“У лукоморья дуб зеленый…” – с выражением читала Лили Эванс, закрыв ладошкой страницу.
— Это чего? – удивился плюхнувшийся к ней под дерево Северус.
— Детская классика, – Лили посмотрела с осуждением. – Это должен знать каждый!
— Наизусть?
— А что такое? Ты же знаешь наизусть “Тысячу растений и грибов”.
— Так то “Тысяча растений…”! – он попытался приподнять обложку. – А это?
— Это – Пушкин. Русская классика. “Песенки Матушки Гусыни” я уже выучила.
— Зачем?
Лили огляделась и прошептала прямо в насторожившееся ухо:
— Для моего будущего ребенка!
— Для какого ребенка? – обалдел Северус.
— Обыкновенного. Ну будет же у меня когда‑нибудь ребенок?
— Откуда? – Снейп и сам почувствовал, что сморозил глупость.
— Сев! Ну что ты как маленький! Ты что – не знаешь, откуда берутся дети?
“От Поттера?!” – взорвалось в опаленном ревностью мозгу Снейпа.
— Я назову его Гарри, если это будет мальчик, и Гарриет – если девочка. Тебе нравится?
— Что нравится?
— Вот это.
Лили убрала ладонь.
На странице обнаружилось раскидистое дерево, обвешанное, точно Рождественская елка, блестящими цепочками и фигурками маленьких зверушек и человечков. Еще один человечек, печальный и одинокий, в черном, с черной же шевелюрой и с книжкой, приткнулся под деревом.
— Это Пушкин, – объяснила Лили, проследив за взглядом Северуса.
Было видно, что быть Пушкиным не легче, чем Снейпом.
Северус ему посочувствовал.
— Это почти про нас! Слушай, – Лили начала с начала, нараспев, водя пальцем по строчкам:
Северус задрал голову: крона дерева, в корнях которого они устроились, ничем, ни единым листочком не напоминала дубовую.
— Это не дуб! – указал он.
— Но зеленый же! И лукоморье…
Берег там, где они сидели, плавно изгибался, закрывая их от резвящихся одноклассников.
— Это не море, а озеро!
— Какая разница?
— Цепи нет.
— Кот есть.
— Где кот?
— А наш декан!
— “По цепи”! – с нажимом прочитал Северус.
— “Кругом”! – Лили сделала ударение на следующем слове. Снейп беспокойно огляделся.
С этим Снейп спорить не стал, вспомнив лекции по трансфигурации.
В ветвях хихикнули.
Снейп громко повторил: “Там Поттер бродит, на ветках Петтигрю сидит!”
— Не обращай внимания! – быстро сказала Лили.
— Пушкин! – презрительно прошелестело в кроне. – Шекспир!
Лили хладнокровно отозвалась:
— Сиди там, Марло недоделанный! – и продолжала читать.
Запретный лес развернулся перед ним конспектами кеттлберновских лекций. Северус никогда не заходил дальше опушки, помня о запрете… Теперь он жалел о том, что ни разу не попробовал преступить запрет. Хотя, скорее всего, нарушив, пожалел бы куда сильнее.
Ну избушка, положим, хагридовская. Курьи ножки тоже были неплохо знакомы: мама покупала окорочка в ближайшем универсаме. Соотнести ножки с избушкой не получалось, хоть тресни! Это ж должна быть курица–монстр! Как сам Хагрид. Вроде гиппогрифа, которого они проходили в прошлом семестре с Кеттлберном. А, кстати… если без окон, без дверей, то это вообще Визжащая Хижина. Тьфу! Куда ни плюнь – везде монстры!
Привидений – так точнее. Слизеринское кровавое и гриффиндорское безголовое и рейвенкловское серое, и хаффлпаффское толстое… Надо же, как все метко! И полтергейст этот придурочный… И в лесу, наверняка, мороков полно. И еще, говорят, в школе видели чужую черную собаку. Грима? Если так – чтоб он Блэку и Поттеру на глаза попался!
Тритоны сойдут за витязей? Тритонов Северус видел на картинках в учебнике по Уходу за волшебными тварями, витязей не видел нигде. Витязи – это ведь русские рыцари, что‑то вроде, нет? Северус вообразил тритона в полном рыцарском облачении. Тритон поскрипывал: облачение съела ржавчина – кругом же сырость!
На следующей строчке воображение споткнулось:
Наверное, морской царь. У маглов есть королева, у магов – министр магии, у морских обитателей – дядька царь. Не кальмар же, хоть и гигантский! А может, и кальмар… если, скажем, зачарованный. Принцев, как правило, превращают в лягушек; логично, что царей – в кого‑нибудь покрупнее…
Поверхность озера перед внутренним взором Снейпа взбурлила, и над ней поднялся кальмар. Гигантский – было сказано не для красного словца. По воде разбежались круги и выплеснулись на берег мощными длинными волнами. Снейп резво подобрал ноги – так ясно это ему увиделось. В кольчуге, с короной на голове, Царь–Кальмар выглядел на удивление естественно – куда естественней тритонов. По крайней мере, у него были ноги – чтобы выходить в свет; куда сподручнее, чем тритоньи хвосты. Двумя правыми ногами (или руками?) Кальмар держал двуручный меч.
Королевич – это же почти Принц! О! О!
Тритоны смылись обратно в озеро. Кальмар выбрался на берег, теряя по ходу лишние руки и ноги (но сохранив корону!), съеживаясь, уменьшаясь в размерах, и трансфигурировался в Поттера, похожего не на грозного царя, а на выловленную из воды мокрую курицу. Корона была ему великовата. “Не по чину! – злорадно констатировал “королевич”. – А ну, давай ее сюда! Мне больше пойдет!”
А что? Идея ему нравилась. А для реализации подошел бы Левикорпус. Полетаем, Поттер?.. И еще нравилось воображать себя могущественным колдуном. Хотя – почему воображать? Он и есть могущественный колдун! А какой из Поттера богатырь, мы еще увидим!
— Оборотень! – прокомментировал Снейп вслух и помрачнел, представив себе волчару–Люпина с записочками в пасти. От Поттера, естественно!
Снейп не имел понятия о том, кто такой Кащей, но титул и золото естественно связались с Малфоями. А Баба Яга у русских, наверное, просто волшебница. Нарцисса…
Снейп уже начал проникаться этим самым русским духом. Если у них там вся Русь такая же сказочная, как Хогвартс…
— Мед – это вроде сливочного пива, – объяснила Лили.
— Виски лучше, – заметил Снейп. – Под виски еще не то увидишь…
— Сев! – ужаснулась Лили. – Ты что, пробовал?
— Папаша пробовал, – буркнул себе под нос Снейп. Он очень надеялся, что у нее достанет ума не выяснять дальше. Врать ей он так и не научился.
Картинка, точно по волшебству, вылезла за пределы страницы, сливаясь с реальностью, и в этой реальности под странным деревом, которое выглядело как дуб, не будучи дубом, сидел Северус Снейп (он видел себя со стороны – так, будто стоял у себя за спиной и чуть сбоку) с книжкой на коленях, раскрытой на чистейших белых страницах…
В руке откуда‑то взялось перо и само собой вывело на открывшейся чистой странице: “У лукоморья дуб зелёный…”
…Лили захлопнула книжку.
— Сев. Завтра после экзамена пойдем на озеро?