Он вышел и закрыл за собой дверь. Роджер судорожно вздохнул и чуть не подавился летающей пылью.
— Извини, Кэролайн, — тихо сказал он. — Все вышло не так, как я надеялся.
— Ты не виноват, — покачала головой Кэролайн. — Что будем делать?
Роджер оглянулся на дверь, прикидывая, стоит ли попробовать открыть ее и посмотреть, что будет. Но два воина, изображающих стражу, почти наверняка стояли снаружи, а он уже видел, как быстро зеленый может превратить трасск в нож.
— Думаю, надо подождать, — неохотно решил Роджер, поворачиваясь обратно к камину; — Ты у нас родом из деревни, так что тебе разводить огонь. А я попробую открыть окна и хоть немного здесь проветрить.
— Обалдеть можно. — Ференцо с изумлением покачал головой. — И за все это время никто вас не обнаружил?
— Насколько я знаю, нет, — ответил Иона. — С другой стороны, каким образом? Мы стали легальными гражданами три четверти века назад, и единственное, чем занимались с тех пор, — это старались жить тихо и мирно.
— До настоящего момента.
— Едва ли мы в этом виноваты, — натянуто возразил Иона. — Зеленые вынудили нас.
— А затем предложили убить одного из своих, — пробормотал Ференцо, наполняясь холодным гневом.
Издевательство над детьми он всегда считал самым мерзким преступлением, а от мысли о ритуальном убийстве его пробирала дрожь. Но зеленые согласились на обряд принесения в жертву, подвергнувшись двум нападениям.
— Но это же было семьдесят пять лет назад. Зачем снова начинать распрю?
Иона тихонько фыркнул.
— Да перестань. У вас на Земле этнические распри длились тысячелетиями.
— Верно, но, как правило, дрались за один и тот же наследственный кусок грязи, — заметил Ференцо. — А ваша «гибель богов» произошла в десяти световых годах отсюда.
— Наша что?
— У Вагнера есть такая опера, — сказал Ференцо. — Северный вариант Армагеддона, когда все горит, как у вас в долине. Я к тому, что людям трудно забыть преступление прошлого, когда кто-то может точно указать место, где это преступление произошло. Но при смене среды обитания обиды обычно затухают. Ведь приходится привыкать к новым соседям и приспосабливаться к новым условиям жизни.
— Вы не понимаете зеленых, — вздохнул Иона. — У них ну, назовем это кастовым сознанием. Вся их жизнь, начиная с работы и кончая мышлением, выстраивается по четко централизованной схеме, приводимой в действие людьми, которые, как они считают, генетически предопределены быть вождями. Если эти вожди решили следовать предрассудкам прошлого, у других не остается иного выхода, кроме как подчиняться им.
— А у серых иначе? — спросил Ференцо.
— По сравнению с зелеными мы образцовые анархисты. У нас есть люди, которые улаживают споры, решают, как нам вести себя по отношению друг к другу и к землянам, и выступают в роли судей, когда кто-то переходит границы дозволенного. Но и только.
— Каждый серый за себя?
— В основном, хотя на деле все не так зловеще. Поведение серых также определяется его близкими. Поскольку у каждого есть какой-то круг родных и друзей и поскольку все эти круги пересекаются, получается, что мы более или менее подчиняемся всей группе.
— Как в сельской общине? — предположил Ференцо.
— Почему нет? — пожал плечами Иона. — Фактически так оно и есть: невидимый маленький город посреди Нью-Йорка.
— Почему тогда вам просто не собраться и не переехать?
Лицо Ионы ожесточилось.
— Нельзя отступать перед хулиганами. Полицейский должен знать это лучше других. Если зеленым удастся выжить нас из Нью-Йорка, они от нас никогда не отвяжутся. Единственный способ покончить с этим — повторяю, единственный — убедить их, что мы можем жить в мире. Нам совершенно не нужно становиться лучшими друзьями — пожалуйста, если хотят, пусть совершенно нас не замечают. Но мы имеем такое же право жить здесь, как и они, и никуда не уедем.
— М-м. — Ференцо снова отхлебнул из бутылки. — Не дашь мне еще раз взглянуть на твой пистолет?
Иона нахмурился, но отставил свою бутылку и протянул вперед левую руку.
— Вот так он вроде как зачехлен. — Он поддернул рукав куртки, обнажив затейливо украшенный металлический браслет. — Я поворачиваю запястье, чтобы достать его…
Он резко повернул запястье, и на глазах у Ференцо из-под браслета вдоль ладони вырвались серебристые щупальца, которые тут же переплелись между собой и сплавились в уже знакомую цилиндрическую форму.
— И вот он.
— Да, — кивнул Ференцо.
Теперь, внимательно рассмотрев оружие, он увидел то, чего не заметил раньше: на месте широкого браслета осталась только тонкая проволочная петля, соединенная с рукояткой такой же тонкой металлической проволочкой.
— Эта петля для того, чтобы ты не уронил его?
— И для этого тоже, но главным образом для того, чтобы направить молот-пистолет обратно, когда убираешь его, — ответил Иона. — Вот так.
Он раскрыл ладонь, и пистолет ушел обратно, распавшись на щупальца, и снова образовал браслет.
— Поразительно, — покачал головой Ференцо. — А как он действует? Он ведь не пулями стреляет?
— В каком-то смысле пулями. — Иона встряхнул рукой и снова извлек оружие. — Он выпускает маленькие силовые пузыри, которые ускоряются…
— Погоди, — перебил Ференцо. — Что выпускает?
— Силовые пузыри, — повторил Иона. — Энергетические заряды в форме шариков или дисков. Пузырь выбрасывается из ствола, набирает скорость и увеличивается в размере, пока не ударится в твердый объект. Тогда он распадается, передавая энергию цели.
— И сколько есть типов заряда?
— Только два: шарики и диски. Шарик сферический и передает энергию как молоток, а диск заострен и больше подходит, чтобы рубить.
— Значит, вчера вечером у участка ты стрелял в зеленых шариками, — медленно проговорил Ференцо, сопоставляя факты. — А стало быть, в Йорквилле другой серый отрубил ветку у дерева диском.
— В общем, так, но точно сказать не могу. В зависимости от расстояния любой заряд мот: срубить ветку.
— Постой, — Ференцо потер лоб, — ты же говорил, что не убил вчера тех двоих.
— Смотри, — вздохнул Иона.
Он приложил свободную руку к дулу молота-пистолета и нажал на спуск. Раздался слабый хлопок, но, насколько Ференцо мог судить, ничего не произошло.
— Как я уже говорил, заряд набирает мощность и энергию мере полета. Вблизи, — он снова выстрелил в ладонь, — практически ничего не происходит. Немного подальше…