- Мы таких не держим! - заявил Филипп. - Таких извращенцев в Столицу в первую очередь посылают!
- Что, это такое страшное преступление? - хмыкнул Н. - Скажи мне... начал было он и остановился. Нет, после рассказов Филиппа он совершенно не в состоянии спрашивать, что случилось с Алиной.
- Что сказать? - наконец, спросил Филипп, устав ждать продолжения.
- Ничего, - сухо ответил Н. и, потеряв интерес к собеседнику, вернулся на свои нары. Филипп поднялся и громко сказал:
- Эй! Мне надоело валяться на полу! Где тут есть место?
- Идите сюда, - позвал с противоположных нар тот самый, который недавно возмущался намерением бывшего охранника разгласить тайны Великой Редакции. - У меня тут можно лечь. Знаете, - продолжал он шепотом, когда Филипп улегся рядом с ним, но Н. в ночной тишине отчетливо слышал его слова, - то, что вы говорили про урановые рудники - конечно, неприятно. Но с другой стороны, если там надо кому-то работать, то почему бы не нам с вами? Раз мы все в неоплатном долгу перед Редакцией, то ей виднее, как мы должны выплачивать этот долг. Но я, собственно, хотел о другом спросить... Вот вы рассказываете про дачу товарища Одворила. Не поймите меня неправильно, но мне всегда было интересно, как живут Ответственные товарищи. Вы сами там бывали?
- Нет, не был, - ответил Филипп.
- Ах, какая жалость! А я надеялся... Ну тогда расскажите поподробнее, как тут допрашивают женщин. Как допрашивают мужчин, мы знаем, испытали, так сказать, на собственной шкуре... А вот женщин, вы понимаете... было бы любопытно...
Охранник не стал ломаться и начал излагать подробности женских допросов. Н. волей-неволей был вынужден слушать, но очень скоро это ему надоело. Пытаясь как-нибудь остановить садистские рассказы Филиппа, он громко спросил:
- Эй, Филипп! А как все-таки помер твой начальник?
И тут произошло что-то страшное. Филипп внезапно подскочил так, что ударился со всего размаху лбом о верхние нары и завопил:
- Нет! Нет! Не надо! Я не хотел! Уходи! Это не я! Это все Хавиу! Прочь! Выпустите меня! Откройте дверь! Это бревно! Не-е-е-ет!
Его крики перешли в нечленораздельный визг, он свалился на пол и стал кататься по нему, извиваясь и молотя головой по цементу. Он вопил так громко, что прибежал смотритель.
- Снова ты... - начал было он, распахнув дверь, и остановился. Бывший охранник неподвижно лежал на полу, широко раскрыв остекленевшие глаза. Смотритель пнул его носком ботинка - Филипп не шевельнулся.
- Сдох, - констатировал смотритель.
9.
Филипп Башшо пребывал в отменном настроении. Компания подобралась что надо: он, полковник, Дан Гартабаген, Рик Хавиу и Лэмси. Ну, последний дело особое, но вспомнив намеки шефа, Филипп ещё больше обрадовался. В конце концов, будет дополнительное удовольствие, которое придаст пикнику немалую остроту. Девки тоже были что надо - шесть штук. Роза в последний момент притащила какую-то подругу, и полковник, конечно, возражать не стал. Чем больше баб, тем лучше. Скучать ей, во всяком случае, не придется.
Они ехали на двух машинах. Впереди шел черный лимузин Акрора, за ним белая легковушка Хавиу. Филипп сидел в ней на заднем сиденье, рядом с Терезой, румяной блондинкой. Она отличалась парадоксальной реакцией: когда рука соседа залезала слишком далеко ей под юбку, она начинала давиться от хохота, откидывая голову и показывая желтые зубы, и била его ладонью по руке. Филипп решил, что начало многообещающее, хотя ни на что серьезное пока не решался: в этих делах он отличался нетипичной стыдливостью, и не мог переходить к решительным действиям, не уединившись со своей дамой. Конечно, с женщинами на допросах он вел себя совсем по-другому; но там волей-неволей приходилось перебарывать скромность, ведь, в конце концов, от этого зависела честь мундира.
Погода выдалась хорошей: накануне наползли тучи, и он испугался, что пикник отменят, но утром, выглянув в окно, увидел почти безоблачное небо. Он предвкушал то, что ждало их впереди, и радовался, что сбежал из семьи, из огромной затхлой квартиры с протекающими потолками, гнилыми половицами, соседями-склочниками, от брюзжащей по любому поводу с утра до ночи тещи, от детей, орущих во всю глотку, когда их в очередной раз наказывали за двойку в школе. Конечно, под вечер воскресенья жена опять будет ворчать, что он за работой совсем забыл семью, но ничего, это ненадолго. В сущности, давно пора было всех их отправить в Столицу, но в кругу Филиппа такое было не принято. С семейными проблемами предлагалось разбираться самим. Подумаешь, трагедия! Эти пикники многое искупали. Жене он, как всегда сказал, что дела на работе, и она, естественно, не возражала. Какие уж тут возражения! От этой маленькой лжи никому вреда не будет. И он доволен, и в семье мир. А семья - ячейка общества, основа построения Прогрессивного Строя и так далее...
К полудню машина свернула на боковую дорогу, которая вела к водохранилищу. В полукилометре от конца дороги находился дом отдыха, затем автобусная остановка. За ней асфальт кончался, но можно было проехать ещё немного и оказаться на высоком мысу над самой водой. Плотина гидростанции была построена в ущелье, и вода, поднимаясь, затопила узкую долину и распадки, образовав бесчисленные заливы и бухты. Через несколько лет тонкий слой почвы оказался смыт, обнажив гранит, и спускаться в воду было непросто - приходилось карабкаться по очень крутому склону, усеянному острыми камнями, но зато вода была чрезвычайно чистой и прозрачной, а летом почти всегда теплой. К тому же берега здесь идеально подходили для пикников.
С обеих сторон от голого мыса, усеянного черными проплешинами кострищ, в сушу вдавались два глубоких залива. Правый из них с дальней стороны был ограничен ещё одним мыском, сплошь поросшим лесом, который скрывал от глаз следующий залив. На самом месте пикника почти ничего не росло, если не считать одинокой ободранной сосны. Рядом с ней лежала коряга, на которой было удобно сидеть и глазеть на воду. Чуть дальше начинались густые кустарники, в которых можно было уединиться... Место во всех отношениях великолепное. Акрор умел выбирать места для пикников.
Полковник прославился умением извлекать из жизни максимум удовольствия. Он знал толк и в выпивке, и в закуске. Сейчас, когда из багажников машин извлекались бутылки, он самолично занялся изготовлением шашлыка из заранее замаринованной баранины, никому не доверяя это ответственное дело. Затем все расположились вокруг костра, вдыхая запах дымящихся углей и сочного поджаривающегося мяса, и отдали должное кулинарному искусству полковника, щедро запивая шашлык вином и водкой. Смешливая девица взгромоздилась Филиппу на колени, и вновь к случаю и без случая заливалась хохотом, брызгаясь слюной и капая вином и мясным соком на свои голые ноги и одежду Филиппа.
После обеда Филипп уже готов был взять свою даму за ручку и отвести чуть дальше в лес. Обстановка была подходящей. Гартабаген и Мелисса уже исчезли, Хавиу, перебравший водки, спал на бревне, рискуя свалиться в кострище, Роза со своей подружкой, раздевшись догола, плескались в воде, брызгаясь друг в друга и звонко смеясь. Но Филиппу не удалось осуществить свое намерение. Когда он отошел в кусты, чтобы облегчиться, к нему подошел Акрор.
- Как, уже? - испуганно спросил Филипп, прочитав в его глазах призыв к действию. Он боялся не того, что они задумали совершить, а последствий: ведь если один из их компании случайно утонет, пикник придется сворачивать. Но слушаться приходилось: как-никак, когда Гартабаген переедет в кабинет Лэмси, он сам окажется на месте Гартабагена.
- Да, - ответил Акрор. - Другого случая может не представиться. Мы заплывем за тот мыс, и там...
Филипп кивнул и вслед за полковником стал выбираться из кустарника.
- Ты купаться пойдешь, Лэмси? - спросил Акрор, увидев, как тот надевает плавки, стыдливо завернувшись в полотенце. Обычно они были на "вы", но обстановка к таким формальностям не располагала. - Мы тебе составим компанию.
Филипп подмигнул смешливой девице: все ещё впереди. Та была в купальнике. Спустившись к воде, она боязливо потрогала её ногой и вернулась - очевидно, решила, что слишком холодно.
Трое мужчин осторожно, чтобы не поранить ноги на острых камнях, спустились по склону и один за другим с шумом плюхнулись в воду. Лэмси плавал неважно, поэтому, как и предполагал Акрор, он поплыл не на водный простор, а вбок, к соседнему мысу. Склон круто уходил в воду, и уже в нескольких метрах от берега глубина была колоссальной, но в любой точке избранного им направления до суши было рукой подать. Филипп, плававший кролем, быстро обогнал их и поплыл впереди, Акрор двигался самым последним.
Они быстро пересекли узкий залив и достигли следующего мыса. Лэмси заколебался было, но затем обогнул мыс и поплыл дальше. Они оказались в следующей бухте. Она была пуста, если не считать одинокого ствола дерева, почерневшего и сучковатого, плававшего посередине залива. Иногда вода была настолько забита такими стволами, что в неё невозможно было войти. Это были стволы деревьев, погибших, когда они при затоплении водохранилища оказались под водой.
Здесь Филипп развернулся и подплыл к Акрору. Тот кивнул головой, и они стали догонять Лэмси, беззаботно плывшего в десяти метрах впереди.
Он ни о чем не подозревал, когда на него сверху навалились два тела и погрузили в воду. Сначала он подумал, что это глупая шутка, и когда, напрягши силы, ему удалось поднять голову из воды, он улыбался и попытался произнести:
- Мужики, вы что...
Он не сумел закончить фразу; его голова снова оказалась в воде, и в рот и легкие хлынула вода. Тогда он, решив, что шутка зашла далеко, немного испугался и стал отбиваться сильнее. Еще раз вынырнув, он увидел в глазах приятелей только холодную решимость.
Тогда он стал бороться изо всех сил. Его руки и ноги отчаянно молотили по воде, поднимая фонтаны брызг; рот оказывался над водой, судорожно вдыхая и отплевываясь, и снова уходил вниз под безжалостным нажимом четырех рук. Его разум наполнил безумный страх. Он пытался кричать, но рот только булькал и хрипел. Его руки пытались вцепиться в убийц - если не спастись, то хотя бы утащить их вместе с собой. Они тоже теряли силы, их действия лишались скоординированности и упорядоченности, они отбивались и увертывались от ударов жертвы, и снова усиливали натиск - раздавить, утопить, не дать его голове подняться из воды. Если им не удастся задуманное, если их жертва останется в живых, то полетят уже их головы. Теперь они тоже боролись за свою жизнь, и их усилия увенчались успехом.
В какой-то момент Акрор понял, что Лэмси перестал сопротивляться.
- Все, - сказал он, задыхаясь. - Готов.
Филипп остановился. Переводя дыхание, они наблюдали, как тело их коллеги медленно погружается в прозрачную воду.
Затем Филипп понял, что его силы тоже на исходе, и направился к берегу. Он чувствовал удовлетворение от удачно выполненного дела. Все в порядке. Майор Роб Лэмси утонул во время купания. Всем известно, что он неважно плавал. Прискорбно, очень прискорбно... Но что поделаешь. А полковник благополучно избавился от занозы, торчавшей в его отделе и шпионящей за ним. А Филипп получит повышение. В конце концов, это поважнее, чем смешливая блондинка, боящаяся холодной воды. И не в последний раз он с нею встречается.
Он уже почти добрался до берега и упирался ногами в каменистое дно, стоя по колено в воде, когда резкий крик полковника заставил его обернуться. Ноги Филиппа подкосились. Он упал спиной вниз, и только вода смягчила удар об острые камни на дне. Но тут же выскочил из воды, цепляясь за камни руками, падая и не замечая острой боли в вывихнутой лодыжке и сломанном пальце, и бросился вверх по склону, напролом через колючий кустарник, хрипло крича и подвывая.
Наверху он столкнулся с Даном и Мелиссой. Очевидно, они занимались любовью по соседству и побежали на крики. Мелисса была в одной рубашке, накинутой на голое тело, Гартабаген пытался застегнуть сваливающиеся с ног штаны, но ему мешал нелепо торчащий из ширинки вставший член.
- Что такое?! - закричал он, увидев Филиппа.
Филипп глядел на него безумными глазами, кажется, не понимая, кто перед ним находится. Он ничего не говорил, только верещал, как заяц, схваченный за уши, а потом повалился на четвереньки, уткнув лицо в сосновую хвою и содрогаясь всем телом.
Поняв, что от него ничего не добьешься, Гартабаген двинулся дальше. Мелисса пошла за ним. У неё тряслись руки и губы.
Едва увидев то, что осталось от полковника, Мелисса завизжала и закрыла лицо руками. Она успела разглядеть немногое: какое-то бесформенное месиво, камни, залитые кровью, как будто кто-то вылил на них ведро красной краски, валяющуюся отдельно голову Акрора, точнее, её нижнюю половину: верх черепа отсутствовал, как будто его срезало пилой. Чувствуя, что ещё чуть-чуть - и от ужаса остановится сердце, Гартабаген обвел глазами залив. Ничего, только плавающее неподалеку от берега бревно.
Все попытки узнать от Филиппа, что случилось, были безуспешны. Он заикался на каждом слове и лепетал что-то бессвязное. Гартабаген и Мелисса, сами еле живые от страха, с трудом довели его до места пикника. Здесь с Филиппом случился припадок. Едва его взгляд упал на почерневшую сучковатую корягу, лежащую на мысу, он завопил, бросился на землю и принялся кататься по ней, отбрыкиваясь руками и ногами и завывая. Его налитые кровью глаза едва не вываливались из орбит, изо рта лезла пена. Гартабагену и мгновенно протрезвевшему Хавиу с трудом удалось схватить его и скрутить. Только хорошая доза водки слегка успокоила его, но в себя он так и не пришел. Он все время лепетал что-то, как младенец, и старательно избегал смотреть на голубую поверхность водохранилища, освещенную солнцем.
10.
Хотя загородная резиденция товарища Одворила находилась далеко от города, она была оборудована всеми возможными удобствами - даже водопровод сюда протянули, хотя, вероятно, было бы проще брать воду поблизости; горных ручьев вокруг имелось в изобилии. Дом стоял посреди котловины, между горных склонов, поросших тайгой, и был огорожен высоким бетонным забором, скрывавшим различные службы, караульные помещения и дворик перед главным входом. В центре двора находился фонтан, но большую часть времени он бездействовал - товарищ Одворил считал, что он создает излишнюю сырость, вредную для здоровья, и приказывал его включать только во время визитов важных гостей - правда, он старался на любых гостей произвести благоприятное впечатление, а посему фонтан работал каждую субботу, когда на даче собиралось избранное общество, обычно скромное, три-четыре человека. После небольшой, но изысканной закуски гости надолго переходили в сауну. Она была гордостью Одворила. Конечно, другие счастливые обладатели дач тоже обзавелись саунами, следуя его примеру, но все-таки он был первым. Все, кому когда-либо приходилось бывать у Одворила на даче, с восхищением вспоминали обитую золотистыми досками парилку и ледяной душ, под который можно было выскочить, когда жар станет невыносимым. Розовой мечтой Одворила было выстроить хотя бы маленький бассейн, но он не торопился, подозревая, что тогда остальные будут чересчур завидовать его роскоши и решат, что он слишком возомнил о себе. Именно в сауне обменивались информацией, делились сплетнями, строили планы на будущее, составляли альянсы.
Более молодые и менее обремененные заботами могли пофлиртовать с прислуживающими гостям длинноногими девушками, исправно снабжающими их пивом и водкой. Их было обычно трое, и униформой им служил костюм, в котором они появились на свет. Желающие могли шепнуть им пару слов на ушко и потихоньку удалиться со своей избранницей в специальное помещение хозяин позаботился об этом, хотя его самого плотские утехи уже давно не волновали, и если он иногда и шлепал по попке или щипал за грудь Грету, Линду или Августину, то только по привычке, как заботливый хозяин, а не темпераментный мужчина. Когда насквозь пропекшиеся и порядком осоловевшие гости выбирались из сауны, их уже ждал солидный ужин. Им прислуживали все те же девицы, на этот раз одетые более существенно, под командованием опытного, хорошо вымуштрованного дворецкого. После ужина гости обычно расходились по спальням, те, кого ожидали неотложные дела, уезжали в город, а самые стойкие могли продолжить времяпровождение в сауне.