— Нет, мать Тереза! Короче, больше одна не ходишь, если что — нам свистнешь, сопроводим.
— Правильно! Мы может тоже мечтаем помочь угнетенным и несчастным!…
— Если меня оставят.
— Ой, ты посмотри! Она сомневается! Стася, кого обманываешь? Да тебя с «обычной» работы выгнать, что этот центр с землей сравнять! Не-воз-мож-но!
— Это точно! — засмеялась: если даже братья уверены, что она останется, значит, так тому и быть. И будет. — И потом, как вы без меня.
— Бесспорно, — с сарказмом протянул Иштван. — Кто нам еще столькими проблемами наградит?
Чиж улыбнулся:
— Без тебя в группе с дисциплиной плохо. Капитан нервный.
— И моральный дух бойцов зарыт под паркетом, — хохотнул Сван.
— Слышишь, Стася, что хоть врачи говорят, когда выпустят?
— Да мне хоть сейчас, но Иван разговаривал — раньше чем через неделю мечтать не приходится.
Пеши присвистнул:
— Ничего себе. «Хорошо» тебя встретили видно.
— "Тепло", — заверила. Николай внимательно посмотрел на тонкие розоватые шрамы, что после работы местных докторов уже не так бросались в глаза и устрашали, навевая неприятные мысли о том, как пришлось Стасе, и вздохнул:
— Больше одна никуда… Пожалуйста.
— А если тебя списать задумают, то мы всем составом пойдем к полковнику с ходатайством. Нет, серьезно, — сказал Пеши. — Поставили тут за тебя девочку из яслей. Раз сходили на задание — чуть не застрелились.
— Ах, вы, корыстные какие! — засмеялась Русанова.
— Мы такие, — закивал Сван, набивая себе рот дольками апельсина.
Ровно через неделю Станиславу перевели на щадящий режим, отправив из мед центра. А еще через неделю ей был вынесен выговор, на чем дело о самовольстве лейтенанта Русановой закрыли. Постарался Федорович, да и ребята не забыли свое обещание.
— Слаб я перед общественностью, — посмеялся полковник Казаков над делегацией и, с легкой душой сдал дело в архив.
Глупо настолько крепкую группу разбивать, а проколы у всех бывают.
Глава 20
После стрельб и тренажерного зала, все разошлись. Чижа, что все это время от Стаси почти не отходил, бойцы дружно уволокли в архив, знакомить по предложению Бориса с генеалогическим древом.
Стася воспользовавшись одиночеством и сиестой командира, ввалилась в кабинет и, закрыв дверь, хлопнулась на стул напротив него.
— Ва-ань, организуй путевку.
— Куда? — пробубнил тот с набитым ртом. Хлебнул чая, с любопытством поглядывая на женщину.
— В одиннадцать тысяч, пятисотый год до зеро.
Федорович подавился конфетой. Стася хотела хлопнуть его по спине, но тот выразил возмущение руками и взглядом. Откашлялся с трудом и уставился тяжело на «путешественницу».
— А больше никуда не хочешь?!
— Съешь конфетку и успокойся, — подвинула ему витую вазу.
— Ты совсем, мать моя?!
— Что ты завелся? — делано удивилась она. Развернула леденец, в рот сунула. Любопытно. Видимо прав Илья — есть там что-то, секретное и Иван в курсе.
— Никаких!…
— Каких, Иван, каких, — заявила твердо, со значением. Капитан насторожился, взгляд отвел, забарабанил по столу пальцами:
— Что ж ты делаешь, а? — вздохнул уныло. — Только ведь дело закрыли, выговор вляпали, опять напрашиваешься. Что ж ты жить спокойно не умеешь?
— У каждого свои недостатки, — мурлыкнула. — Зря боишься, Ваня, я не истеричка и не болтушка, как тебе это известно.
— Смотрю, слишком много тебе известно, — буркнул тот недовольно. Встал, забродил по кабинету. — Зачем тебе, Стася? Что вдруг эта дата?
— Сам знаешь.
— Вопрос: откуда ты знаешь и что? — навис над ней.
— Организуй переход…
— Исключено!
Стася упрямо насупилась: сам знаешь или подсказать, что будет?
— Нет, ну в кого ты такая упертая?!
— В маму с папой. Не люблю я, когда что-то не понимаю или подозреваю. Правды хочу.
— Какой?
— Настоящей.
— Это закрытая зона. Опасно для здоровья…
— А мезозой не опасен? Не рассказывай мне сказки, Иван, выросла я, — поморщилась. — Обещаю, что никому, ничего не скажу. Но мне действительно важно знать, что там.
— Ничего.