Проходя по яхте, Донован отметил про себя, что судно приспособлено не только для развлекательных каботажных плаваний, но и для настоящих океанских походов. Высокий фальшборт, внушительные комингсы люков - все это должно было защитить от штормовых волн. Да и рубка, за стеклом которой виднелся одинокий бородач-навигатор, была слишком прочной для прогулочного судна, обтекаемой, точно кабина самолета...
Они сели за столик. Грег хлопнул в ладоши, и негр-стюард принес на подносе дюжину запотевших банок пива, тарелку вареных креветок и поджаренный хлеб.
- Далеко плаваешь? - осведомился Майкл, открыв первую банку и подняв ее в знак приветствия.
- Всяко бывает... Во всяком случае, предпочитаю эту лохань любому другому виду транспорта. Вот недавно посетил отделение корпорации на Гавайях, оттуда сходил в Сидней... Теперь здесь.
Донован с удовольствием отхлебнул свежего, в меру горьковатого пива, взялся за креветочную "шейку".
- Значит, с инспекцией, Грег? Проверяешь нас, грешных?
- Есть такое дело... Но больше для своего удовольствия. У меня, брат, не судно - волшебный сон... Эй!
Андерсон махнул рукой навигатору, все время смотревшему на них, и покрутил в воздухе пальцами.
- Маленький круг по заливу...
В ту же секунду яхту будто оттолкнули от пирса, мягко и сильно; послышались негромкие щелчки магнитных фалов и шкотов. Кливер забрал ветерок, берег стал быстро удаляться.
- А теперь поворот... Смотри внимательно!
"Сказка" резко наклонилась на правый борт, описывая крутую дугу, - но палуба, а значит, и их стол остались горизонтальными. Это поражало: мачта, сильно наклонившаяся в своем гнезде, скособоченная рубка - и ровный, как городская площадь, палубный настил...
- Система гироскопов! - продолжал хвастаться Грег. - Действует и при бортовой качке, и при килевой... Кругом шторм, а я себе попиваю пиво, как на веранде моей виллы!..
Майкл счел нужным восхититься яхтой - но она и вправду могла поразить воображение...
Очевидно, после выпитого Грег сделался не в меру говорлив. Собственно, он и прежде был болтуном - шумным, хвастливым малым. Но теперь Андерсон побил все свои прежние рекорды. Яхта, повинуясь поворотам своих автоматических парусов, описывала сложные спирали и восьмерки по заливу, а ее владелец все трещал, торопясь, захлебываясь, будто хотел этим потоком слов заглушить неуверенность... может быть, страх. Да, безусловно блеклые глазенки казались все более потрясенными.
- Давай к берегу, Грег, - предложил Майкл. Ему почему-то становилось все тревожнее рядом с этим истерически многословным толстяком. - А то без меня рабочие такого напартачат... Я ведь не ты, у меня денег на другое судно не хватит!
- Погоди, дружище, сто лет как не сиживали... Ну-ка, попробуй вот этого! - И Грег подвигал все новые банки. - Новозеландское, но вкуснее нашего, ей-богу... А вот немецкое, "Шварце-бир"... Германия - родина пива... Нет, дружба - великое дело, брат! Только человек умеет дружить. Звери либо враждуют друг с другом, либо пристраиваются к тем, кто посильнее, чтобы подбирать объедки.
- Разве у людей так не бывает? Давай, давай, Грег, командуй своему парню, пусть поворачивает обратно!..
Но Андерсона нельзя было остановить:
- Человек, да... А что такое, собственно, человек? Есть много определений. "Человек - это животное, наделенное разумом..." Разъяснили, называется... Что такое животное? Что такое разум? Или вот еще: "Человек единственное существо, способное познать бога". Тоже очень конкретно... Если бог есть - откуда мы знаем, что птицы или рыбы неспособны его ощущать? "Всякое творение да славит господа..."
"Совсем одурел", - подумал Майкл и оглянулся в сторону борта. "Сказка", продолжавшая кружить по синей бухте, проходила совсем близко от рейда, где застыло скопище контейнеровозов и барж. Рукой подать до греческого катамарана "Флоракис"... В конце концов можно просто прыгнуть в море. Он чувствует себя в воде, как рыба. Должно быть, Грег, проспавшись, сам явится просить прощения...
- ...Счастье! Вот в чем отличие человека от зверя! В том, что человек не бездумно блаженствует, а умеет осознавать себя счастливым и добиваться этого состояния. И у каждого из нас счастье свое, а у животных оно одинаковое - в сытости... Математик Эйлер говорил: "Истинное счастье в покое и довольстве самим собой". Но великий Паскаль утверждал: "Мы думаем, что ищем покоя, а на самом деле ищем только волнений..."
У Майкла внезапно закружилась голова. Тошнота подступила к горлу. Он попытался встать, но мешком рухнул обратно в кресло. Сознание было чистым, тело отказывалось повиноваться.
"Ловушка! То, о чем предупреждали русские!"
Так вот почему так бегали глазки у Грека Андерсона! И это его волнение, неестественная болтовня... Тянул время! Неужели купили?! Миллионер Андерсон... Или запугали?
Некогда гадать. Грег все еще треплется, сыплет евангельскими текстами вперемешку с какой-то индийской премудростью. "И тогда сказал Кришна Арджуне..." Да будь ты проклят! Сейчас надо собрать всю свою волю... всю, до последней капли... и заставить себя подняться. Встать. Сбросить эту проклятую одурь. До рейда он не доплывет... Или доплывет? Главное оказаться в воде... Может быть, подберут...
А ну-ка встать!
Страшным волевым усилием Майкл поднял себя из кресла. Грег завизжал, шарахнулся. Загремели о палубу пивные банки. Донован сделал шаг, другой... Он шел, точно слепой, протягивая перед собой руки. Споткнулся. Падая, ударился головой о комингс. Мир погас.
Андерсон все пятился прочь от стола, будто не в силах остановиться. Из открывшегося люка выпрыгнуло двое молодых людей в расписных шортах и маечках, но с ухватками тренированных "командос". Они брезгливо обошли Грега, и он крысой юркнул в трюм, словно был не хозяином суперяхты, а нищим попрошайкой из "цветного" квартала...
Молодцы привычно, как опытные гробовщики, ухватили обмякшее тело Майкла и поволокли его в недра судна. Кровь из рассеченного лба капала на безукоризненно белое покрытие палубы.
Люк закрылся. Угрюмый бородач навигатор положил пальцы на сенсорную панель ввода. Сделав немыслимый разворот на месте, "Сказка" заскользила в море. Когда берег Майами стал желто-зеленой полосой в солнечном мареве, яхта внезапно преобразилась. Паруса подтянулись вплотную к рангоуту, мачта легла вдоль палубы. Под кормой заурчал мощный водометный двигатель. Выбрасывая пенные струи из двух сопел, яхта устремилась на север...
Глава IX
________________________________________________________________
НОВАЯ РОЛЬ АКОПЯНА
Рано или поздно приходит конец даже самому напряженному ожиданию, самой утомительной работе, на которую, кажется, уже не хватает ни сил, ни нервов...
Космический корабль "Контакт" был готов к полету.
Специалисты из НАСА сдержали слово - последние полгода они работали бок о бок с советскими учеными и техниками. Многие элементы путешествия были рассчитаны на американских компьютерах: аппаратура из Штатов соседствовала на корабле с нашей, отечественной. В интернациональный экипаж было включено трое астронавтов США, в том числе - штурман, очень важное лицо на космолете. Заокеанские коллеги рекомендовали его как опытного пилота и инженера, имевшего двадцатилетнюю полетную практику, единственного оставшегося в живых после катастрофы "Нейла Армстронга". Сухощавый жилистый северянин, упорно не желавший заново пигментировать свой седой "ежик", Джеймс Брэдшоу как приехал в Союз полгода назад, так и не вернулся в Штаты до самого запуска. Впрочем, бобыля Джеймса никто не ждал дома... Невероятно трудолюбивый и дотошный, он дневал и ночевал на испытательных полигонах, в лабораториях, в последние недели - на астероидном космодроме, откуда должен был отправляться "Контакт". Разумеется, такие качества будущего штурмана не могли не понравиться будущему командиру. А капитаном "Контакта" был назначен Виктор Панин, ветеран первого "Вихря" и астероидной эпопеи.
Итак, серебристый "Контакт" высился на заатмосферной пусковой площадке, точно памятник многолетним усилиям тысяч людей, сумевших сделать корабль мощным, надежным и неуязвимым для космических бурь.
Корабль был огромен, словно Эйфелева башня, - строительство в условиях невесомости позволяло не стесняться в размерах, - но далеко не столь изящен, как знаменитая эмблема Парижа. Он ничем не напоминал отбекаемые ракеты прошлого. Загадочное для непосвященного нагромождение ферм, труб, шаров, пристыкованных "шлюпок"... Безвоздушье астероида делало ненужным аэродинамическую форму - отсюда с одинаковой легкостью могли взлететь и классическая "сигара", и вот такая многокорпусная конструкция, отдаленно напоминающая детский волчок... Ну а сажать "Контакт" на Марс или на Фобос и поднимать его оттуда никто не собирался. Гигант корабль останется на ареоцентрической орбите. Все остальное сделают "шлюпки" внучки той самой "Аннушки", что двадцать с лишним лет назад принесла Акопяна к таинственному тоннелю...
В последние недели Сурен был крайне возбужден - даже для "пылкого кавказца", которым он себя любил называть, хотя родился действительно в Свердловске. Шутка ли - сбывалась мечта, которую он лелеял два десятилетия! Акопян полностью отдавался работе, просил занять его в любых исследованиях и экспериментах, лишь бы они имели отношение к будущему полету.
Единственное, что омрачало детскую радость Сурена, - это глубокая обида на Майкла Донована. После той истории с роботом, улавливавшим биополе, Акопян решил самостоятельно докопаться до истины. Он позвонил в Майами - и не застал Майкла. Электронный секретарь-автоответчик доложил, что мистер Донован в отъезде, вернется к такому-то числу и просит абонента назвать свое имя, а также, если необходимо, передать информацию, для чего отведено тридцать секунд... Сурену почему-то не захотелось представляться, он повесил трубку. Задним числом удивился: почему на пленке секретаря записан не голос Майкла, а какой-то чужой, правда, хорошо поставленный?.. Уже совсем было решил не звонить, даже Татьяне объявил об этом своем намерении - и все-таки не выдержал. Едва дождавшись указанной секретарем даты, набрал длиннющий ряд цифр. Донован оказался дома - завтракал перед тем, как ехать открывать павильон. Приветствовал Сурена радушно, весело, с шуточками: справился о делах, о здоровье, о "вашем замечательном полете"... И все-таки Сурен учуял недоброе. Бог его знает, можно ли действительно почувствовать за тысячи километров вибрации чужого биополя, но то, что в голосе, в тончайших его оттенках кроются очень важные сведения о человеке, - это факт. Только надо уметь слушать... Через полминуты Сурен не сомневался, что щебечущий Донован фальшивит. Ломает какую-то подозрительную комедию. Не был он раньше таким шумно-беспечным, нарочито-беззаботным. Зато присутствовали откровенность, серьезность... Разве не рассказал бы тот, прежний Майкл уже в первых фразах, где он пропадал почти месяц? А здесь - ни одного намека, будто вчера расстались...
Слушая трескучую болтовню этого странно обновленного Майкла, его плоские вымученные остроты, Сурен вдруг понял, что так и не задаст главный вопрос. Слишком, слишком было важно: имеет ли Донован отношение к системам суперробота на "Дэниэле Буне", улавливающим биоимпульсы? И если имеет - то почему, на каких условиях отдал свое изобретение хозяевам частного планетолета? Отчего промолчал об этом? Друг называется... Нет тааакаоагаоа Майкла Сурен ни о чем подобном не спросит. Потому что - и это ясно заранее - собеседник в Майами заюлит, разразится потоком обтекаемых, ничего не говорящих словес; сведет все на очередную клоунскую шутку, на анекдот... "Да Майкл ли это, право?!" - усомнился на мгновение Акопян...
Но он в самом деле говорил с Майклом. Об этом свидетельствовали и голос, и смех, и любимые словечки, и целый ряд фактов, о которых знали только они двое. Значит, произошло некое страшное изменение. "Что поделаешь, если уж человек продается, то он продается до конца!" - мудро решил Сурен, окончил разговор обоймой улыбок, добрых пожеланий... и отключился.
Бортинженер долго ходил с тяжелым осадком. Но каково же было его "кавказское" негодование, когда Волновой откуда-то выкопал номер флоридской газетенки, где "известный мастер электронно-биологических чудес", "волшебник из Майами" Майкл Донован давал интервью по поводу своих автоматов! В этаком игриво-пренебрежительном тоне "волшебник" упоминал о своем знакомстве с советской делегацией: о том, как "русские, претендующие на равенство с нами в области техники", были "просто ошарашены" разноцветными игрушками павильона ("вели себя, как малыши на ярмарке"), а "бедняга астронавт" Акопян ликовал, случайно выиграв кучу долларов...
Нет, подменили Майкла. Купили? Запугали? Теперь уж вряд ли когда-нибудь удастся узнать...
Но все второстепенные тревоги и заботы отступили перед напряженными буднями подготовки к полету.
...В один из коротких дневных перерывов Акопян пил крепчайший кофе под тентом летнего кафе в Звездном, рядом сидел Брэдшоу. Штурман предпочитал слабый кофе со сбитыми сливками, чем и заслужил от Сурена обвинение в "женственности".
- Э, бросьте! - хрипел Джеймс. У него были не в порядке голосовые связки, однажды при аварии космотанкера надышался испарениями химического топлива. - По-вашему, мужчина только тот, кто хлещет крепкие напитки, курит дешевые "термоядерные" сигареты и отказывается от сладкого? Вам бы родиться в Техасе...
- Шучу, - махнул рукой Сурен. - Сам люблю сладкое. И сигареты курю ароматизированные.