В то самое мгновение, когда Сурен переступал порог подсобки, рядом с павильоном бесшумно остановился на плотном влажном песке черный "орикс". Джек-Тэдди дождался-таки, пока уберется полицейский патруль. Теперь ничто не мешало выполнению задания: пляжники, как это водится в благословенной Америке, при первом выстреле либо разбегутся, либо сделают вид, что ничего не замечают...
- Хелло, - сказал Акопян. - Можно разменять?
- Деньги в ящике, - не слишком приветливо откликнулся хозяин и кивнул в сторону металлической коробки, стоявшей рядом с пивом.
Сурен бросил долларовую бумажку в одно отделение ящика, где было полно купюр разного достоинства; извлек из другого отделения пять новеньких монет, показал их сонному молодцу; тот едва глянул...
Акопян успел подумать, что, по-видимому, газетные сведения о высоком уровне преступности в Штатах и частных грабежах изрядно преувеличены: иначе хозяин вряд ли держал бы так открыто разменную кассу. В следующую секунду из-за тонкой перегородки раздались решительные шаги нескольких мужчин. Новые посетители быстро и слаженно разошлись по залу автоматов, словно чего-то ища; один из них выругался, другой торопливо сказал: "Вон там". Зевнув, молодец в шортах нажал кнопку на пульте, и вместо отчаянно вихлявших бедрами негритянских танцовщиц телевизор вдруг показал внутренность павильона. Четыре человека стояли перед дверью подсобки; судя по угрожающим позам, они готовились к вторжению. Двое из них, в том числе похожий на японца (Сурену показалось знакомым его лицо), держали перед собой широкоствольные пистолеты-усыпители.
Бортинженер даже не успел как следует испугаться. Реакция хозяина была удивительно быстрой - куда девалась ленивая дремота! Крикнув посетителю "Ложись!", он сам повалился головой вперед с кресла, одновременно нажимая еще что-то на пульте. Экран телевизора мгновенно заволокли клубы белого дыма. За дверью отчаянно кричали, кашляли; ударил выстрел и, кажется, не из усыпителя. Лежа, Акопян увидел, как тоненькой струйкой хлестнул волокнистый дым сквозь перегородку: пуля нарушила герметизацию. Он ощутил сладкий, тошнотворный запах газа. Хозяин был уже на ногах и залепливал пулевое отверстие какой-то, очевидно, заранее приготовленной массой. Нападающие утихли. Сквозь туман на экране были видны поверженные, странно вывернутые тела.
Пока к павильону подъехала полиция (это заняло не более трех минут), хозяин успел познакомиться с Суреном. Подав в передрягу вместе с посетителем, владелец "одноруких бандитов" невольно проникся к нему дружескими чувствами. Звали хитроумного молодца Майкл Донован. Его павильон был известен на курорте своими оригинальными автоматами, в том числе и "Фобосом". Выручка была действительно неплохой, слухи еще преувеличивали ее. Оттого Майкла грабили чаще, чем его коллег-конкурентов. Недавно он полностью перестроил свое "предприятие", соорудив вот эту леденцовую игрушку - герметическую, со скрытыми телекамерами и запасом усыпляющего газа, такого же, как в самолетах.
Сурен, не подозревавший, что ему повезло третий раз за день, изумлялся мастерству Донована, пил маленькими глотками холодное "пепси", которым тот угостил нового друга; потом, когда универсально обученные "патролмены" в противогазах выдули с помощью особой вентиляторной пушки остатки отравы из помещения, помогал перетаскивать уснувших гангстеров и складывать их в микроавтобус. Пришлось выдержать небольшой, вполне корректный допрос и расписаться в протоколе. Вся эта история была для полицейских чем-то вполне будничным и незначительным, вроде уличной драки или карманной кражи. Майкл тоже не переживал, не возмущался, а спокойно налаживал заново свою "оборону", заряжал скрытые газометы. Патруль отбыл, пожелав всего хорошего; хозяин предложил Сурену пива за счет заведения... И только тогда Акопян вдруг вспомнил о конгрессе, спохватился, посмотрел на часы... К началу он, разумеется, опоздал, но больше задерживаться было невозможно: Волновой уже наверняка поднял тревогу.
Провожая гостя к машине, Майкл сказал:
- Приходите сегодня вечером, после вашей говорильни. Я вам, так и быть, кое-что объясню, и вы еще раз попробуете справиться с "Фобосом". В конце концов было бы несправедливо, если бы сам Акопян (он произносил "Эйкопиен"), не выиграл приз у автомата, сделанного в его честь...
- Э-э, я не люблю... как его... поддавки!
Последнее слово Сурен сказал по-русски, но сделал такой выразительный жест, что Майкл понял и возразил:
- Игра будет вполне честная, не беспокойтесь. Просто я немного облегчу вам поиск решения. Если не справитесь, тысячу долларов все равно не подарю... - Донован лукаво подмигнул. - А если выиграете, я приобрету больше, чем потеряю! Вечером здесь будет полно народу. Во-первых, все увидят, что на "Фобосе" играет сам первооткрыватель - это создаст мне рекламу. Во-вторых, убедятся, что я действительно плачу за выигрыш, если набрать правильную комбинацию...
- Ну вы настоящий янки! - не то похвалил, не то поддел его Сурен; Майкл ответил нечто малопонятное по звучанию, но совершенно ясное по интонации: "На том стоим!"
...Заседание после перерыва провели в таком же деловом и оперативном духе, как утреннее. Выступающие говорили сжато, по сути. Все знали: их "слушают" компьютеры логического анализа и прямо по ходу докладов и прений, "в реальном масштабе времени" делают выводы, отделяют зерно от шелухи. Давно уже после ученых форумов не выходили увесистые тома "материалов": машины давали экстракт, а он занимал считанные страницы. Среди молодежи считалось хорошим тоном составить выступление так, чтобы компьютер почти ничего из него не выбросил. Лишь отдельные чудакиретрограды издавали за свой счет фолианты старого образца, с полным изложением всех дискуссий, расшаркиваний или словесных драк с оппонентом. Но это было всего-навсего самоутешением. Ученый мир принимал в расчет только экстракты. Машины, одинаково равнодушно относившиеся к мировой знаменитости и к желторотому студенту, различали говоривших не по титулам, а по интонационным характеристикам. Короткие, как военный рапорт, сводки выявляли истинную ценность докладов. В компьютерном изложении нередко какой-нибудь Нобелевский лауреат выглядел недоучкой рядом с провинциальным магистром. Бывали и вовсе позорные результаты. Например, машина печатала следующее: "В выступлении, продолжавшемся 32 минуты 47 секунд, профессор Икс дал развернутую справку по истории вопроса, не коснувшись сути". И все...
Итак, заседание прошло своим чередом. Представители Японии показали изящнейшего, с крысу размером, микроробота, предназначенного для гигиенического ухода за жилым помещением корабля или станции. Пущенная на сцену, "крыса" насмешила всех крайней суетливостью, а также тем, с каким паническим стрекотом и миганием огоньков она высушила специально пролитую воду и подобрала хлебные крошки... Космические медики Пакистана привезли на конгресс удивительное устройство, позволявшее делать сложные хирургические операции в невесомости; и даже Ямайка, не имевшая своего космофлота, но активно участвовавшая в совместных программах, изготовила некие пилюли на основе традиционных народных средств, возвращавшие бодрость после перегрузок. Акопян, да и прочие члены делегации только на этом конгрессе вполне ощутили, какое интересное на Земле стоит время: "летают" чуть ли не все страны! Бразилия строит самые большие в мире орбитальные энергостанции, Индия вместе с Австрией налаживают переброску ледяных астероидов в безводные районы Земли, а космонавт, впервые ступивший на спутник Юпитера Ио, оказался родом из Республики Вануату... Как все-таки преобразило мир благословенное разоружение! У этого почтенного африканца, вещающего с трибуны конгресса о достижениях внеземной вирусологии, докторское звание и два месяца собственного "налета" в космосе - а на щеках ритуальные надрезы, обозначающие положение в племени...
Несколько раз конференц-зал озарялся мягким, но мощным светом из скрытых источников. В соседнем помещении работали фотокорреспонденты. Они могли не входить в зал, чтобы сделать снимки, - изображение передавалось через видеоканалы. Телекамеры, похожие на любопытных птиц, вертели головами, пристроившись на карнизах и ступенях, в специальных нишах...
Наконец председательствующий объявил тему завтрашней встречи - гипноз и психотерапия в космонавтике - и закрыл заседание. Только тогда, вместе с товарищами перебравшись в кафе, Акопян сумел рассказать им о случае в игровом павильоне. Тарханов возмутился бездеятельностью полиции: "И это при их техническом оснащении", - Марина просто испугалась и заявила, что ждет не дождется, когда все они окажутся за пределами "этой проклятой бандитской страны", Волновой усмехнулся многозначительно и мрачно, а затем спросил:
- Ты уверен, что это была именно попытка ограбления?
- Хозяин говорит, что не в первый раз!
- Совпадение уж больно странное... - пробормотал Игорь Петрович и больше на эту тему не распространялся, зато Семен не упустил случая объявить:
- У комиссара Мегрэ рождалась новая версия...
Они выпили кофе с сандвичами, после чего Сурен снова взбудоражил всех, заявив, что приглашен хозяином павильона на вечер - сыграть еще раз.
- Ну это я тебе просто запрещаю! - отрубил Волновой.
- Вроде бы взрослый человек... - удивилась Марина.
Тарханов жестко уточнил:
- Лечение тут дорогонькое, нехорошо разорять родное посольство!..
- Да ничего не будет! - уговаривал бортинженер, в котором взыграл азарт, достойный пушкинского Германна. - Во-первых, снаряд дважды в одну воронку не попадает. Во-вторых, там сейчас полно народу: Майкл собирается обставить мою игру, как рекламное шоу. А в-третьих, я буду не один: приглашаю всех присутствовать при моем триумфе!
- Уже и триумфе, - проворчал Волновой: было видно, что он сдается. Тем более главу делегации не мог не заинтересовать автомат, воспроизводящий сцену на Фобосе...
Майкл не обманул. Когда электромобиль подкатил к павильону, там волновалась изрядная толпа. Солнце зашло по-южному быстро, наступил теплый бархатный мрак. Вся громадная дуга побережья искрилась белым огнем, затмевавшим звезды; на рейде двигались грозди светляков, оттуда долетала музыка: сияли нарядные пляжные кафе, бары, "кабинки для влюбленных", - но самым ярким пятном был этот залитый светом прожекторов песчаный "пятачок" перед павильоном. Осветительную аппаратуру притащило телевидение. Камеры включились сразу после того, как машина с советскими делегатами пересекла границу освещенного пространства. Засверкали "блицы" фотокоров. Марина улыбалась точно кинозвезда, благо зубы у нее были собственные белые и ровные.
Их встретил Майкл Донован, надевший ради торжественного случая бессмертный костюм ковбоя: серый "стетсон", кожаный жилет со звездой шерифа, широченный пояс о двух кобурах - бог знает, настоящие ли в них были кольты, ведь детские игрушки в США не отличались от подлинного оружия... Публика в купальных костюмах, порою сведенных до лоскутка ткани или нити жемчуга на бедрах, вела себя бурно. По дороге от машины до павильона нашим героям пришлось пожать с полсотни рук, вытерпеть чуть меньшее количество объятий и поцелуев. Когда они переступили порог зала автоматов, на подбородке Тарханова блестел жирный отпечаток губ, крашенных зеленой помадой. Цветное телевидение мигом запечатлело эту диковинку, оператор вплотную "наехал" объективом...
Когда поутихло первое изумление трех спутников Акопяна перед объемным пейзажем Фобоса и забавной фигуркой бортинженера в скафандре, Сурен решительно взялся за дело... Встал перед панелью, приготовил двадцатицентовик... Майкл пристроился рядом, как будто объясняя правила игры, и прошептал в самое ухо:
- Старайтесь не думать ни о чем постороннем. Только о том, чтобы пещера открылась! Не вкладывайте в цифровую комбинацию никакого смысла набирайте наугад. Если вама зааахаоачаеатасаяа при этом набрать определенные цифры - неизвестно почему, но захочется именно такие, а не другие, подчиняйтесь...
- Ладно, - сказал Сурен. - С богом, начали!
Монета провалилась в щель, Акопян взялся за рычаг, Майкл отошел, освобождая место: зрители также потеснились, отодвигаясь. Крошечный "двойник" игрока плавно взлетел ко входу в тоннель. Сурен задумался, поджав губу... и быстро завертел диск. Огненные знаки набираемого сочетания один за другим возникали в "звездном небе"... и погасли вместе с надписью "Игра". Тайна не открылась. Акопян утер пот со лба.
- Смелее... - зашептал в ухо Майкл. - Думать только о том, что там, за стеной! Ну, еще раз...
"А в самом деле, - невольно подумал Сурен, бросая монетку, - что мы увидим, если сумеем взломать эту чертову броню? Машинное отделение корабля? Хранилище информации? Их - мертвых, застывших? Как-то все по-земному... Не вырваться из привычного круга! А как себе представляет "загадку Фобоса" Майкл? Сумел ли он придумать что-нибудь оригинальное? Интересно, что он спрятал внутри макета скалы? Вот было бы смешно, если бы американец оказался прав и мы когда-нибудь на Фобосе раскопали то же самое..."
Фигурка космонавта, пройдя через тоннель с перилами, уткнулась в глухую стену...
Неожиданно словно некая преграда лопнула в душе Акопяна: исчезла неуверенность, и он смело потянулся к диску. Бортинженер не представлял заранее, какую комбинацию наберет, но, кажется, это знала его рука!
Щелк, щелк, щелк... Цифры, цифры, буквы: вспыхивает длинная строка, и вдруг - о чудо! Автомат играет бравурный марш: среди звезд загорается ярко-зеленая, сыплющая искрами надпись: "Выигрыш". Стена разъезжается в две стороны: через щель брызжет слепящий свет... Там - золото, алмазы, груды драгоценностей; пещера из арабской сказки, убранная коврами! Эффектная, но наивная выдумка коммерсанта. И ее реальное воплощение: отскакивает никелированная крышка на передней панели автомата: в маленьком ярко-алом боксе лежит пачка купюр.
- Не возбраняется? - шутливо спросил Сурен у Игоря Петровича.
- Честно выиграл - бери! - ответил несколько ошарашенный Волновой. Он не ожидал такого результата.
- На всех! - решил Акопян и тут же, при бешеных аплодисментах и чисто американском оглушительном свисте зрителей, разделил пачку на четыре равных части...
Обменявшись крепкими рукопожатиями с Майклом, делегаты вернулись к машине. Блицы полыхали, будто безоблачной ночью на пляже разыгралась крохотная гроза. Часть народа, и весьма немалая, осталась в павильоне попытать счастья на "Фобосе" или у других "одноруких бандитов". Было ясно, что уже в этот вечер хозяин вернет изрядную долю потерянной тысячи. Прочая публика спешила рассеяться по своим машинам. Быстрее всех свернулось телевидение. Тридцатью годами раньше заревели бы, оскорбляя вечерний покой, бензиновые моторы, и живительный морской воздух отступил бы перед вонючей гарью. Сейчас лишь легонько загудели отлаженные электродвигатели, и машины снялись с мест. Целая колонна устремилась от берега к шоссе. К удивлению троих делегатов (кроме Волнового, воспринявшего это весьма спокойно), вывернувшись из темноты, бок о бок с их машиной пошел мощный полицейский электромобиль. С его крышки смотрела внушительная раструбом газовая пушка.
- Это еще зачем? - подозрительно спросил Тарханов. - Твоя работа?
- Моя, - как ни в чем не бывало ответил глава делегации. - Я связывался с нашим посольством... Он и сюда ехал за нами, просто вы не заметили.
- Ты безнадежен, - любезно сообщил Семен. - За тебя уже не возьмется ни один психиатр!
Марина прыснула в ладонь, а Сурен задумался, вспоминая утренние события.
На городских улицах кортеж стал рассеиваться: "болельщики" Акопяна уезжали, помахав на прощание и крикнув что-нибудь приветливое. Только тупорылый лакированный броневик провожал до самой гостиницы. При въезде на транспортную площадку он повел перед собой лучом прожектора. Зоркая Марина могла бы поклясться, что какие-то фигуры шарахнулись от аккумуляторной колонки. Очевидно, их заметила и полиция, поскольку дверь броневика открылась и выпустила троих здоровяков. Их руки многозначительно лежали на кобурах. Не без удальства козырнув своим "подопечным", парни тронулись вместе с ними к отелю.