснить. Надеюсь, мне не придется больше забираться так далеко в прошлое – можно сойти с ума от жуткой, нестерпимой тоски и боли.
А ведь он меня спас.
Прости, Змей.
А теперь можно спокойно и не спеша разобраться, как я здесь оказался и в честь чего за мной снарядили такую банду.
– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!
– Да нет, же, нет! – вопит что-то (кто-то?) тщательно спрятанное в подкорке. – Это не мутация. Это нормальные эволюционные изменения. Все нормально…
Эволюционные изменения? Значит…
– Ну да, все правильно. Ты мертв. Ты вошел в несколько легенд… и умер примерно тысячу лет назад. Для современного человека – ты монстр, чудовище, дикое, опасное и непредсказуемое, а для тебя сегодняшние люди – слабаки и слюнтяи, телом и духом. Вот, когда мне пришлось туго, и я тебя позвал, а теперь…
Он был неправ, этот мой дальний потомок. Он не должен был говорить мне об этом.