— Прости, путница. Я оскорбил тебя своим неправедным гневом. Но, как известно, за Мессией пошли именно одаренные, отказавшиеся от магии. Но, если от магии отказаться можно, то дар остается всегда. Я не в ответе за свою кровь. Но я, как и все верующие клялся не прибегать к проклятой силе. И я не нарушу эту клятву. Но, я хочу, чтоб ты знала, путница: я — не маг, я — священник.
О-бал-деть! Он — священник! А я его за ведуна приняла!
С трудом сдерживаю смех. А вот сдержать вопрос не получается:
— А почему магия — проклятая сила?
— Она наполнена страстями, путница, — священник садится обратно на лавку и начинает проповедовать, — Она заставляет бояться за жизнь и тянуть её, пытаясь достичь вечности. Посмотри на основные расы: разве они не уродливы? Нет, я не говорю о внешности. Но что скрыто за ней? Эльфы погибают в грехе гордыни. Гномы готовы на все, чтоб увеличить свое богатство. Змеелюди не знают милосердия в погоне за знаниями. Порой мне кажется, что они согласны уничтожить мир, если сумеют перед смертью увидеть, что из этого получится! О распутстве сирен не стоит и говорить. А маги пытаются приблизиться к ним в погоне за силой! Я мог бы пересказать и пояснить тебе святые книги, но, боюсь, в этом не будет проку: твое сердце закрыто к моим речам. Так что взгляни хотя бы на этого демона. Разве не маг это сделал?
Лэ! Красивое рассуждение. Вот только я с этим не согласна:
— И среди людей есть разбойники. А маги — те же люди. Что странного, что не все они хотят соблюдать закон? Разве можно за преступление одного винить всех?
— А что делают остальные, кроме как развращают людей в городах? — Коирн пожимает плечами.
— Они лечат, дают плодородие полям, призывают дожди в сушь и расчищают небеса в потопы и бури. Они возвращают разум безумным и ускоряют рост урожая. Они возвращают зрение, защищают границы…. Да все что угодно! — взмахиваю руками так сильно, что едва не падаю.
— Не так, дитя, не так, — священник качает головой, — Они могут это делать. Но вместо этого насылают болезни и демонов, убивают и соблазняют мирскими благами. Ты не видишь истины, но это не твоя вина.
Спор сам собой затухает. А трактирщик ещё не появился. Кажется, я о чем-то его спросить хотела? Да, точно:
— А какие страсти свойственны оркам, вампирам и сильфам? Вы их почему-то не упомянули.
Коирн удивленно вскидывает на меня глаза:
— А вы считаете: у них нет страстей?
— Мне просто интересно, — пожимаю плечами.
— Вампиры — убийцы. Орки — разбойники. Сильфы — предатели.
— А чем убийцы отличаются от разбойников? — удивленно уточняю. А ещё интересно, кого предали сильфы? Вот только об этом, наверное, лучше не спрашивать.
— Разбойники грабят, а убийцы — убивают, — поясняет священник. Да уж, информативно. Заметив моё недовольство ответом, поясняет:
— Вообще-то в священных книгах. Оркам приписывается грех равнодушия. А вот вампирам действительно свойственна страсть убивать. Сильфам же — непостоянство.
— Хватит тебе, Коирн. Сколько можно читать проповеди! — громогласно произносит трактирщик, выныривая из-за дверцы с огромным мешком в руках, который протягивает мне, — Держи.
От грубой ткани мешка исходят вкусные запахи. Я быстро вытягиваю кошелек, но Фрол останавливает меня, махая руками:
— Не надо! С нас не убудет! А то, что мы теперь демонов от людей отличать сможем — и больше стоит.
Усмехаюсь:
— Вы главное всех синеглазых не убивайте: люди такими тоже бываю.
Забрасываю мешок на плече и, оборачиваясь к двери, говорю:
— Пусть ветер принесет счастье под крышу этого дома.
— Счастливого пути, — улыбается в ответ трактирщик.
А священник неожиданно говорит:
— Пусть тебе улыбнется Мессия.
Хм, звучит почти так же, как и пожелание увидеть радугу.
— Не стоит, — оборачиваясь, качаю головой, — Вряд ли Мессия захочет на меня смотреть, а тем более — улыбаться. Я ведь сама маг.
И не дожидаясь ответа, выхожу из трактира. Мне вслед доносится густой смех Фрола.
Иду по улице, вспоминая прочитанные на родине книги о церкви Мессии. Почему там все время опускались такие вот, например, подробности? Ведь связка дара с дурными чертами характера очень даже обоснованна. Это особенно хорошо в МАЛИ видно. И то, что отказ от дара — проявление борьбы с дурными наклонностями, вполне логично. В конце концов, люди ведь, действительно, меньше подвержены этим страстям…Лэ! Я уже думаю в тех же терминах, что и священник. Осталось только отказаться от силы и пойти проповедовать!
А может быть, именно в этом и есть магия священников: убеждать безо всякой магии. В таком случае, Коирн — настоящий чудотворец: ещё чуть-чуть, и в его приходе появился бы настоящий дракон. Интересно, а обращение в истинный облик, у них считалось бы греховным?
Тяжелый мешок давит плечо. Солнце жарит с неба. Лэ! И зачем я только в эту деревню пошла?! Оленя было бы ближе тащить!
***
В грязном подвале было темно. На полу валялось несколько одеял, по углам попискивали крысы. В самом центре, на небольшой расчищенной площадке, пепельноволосый воин склонился над темно-синим полупрозрачным светящимся шаром.
— Ты все сделал? — донесся оттуда глухой голос.
— Да, мой господин. Епископ мертв, — безжизненным тоном ответил воин.
— Кажется, тебе не нравится мне служить, — чуть удивленно ответил шар, — Когда вернешься, нужно будет проверить твой ошейник.
— Как вам будет угодно, мой господин, — холодный безразличный голос разнесся по углам подвала.
— И почему ты такой упрямый? Всем будет только лучше, если ты перестанешь сопротивляться, — в усталом голосе почудился вздох, — Ладно. Пока что оставайся в Лиарне. Выходы из города должны хорошо охраняться. Да и, возможно, моим друзьям понадобится поддержка. Будь наготове. Уходи только если будет угроза твоей жизни.
Шар потух. Воин, вздохнув, убрал его в сумку и упал на грязные одеяла. Конечно, прятаться по грязным подвалам от правосудия было противно. Но хуже всего было то, что у него больше не было своей воли. Лишь приказы хозяина. И слабая, невозможная надежда на забавную девочку-магиню.
***
Ребята разбили лагерь чуть в стороне от места посадки. Ручей, возле которого пасся олень, как раз добегал сюда, впадая в очаровательное озеро. На его берегах и паслись пегасы, неподалеку от сидящих на земле людей.
Ой, поправка: на земле сидел только пленник, а Ила — на мантии погодника, который в нижней рубахе и закатанных до колена брюках пытался что-то выловить в ручье. А Шали шел мне на встречу. Как оказалось: что бы отобрать тяжелый мешок.
— Как сходила? — поинтересовался Горхнор, выходя из воды без следов добычи.
— Нормально, — пожимаю плечами, садясь на землю. А чего мне бояться? Грязи? Да в сравнении со столами того трактира, эта травка — сама чистота! — Говорят, в каменоломне у них демоны завелись, но это мы уже и так знаем. Ещё предупреждали, что ночью здесь опасно. Пленника не допрашивали?
— Немного, — ответил Шали, развязывая мешок и доставая всякие вкусности, — схему прохода я у него из головы вытащил. Правда, про крылатого он не знает, но, скорее всего тот в темнице. По крайней мере, Илиана чувствует, что он где-то в том же районе находится.