- Девять ноль пять. Наверно, еще ухо давят. Воскресенье все же...
Машина срывается с места, а я направляюсь к кустам на противоположной стороне улицы. Трава на газоне в темных пятнах - действительно много крови потерял Носков. Круглые, звездчатые пятна переходят на асфальт, по ним можно четко проследить путь Михаила к дому. Вначале он еще шел, дальше капли стали принимать форму эллипса - значит, побежал...
По узкой, завитой спиралью лестнице я поднялся на второй этаж. Дверь мне открыла женщина с глубоко запавшими от бессонной ночи глазами. Ошибиться немыслимо - это могла быть только мать Михаила Носкова. Те же, что у сына, волнистые, вразлет брови, тот же тонкий острый нос.
- Агеев, инспектор уголовного розыска, - представился я.
- Проходите, пожалуйста, - тихо сказала женщина и первая пошла по коридору.
В комнате я увидел невысокого худощавого парня, который стоял у придвинутого к стене стола и выкладывал из авоськи бутылки с соками. Оглянувшись на звук шагов, он вежливо со мной поздоровался, сказал:
- Ксения Борисовна, вот все, что было в магазине. Взял каждого сорта по паре: две - сливы, две - абрикосы, две - персики, две - вишни, две "Мичуринки", две - грушевый нектар. Всего двенадцать бутылок. Виноградного, правда, не было.
Ксения Борисовна вынула из сумки кошелек.
- Пока хватит, Рома, спасибо тебе за хлопоты. Сколько ты потратил?
Парень смущенно взлохматил старательно уложенную прическу.
- Пять шестьдесят, но мне не к спеху. Виноградного достану, тогда и рассчитаемся... Я пойду, Ксения Борисовна, если что понадобится, передайте через Ивана Николаича, ладно?..
Парень попрощался и вышел из комнаты.
- Друг вашего сына? - спросил я.
- Нет, что вы, он даже незнаком с Мишей. Это Рома Фонарев, они с моим мужем в одном цехе работают. И куда столько соков накупил? Да их за месяц не выпить!
С чего начать разговор? Как найти верный тон? Убитая горем мать единственного сына, и она же единственный пока свидетель... Сейчас все ее мысли заняты Михаилом, вопросом: "Выживет ли?" Она явно не ждала моего прихода. Вон и сумка с продуктами приготовлена, и сама она украдкой поглядывает на часы. Нет, нет, в таком тревожно-нетерпеливом состоянии нужного разговора не получится. Если сейчас сразу спросить ее об обстоятельствах происшествия, она в спешке может упустить многие важные детали. А мне нужны именно детали, общее представление о том, что здесь произошло, у меня есть.
- Вчера со мной уже беседовал один следователь. Вряд ли я смогу добавить что-нибудь новое... - наконец говорит она.
- Ксения Борисовна, я был в больнице. Ваш сын просил передать, чтобы вы не волновались...
Женщина рванулась ко мне, заговорила отрывисто, заглядывая в глаза, ища в них правду:
- Вы у него были?.. У Мишеньки?.. Как он?.. Умоляю вас, ничего не скрывайте!
- Врачи обещают поставить его на ноги...
По-видимому, что-то в моих словах ее встревожило, она засуетилась, засобиралась беспорядочно.
- Вы извините... я совсем готова была... думала, дождусь Аллу и мужа... они уже там, в больнице... Вы извините... я пойду... а вы подождите... или в другой раз...
- Ксения Борисовна, к нему никого не пускают.
- Мать обязаны пропустить!
- Ксения Борисовна, никого.
- Как же так? Я хотела отнести ему поесть...
- Ему пока ничего нельзя.
- Даже соков?
- Ничего!
Она бессильно опустилась на стул, коротко всхлипнув, вытерла глаза платком, решительно повернулась ко мне.
- Вы хотели что-то узнать. Спрашивайте!
Я помолчал, собираясь с мыслями.
- Вы кого-нибудь подозреваете? У Михаила могли быть враги?
Ксения Борисовна протестующе замахала руками.
- Какие враги, вы что! Миша - добрейший парень, очень честный и справедливый. Его всегда все любили и в школе, и в армии, и в таксопарке. Сколько у него благодарностей от пассажиров!..
Я слушал взволнованный, сбивчивый, многословный рассказ Ксении Борисовны и думал о своем. Конечно, кому, как не матери, знать родного сына и кому, как не ей, добросовестно заблуждаться в его достоинствах и недостатках?
- Помню, едем мы однажды в троллейбусе. Входят на остановке несколько подростков. Шумят, ругаются, ведут себя безобразно. Взрослые мужчины сидят, будто и не слышат ничего. Миша стоял у водительской кабины, а подростки ехали сзади. Верите - он к ним через весь салон протиснулся. Чем уж он их стреножил, не знаю, а только сразу посмирнели, притихли... А еще был случай - вооруженного бандита в милицию доставил. Садился к нему пассажир, и во внутреннем кармане Миша увидел крестообразную ручку. Потом оказалось - кинжал.
- Когда это было?
- Года три назад...
Делаю в блокноте пометку: "Сдал в мил. гр-на с хол. ор. Проверить!" Так, так, значит, возможна версия мести.
Мы спускаемся вниз, я прошу Ксению Борисовну подробно рассказать обо всем, что она видела. Жестокая все же у меня профессия! У человека горе, а я его растравляю, заставляю вновь и вновь переживать случившееся.
- ...Я вывела Альфу на прогулку, смотрю, Миша ремонтирует машину. Те двое стояли метрах в тридцати... о чем-то громко спорили. Темно было, да я особенно и не присматривалась. Знать бы, что понадобится... Собака почуяла чужих, стала рваться с поводка. Они загораживали весь тротуар... Я не решилась пройти мимо, боялась - Альфа бросится. Не доходя нескольких метров, повернула обратно...
- Парня в светлом плаще не разглядели?
- Темно было, да и стоял он как-то боком... Сейчас, подождите... Она провела рукой по глазам. - Подбородок его мне запомнился. Длинный такой, массивный... С таким подбородком только в колонии и сидеть...
- Вы думаете, он из ранее судимых?
- Даже не сомневаюсь! Кто другой бросится с ножом на человека?! И за что?..
- Ваш сын хотел защитить девушку...
- Стоит ли она тех мук, что Миша принял?
- Может, вам что-нибудь запомнилось в ее внешности? Фигура, прическа, одежда?