— Мы должны справиться…
— Должны? Даже несмотря на то, что под Хабаровск были перекинуты более семидесяти тысяч человек в помощь Драконам? — выдала она еще одну горькую усмешку. Нет! Я всегда знала, какая она. Просто не хотела думать об этом… и принимать.
За этот короткий промежуток времени Лиза наконец приняла ту горькую правду, которую отрицала очень долгое время. Её дочь всегда имела проблемы с контролем. Были жалобы на убийства. Были роптания на разрушения. И всегда от неё она слышала один и тот же ответ: «Мне плевать на них!»
И ладно, ранее не страдали невиновные, но в этот раз… Двадцать две деревни были стерты авиацией персов на границе. А ведь до этого, несмотря на войну, они такого себе не позволяли. Скорее, воевали для виду или от лени. А теперь взялись за дело всерьез.
— Я не могу связаться с Александром. Его первая жена отказывается говорить, где он сейчас, — решил сменить тему Болконский.
— Когда нужно будет, она свяжется со мной, — ответила она. — Тему не меняй… Знаю, ты думаешь, что я сейчас на грани. Это не так… Просто я сегодня поняла, что нельзя быть одновременно любящей матерью и хорошей Императрицей.
По щекам Елизаветы скатились две горькие слезинки. Слезы матери, которая потеряла сегодня дочь. И пусть Ольга жива, и она это знает, но в сердце женщины она умерла.
Болконский не видел, как Елизавета, время от времени, поглядывала на свой браслет. Тот самый браслет, который подарил ей отец, и который имел связь с её дочерью. Благодаря ему она могла знать, жива та или нет. А еще… Если хорошо настроиться, то можно почувствовать все её эмоции. Сейчас там были только гнев, злоба и ярость.
Глава 11
Г де-то в горах Тибета
Пустая пещера (почти)
Две тени бесплотно мерцали в огромной сырой пещере посреди Тибета. Изменник Гу Цьян исчез из этого Мира, предав Неназываемого. Хорошо, что он не смог или не успел разрушить алтарь в своем жилище. Поэтому два оставшихся в живых Эмиссара сделали всё, что смогли, чтобы выйти на связь со своим господином. Ожидаемо, у них ничего не получилось его вызвать — их сил было слишком мало. Единственное, что они смогли, — это послать ему сигнал о том, что всё чрезвычайно плохо.
А в ответ издалека послышалась очень пространная речь их господина, в которой цензурным словом была лишь последняя фраза. Звучала она так:
— Ну всё, он доигрался!
Можно было предположить, что эта фраза относится к Охотнику, который объявился в этом мире. Потому что всё предыдущее нецензурное точно относилось к Охотнику. Их такой спокойный и рассудительный господин обещал всевозможные кары на голову этого человечишки, который позволил себе встать на его пути. Эмиссары сразу воспряли духом. Это значило, что их господин уберёт внимание со всех остальных тысяч направлений своей Великой Экспансии и сосредоточится на этом конкретном Мире. Как он будет действовать, пришлёт ли новых Эмиссаров или явится сам, Эмиссары знать не могли, ибо где они, а где их гениальный господин. Но знали они чётко лишь одно — им нужно постараться дожить до прихода их господина.
— Океания? — немного смущённо сказала одна тень.
— Да, Америка? — уточнил женский голос.
— Слушай, а как ты смотришь на то, чтобы я приехал ненадолго к тебе в гости?
— А что у нас случилось? — уточнила Океания, не сдерживая некоторой доли злорадства.
— Да тут туристы к нам на континент с Империи заскочили. И что-то мне очень не хочется с ними пересекаться…
*
— С днём рождения, милый! Ура!
Вокруг захлопали хлопушки, и во все стороны полетело разноцветное конфетти.
— А кто это с тобой? — нахмурилась Аня.
Я не очень аккуратно сбросил на землю два тела. Дёрнул за молнию рюкзака, и оттуда вывалился Пушок, который сделал два шага и упал на бок, вывалив язык. Рядом с громким «плюх» упал Затупок, также перевернувшись на спину и тоже вывалив язык.
— Дорогой, с тобой всё хорошо? — нахмурилась Аня.
Я посмотрел на окружающих людей и невольно улыбнулся. Как можно было не улыбнуться, глядя на Волка, на чьей лысой башке был такой милый розовый колпачок, а видимая часть лысины усыпана конфетти.
Да, я попал в тяжёлую зарубу, но приятно знать, что мои люди настолько верят в меня. Что Александр Галактионов, попавший в жопу, таковым не считается просто потому, что он Александр Галактионов, у которого, кстати, сегодня, первого апреля — день рождения.
Выходили из зоны боевых действий мы тяжело, что уж тут сказать, буквально на грани превозмогания. Хорошо, что эту границу я всё-таки не перешёл. Пылевая цунами, поднятая Барханом, сыграла мне на руку. Подхватив на руки Затупка и схватив за шкирку здоровенного Цезаря, что перешёл в свою боевую форму, я шагнул сквозь Тень. Цунами пролетело на том месте, где я только что стоял.
А вот с той стороны была красота. Порождение враждебной магии снесло большинство врагов, убив слабых и прикопав сильных. Вот сильным как раз нужно было время, чтобы выкопаться. И этого как раз хватило мне, чтобы нырнуть в Сферу Отрицания.
На страже остался Цезарь, у которого появилось новое развлечение. Вражеских Одарённых, кого он не мог убить ударом лапы, он хватал за ноги: одной головой — одну, за вторую — другую. И с громким «Чпок!» разрывал их пополам. Во все стороны летела кровь, кишки, и вот это вот всё. Почему-то маленькому/большому Пушку это казалось чрезвычайно весёлым. Вот только это не казалось весёлым бедолагам, что стояли напротив него. Через некоторое время я заметил, что как-то все стали опасаться приближаться к моему питомцу.
А поручик Затупок… Ну что, поручик Затупок, он как всегда: помирал и нагибал, нагибал и помирал! Через некоторое время враги поняли бесперспективность его убийства, и решились сконцентрироваться на мне. Тем более, что у меня уже руки были заняты.
Из Сферы Отрицания я вытащил двух верных спутников Цесаревны Ольги: Ареса и Гермеса. Оба были без сознания и практически без признаков жизни. Теперь я уже примерно понимал, кем на самом деле они были для Цесаревны.
Да, как я уже знал, они были её учителями, телохранителями, и возможно, даже друзьями. Но, в первую очередь, они были своеобразными «предохранителями», которые кто-то очень мудрый приставил к Цесаревне, дабы отсрочить неизбежное. Все проблемы, связанные с её странным Даром, делились на троих. Учитывая, что Арес и Гермес были одними из сильнейших Одарённых, кого я знал в этом Мире, то запас прочности был у них ого-го!
Для этого им пришлось дать клятву крови, которая также должна была страховать Цесаревну от «сноса крыши». Но случилось то, что должно было случиться, и верные «предохранители» перегорели в буквальном смысле этого слова. От их Душ остались только разрозненные куски. Обычные люди были бы уже мертвы. Но эти два индивида отличались диким упорством и помирать никак не хотели. Похвально…
Что ж… Я, как опытный электрик… то есть, я хотел сказать Охотник, поставил внутрь них по «жучку». Подобрал две наиболее подходящие Души из своего Океана и поместил их в тела бойцов. И теперь они временно поддерживали их жизни. Ну и, напоследок, оставил подарок для козла, который всё это затеял.
Когда Сфера Отрицания схлопнулась, то вместо лакомой добычи для иномирной сущности, а именно маленького, но очень сочного тела российской Цесаревны, он получил… Скажем так, очень неприятный сюрприз — существо, которое даже я сам не мог ещё контролировать. Сможет ли этот умник победить её? Не знаю.
Новое разочарование…
Злоба…
Я бы даже сказал — ненависть!
Всё это я вмиг ощутил с иного плана реальности. А еще этот неразборчивый, пробирающий до мурашек, шепот, с вкраплением единственного понятного слова… нет, двух слов: «Грёбаный Охотник», — это я четко услышал сквозь эфир. И это заставило меня улыбнуться.
Да, этот сумасшедший божок из другого Мира помог мне, заставив сражаться бывших союзников друг с другом, брат с братом, вместо того чтобы объединить силы и обезвредить цесаревну. Делала это сущность для того, дабы цесаревна досталась именно ему. Жаль, конечно, сегодня погибло много сильных Одаренных, кто мог бы защищать этот Мир в будущей схватке с Неназываемым, но что случилось, то случилось.
— Ищи себе другое тело, лузер! — хмыкнул я и обвёл взглядом множество вражеских Одарённых, что стояли вокруг меня, готовые к атаке. Все они застыли в разных позах и с разными выражениями на лицах. Особенно радовали чуваки, стоящие на одной ноге или подвешенные в падении. Пусть живут… пока. Это, в первую очередь люди. Да, когда они угрожают мне или моей семья, я никого не жалею, но убивать беззащитных? Увольте. Я всё же испытываю некоторую надежду, что люди в этом Мире, наконец, перестанут убивать друг друга.
Когда схлопывается Сфера Отрицания, она искажает после себя время. Причём искажает неконтролируемо: от полной остановки до стремительного ускорения. Некоторые из врагов замерли, а у некоторых, прямо на глазах, начали отрастать волосы до пола, затем седеть, а их лица покрывались морщинами. Не повезло, что уж. Хорошо, что на меня это не действует.
Цербер застыл в стазисе, а Затупок начал умирать от старости. Я так думаю, много десятков раз, потому что, когда я схватил его за шкирку, распространив свою ауру сверху и прикрыв его от остаточного воздействия Сферы Отрицания, Затупок яростно заверещал в негодовании. Он был похож на огромного морского ежа. Его волосы, которые в обычном состоянии обламывались, выросли сейчас почти до полуметра. И в этих зарослях с трудом можно было разглядеть два негодующих глаза.
Цербера я хлопнул по башке, посылая мысленный приказ. И он тут же превратился в маленького чихуахуа, который тут же отправился ко мне в рюкзак. Пристегнув Затупка к поясу и взвалив на плечи двух бойцов Цесаревны, я нырнул с ними сквозь Тень Несколько секунд, и вот я уже в километре от места событий стою над замотанным, как гусеница, смуглым мужчиной, который смотрел на меня с натуральным ужасом.
— Ну что, Абдулла… — улыбнулся я. — Поджигай! То есть, поехали!
И для лучшей доходчивости отвесил ему крепкого пинка.
Да, Абдулла был тут тем самым портальщиком, которого я скрутил в самом начале битвы, покрошив всю его охрану.