Я спустился вниз, где тут же был перехвачен Анной.
— Куда собрался? — сурово спросила она.
Я оторопел, и у меня даже рот открылся от удивления.
— А ты откуда знаешь, я же ещё и слова тебе не сказал.
— Да по тебе всё видно: по глазам, по твоим движениям. Ты же мой муж, в конце-концов, — нахмурилась Аня. — Так что, куда собрался или будешь отпираться?
— Цесаревну спасать.
— Ольгу? — нахмурилась Аня.
— А ты знаешь каких-то других цесаревн, ради которых я променял бы запечённого гуся от Семёновны на их сомнительное спасение?
— То есть, ты даже ужинать не останешься? — кажется, Аня сильно расстроилась.
— Не, не останусь, дорогая. Там, в буквальном смысле слова, надо спасать мир. Снова!
— Хорошо, пирожков возьмёшь?
— Обязательно.
— А кого из людей?
— Призрак и Баньши. Больше людей не нужно. Кара, девочка моя, — повернулся я.
Пантера, услышав мой голос, приподняла голову.
— Прогуляемся?
«С удовольствием», — большая кошка улыбнулась и потянулась.
Вообще, после случая с её родным миром, настроение у Карамельки сильно поднялось. Она стала спокойнее, и даже реже заходила к белкам в Разлом, тем самым — синим, которые жили аккурат в воздухе у меня над усадьбой. Честно говоря, сначала я хотел его закрыть раз и навсегда, но потом понял, что это плохая идея.
У большинства людей кошки снимают стресс, шурша пакетиком или царапая обивку любимого дивана. Карамелька же моя поднималась на вертолёте, запрыгивала в Разлом и уничтожала местных белок. Не насмерть, конечно. Она тоже была девочкой умной, и понимала, что надо оставить им шанс восстановиться. Но зато из синего меха получались шикарные шубы. И у Кати, и у Ани были уже такие. И вообще, это оказалась фишка моих жён. Они своим подругам дарили такие шубы на всякие праздники. Купить их нельзя было ни за какие деньги. Походу мои девочки (и Карамельку я считаю девочкой, в том числе) устроили серьёзную конкуренцию самому пафосному коронатскому «Хер Бесу». Теперь, наверное, любая модница в мире не так хотела получить сумку «Пипкин», как синюю шубу от моих жён. Ну, что тут удивительного, коммерческая жилка у Ани сработала, как всегда, на пять баллов.
— Кого-то ещё? — спросила Аня.
— Ага, кого-то ещё…
Я пристально посмотрел на Цербера, который лежал сейчас кверху лапками на своей подстилке и громко храпел, вывалив наружу язык. На самом деле, в обычной своей форме он был похож на чихуахуа, но в последнее время стал похож на мячик, потому что всё время жрал. Спать он особо перестал, у него появилось новое хобби — он начал жрать, как не в себя. А потом начал совмещать. Наедался и убирался куда-то в уголок, потихоньку там отсыпаясь. И как-то выпал у меня из вида.
Прямо сейчас я изучал его энергетическую систему. Походу, этот жиробас немного обленился, но всё у него было в порядке. Придётся подстегнуть его метаболизм.
Тут как раз с улицы зашла Катя.
— Катюха, стой! — рявкнул я.
Катя остановилась и нахмурилась.
— Ну-ка, пасани мне.
— Чего? — удивилась она.
— Пни вон тот мячик в мою сторону.
Я кивнул на храпящего Цербера.
— Саша, ты что?
— А что? Я его взял для того, чтобы он тебя и дом охранял. Мне кажется, он потерял былую хватку.
Катя, конечно же, его не пнула. Пришлось подойти мне и приподнять его за шкирку, как обоссавшегося щенка. Цербер спросонья зарычал, но, увидев, кто его поднял, сразу изобразил дружелюбие. На мой взгляд, чрезвычайно фальшиво.
— Ну что, жирная жопа? Пойдём повоюем?
Я подхватил его под мышку, и сзади раздался голос Кати.
— Подожди, я ему косточку дам с собой!
— Косточку… — еле слышно пробурчал я. — Вот так попадаешь в руки к бабам, и вместо злобного одинокого волка из тебя получится пушистый мячик.
— Что ты там сказал? А ну-ка, повтори! — уточнила Катя настороженно.
— Ничего, люблю тебя, дорогая! Кара, погнали! Затупок⁈
Я огляделся.
— Поручик, ко мне! — гаркнул я.
Послышался топот ног, и из кухни выбежал Пупсикович, на спине у которого висел маленький рюкзачок.
— Подох-х-хнал по-братски… — раздалось у меня около уха.
Я увидел, что на моём плече организовался Шнырька.
— То есть, он реально, что ли, яблоки с собой взял? — спросил я.
— Ну, он попрощ-щ-щил яблоки, — протянул Шнырька.
— А ты что? — улыбнулся я, предвкушая.
— А я ему туда лука напихал! Ши-ши-ши! — заржал Шнырька.
Я улыбнулся.