Минуту спустя, один за другим вспыхнули двенадцать факелов, осветив небольшой квадратный зал с низким сводчатым потолком. Фло облегченно вздохнул, и оглянулся на своих друзей. Те стояли чуть поодаль, все желтые от песка и пыли. Шак протер очки краем футболки и, прищурившись, без особого интереса огляделся вокруг. После храма воды, этот зал казался просто мрачным сараем, без каких либо архитектурных изощрений. А вот Мелин была крайне удивлена. Волшебство такого размаха она еще никогда не видела.
Стены, пол и даже потолок – все было из желтого песка, который на первый взгляд казался каменный. Все это всего лишь пару минут назад было частью жгучей пустыни. На стенах коптили черным смогом факела. А под потолком медленно покачивалась каменная люстра.
Посреди зала, в каменном кресле с высокой спинкой, сидел Дрогазон. Он поглаживал одной рукой свою бороду (ну, совсем как Шелер) и пристальным взглядом глядел на ребят. В полумраке теней, его глаза казались черными дырами. В другой руке он держал какую-то небольшую коричневую коробочку.
– Вот это да-а-а! – восхищенно проговорила Мелин, завороженным взглядом оглядываясь вокруг. – Чем дальше, тем интереснее и интереснее!
– Добро пожаловать в храм песка, – сказал Дрогазон и сделал гостеприимный жест руками. – Скромное жилище второго оракула.
– У Афраконы немножко красивее было, – заметил Фло и недовольно поморщился. На зубах заскрипел песок.
– Женщины, – пожал плечами Дрогазон. – Им всегда хочется, чтоб вокруг было красиво и уютно. А мне и здесь не плохо живется.
Поднявшись с кресла, он прижал свободную руку к груди и чуть наклонившись, сказал:
– Прошу извинить меня за мое, немножко, нелепое поведение. Просто, хотелось поднять вам настроение. Уж больно кислые лица у вас были. А компас… Он вам действительно уже был не нужен. Свою работу он выполнил, и магия в нем иссякла. Сам же по себе, компас совершенно бесполезная штука в нашем мире. Ведь на Элудите непостоянные магнитные полюса. Впрочем, вам это все равно ни о чем не говорит.
Фло вытер рукой пот с лица, и почувствовал, как крупинки песка катаются под ладонью. В храме было гораздо жарче, чем снаружи. И душно, к тому же.
Заметив этот жест, Дрогазон спохватился.
– Ох, извините. Я совсем позабыл, что ваши организмы очень чувствительны к температурным воздействиям.
Он сделал неуловимый жест рукой, и вокруг вдруг стало освежающе прохладно. Да к тому же, неизвестно откуда, подул слабый ветерок. Ребята блаженственно заохали, а Фло почувствовал, как его неудержимо стало клонить ко сну. Из песка, как и в храме Афраконы, выросли три каменных кресла, и все трое, не долго думая, с облегчением рухнули в них.
– Может еще температурки убавить? – услужливо поинтересовался оракул. – Если хотите, могу тут зимний каток устроить.
– Не надо, спасибо, – поблагодарил Фло и подставил ветру лицо.
– Сам-то я к температурным колебаниям не восприимчив. В моем организме не осталось ни капли крови. По венам бежит песок, а вместо нервных окончаний – сухие нити. Я высохшая мумия.
Почесав горбатый нос, он усмехнулся.
– Пожалуй, единственное, что во мне осталось от человека, это чувство юмора.
«С этим не поспоришь!», – подумал Фло.
– Вы… мертвы? – осторожно поинтересовался Шак. – Вы, что-то, вроде призрака? Извините, конечно, за бестактность.
– Да ничего, – отмахнулся оракул и на некоторое время погрузился в глубокое раздумье. А потом ответил:
– Знаешь, Шак. Мне уже несколько тысяч лет. И я даже не могу припомнить – умирал ли я когда-то вообще. Я точно помню, что умерла Афракона.
Голос старика стал задумчивым. Он медленно вышагивал вокруг своего кресла, и разговаривал как будто сам с собой.
– Мы тогда состояли в Объединенном Совете Четырех Магистров. Я, Афракона и еще двое. Вы наверно знаете об этом?
Фло с Шаком кивнули головой. А Мелин лишь пожала плечами. Ей история оракулов была незнакома.
– В Объединенном Совете существует правило. Если один из его членов умирает, то остальные трое тоже должны умереть. Жестокое правило, придуманное очень давно древними друидами. Но с нашей четверкой получилось не так. Когда Афракона погибла, из другого мира пришел один человек – Степан – и заключил наши души в оракулы. С нашего согласия, конечно. С тех пор мы служим на благо людей. Указываем дорогу и даем советы. Так что, на твой вопрос, Шак, я не могу ответить со стопроцентной точностью. Да и не кто уже не сможет. Слишком давно это было.
Вернувшись в свое кресло, Дрогазон сказал:
– Оставим этот небольшой экскурс в историю и перейдем к делу.
Я рад, что вы оказались крепкими ребятами. Со стихией Афраконы вы справились. Даже два раза. Моя стихия – песок. Все, что вам нужно сделать, это преодолеть пустыню. На первый взгляд – вроде бы не сложное задание. Но, поверьте мне – это не так. Пустыня пострашнее наводнения и шторма. И вы, как я вижу, с ней не очень то справляетесь. Не в моих правилах помогать вам, но один совет все-таки дам. Прикройте головы, чем ни будь. А иначе составите грустную компанию останкам тех людей, на которые я время от времени натыкаюсь здесь.
Фло с Шаком переглянулись. О том, что нужно прикрывать голову под палящим солнцем, они как-то не подумали. Хотя это и было элементарно. Но это был как раз тот случай, когда о самом простом забываешь.
Дрогазон бросил заинтересованный взгляд на Мелин и сокрушенно покачал головой.
– Я вижу, что вы решили нарушить правила и взяли в свою компанию еще одного человека. Три путника, на пути к Зеркалу! На моей памяти такого еще не было!
И, хотя, Фло внутренне был готов к этому заявлению; ожидал его, но все-таки слова оракула застали его врасплох. Сейчас он скажет, что они должны оставить Мелин и продолжить свой путь только вдвоем. Иначе прощения Фло не получить. Только вот Фло этого совсем не хотелось. За то короткое время, которое Мелин провела в их компании, Фло успел здорово привязаться к этой девушке. И расставание с ней было немыслимым. Это все равно, что расстаться с Шаком. С ним Фло расстался бы даже легче.
Фло взглянул на Мелин и увидел в ее глазах, не прикрытый страх и тревогу. Еще немного, и она просто расплачется. Как можно было оставить ее здесь одну?! Она не выживет в обратном пути по пустыне!
И Фло решил бороться. И если даже Дрогазон заставит их отказаться от дальнейшего пребывания Мелин в их компании, то пускай она хотя бы видит, что Фло сделал все, что мог.
– Я не мог ее оставить на растерзание отцу! – отважно прокричал он, вскакивая на ноги. – Вы не видели ее отца! Как вы можете судить?! Я хотел помочь Мелин найти мать! Она…
– Тише, тише, – прервал его Дрогазон и улыбнулся. – Успокойся. Я все знаю и про ее отца и про мать. Я вижу так же, что в твоем сердце начинает просыпаться великодушие к людям. Это хорошо. Именно за этим ты и отправился в этот долгий поход.
Оракул жестом предложил сесть Фло обратно в кресло и тот безропотно подчинился.
– Я предвидел все это. Появление Мелин; то, что ты начнешь за нее заступаться. Ведь я же оракул. Поэтому, я посовещался кое с кем, – при этих словах Дрогазон многозначительно указал пальцем вверх, – и мы решили выделить Мелин роль в этом путешествии.
Оракул выжидательно замолчал, словно пытаясь создать интригу. И напряжение Фло Шака и Мелин возросло до предела, в ожидании вердикта.
– Девушка продолжит путь с вами, – наконец произнес оракул с самой добродушной улыбкой, на которую только было способно его иссохшее лицо. И все трое облегченно вздохнули. Даже Шак, который изначально был настроен против Мелин.
– Какую роль? – спросил Фло, расслабляясь.
Дрогазон усмехнулся.
– Об этом вам расскажет последний оракул. Надо же ему оставить хоть какую-то работу. Но, предзнаменования этого появятся, я думаю, уже очень скоро.
Снова короткая пауза, а потом Дрогазон продолжил:
– К тому же, твое путешествие к Зеркалу, Фло, сильно отличается от других. Помимо прощения, тебе уготовлена еще одна миссия. Очень важная и весьма сложная. И я не капельки не удивлюсь, если в будущем твой поход войдет во все учебники истории!
Эти слова заставили Фло гордо выпрямиться, хотя он и понятия не имел, о чем говорит оракул.
– Я не могу предвидеть исхода событий, – говорил Дрогазон. – но очень надеюсь на лучшее. Так же, как надеются и многие другие.
Он вновь поднялся со своего кресла и принялся мерить храм шагами. Улыбка исчезла с его лица, уступив место серьезной озабоченности. Ребята молча наблюдали за его размеренными движениями, словно загипнотизированные, не решаясь сказать ни слова.