- Да, - кисло отозвался Алекс на собственные мысли. - Правда, дозу пришлось увеличить, как доктор прописал.
Музыкант вытащил из кармана крошечный сверток, развернул и сделал две тоненькие дорожки. Втянул ноздрями поочередно и тыкнул пальцем в кнопку автоответчика.
Хорошо, он откинулся на подушки. Девки, снова девки. Девки без конца. И вечные попрошайки-прихлебатели. Друзья. Алекс криво усмехнулся. Друзья и подруги. Господа селитеры и мисс аскаридочки. Как меняется смысл! Да и черт с ними. Продюсеры, адвокаты, жены бывшие, настоящие, будущие, врачи, приятели все тянут с него сколько могут. Кто что. Оставили бы в покое, дали бы подумать, сосредоточиться.
- Ну сколько можно сосредотачиваться, Алекс, - словно наяву услышал он голос продюсера. - Тебя и так долго не было. Работай, работай, в тебя столько вложено.
И он работал, пахал, если быть точным. Он старался быть честным в музыке. Он порвал сотни струн, чтобы хоть на йоту приблизиться к тому, что было влегкую сделано в первом альбоме. Вот тогда была Музыка. Он только приехал в этот огромный город. И этот город родил в нем первые сочинения. Черт возьми! Как он играл на первом концерте! Как волшебно послушна и неистова была гитара, подчиняясь его настроению, полету души, парению тела. Как врывались в головы тексты, как взрывали они все представления о том, какими должны быть песни. Песни приходили к нему ночью, сами, без всяких усилий с его стороны. Но как сложна была огранка! Но в этих муках рождались шедевры. Что теперь от них осталось?
Прошел год, от мальчика, очаровавшего страну, стали ждать и требовать нового. Все казалось - вот, сейчас оно придет. Это чудное состояние невесомости, откровения. Но вдохновение застыло в нем, словно зависло на одной ноте.
- Надо отдохнуть, - значительно сказал тогда продюсер. - И поддержать имидж.
Отдохнул Алекс на всю катушку. До сих пор вспоминать мерзко. Он словно отдавал дань собственной дури. Денег было слишком много. Похмелье затянулось еще на год. Тогда продюсер взял его за шкирку и вытащил из дерьма. Но отмыть добела и вернуть музыканту первоначальный запах не получилось. В перерывах между загулами Алекс пытался творить. Для промывания мозгов знающие люди посоветовали кокаин. Первое впечатление: помогло. Средство найдено! Алекс вновь заблистал на сцене с новым альбомом. Но прослушав на свежую голову свои творения, он помрачнел. И надолго закрылся от всех в доме на втором этаже в самой дальней комнате. Второй концерт был жалкой тенью первого только в совершенно сумасшедшей обработке. Тени тех же тем, просто в другом настроении. Шикарные аранжировки, великолепная техника исполнения, непревзойденный саунд. В каждой композиции темы разливались широко как океан. Но были мелкими как лужи. Пройдет короткое время, и все поймут, что их одурачили. Но он же их не дурачил! Он обманул только себя!
Алекс в ярости строчил песню за песней. Под кайфом казалось, что вот оно! Новое, совершенно неизведанное, искреннее, разноцветно искрящееся! Но вся мишура слетала, на суд публики выносилась изрядно постаревшая, потрепанная, побитая молью копия первого альбома. "Та же Дуняшка, только в другой одежке". Одежки, правда, были очень стильные. Получался заколдованный круг. Настоящее должно рождаться в муках. Но разве не страдал он? Не мучился? Хорошим куском жизни заплатил он за свои сочинения. Но они того не стоили.
Бывало, снилась ему по ночам Музыка. На стене выступали строки песен. Но как ни старался запечатлеть их в памяти, даже листок с ручкой специально держал под кроватью, ничего не запоминалось. С пробуждением видения исчезали под звонкий женский хохот.
- Купить меня хотел? За полста деревянных?- слышалось ему. Но лица своей рассерженной Музы Алекс не увидел ни разу. Не желала она ему показаться. Алекс подозревал, что чем-то когда-то ее успел обидеть, но вспомнить этого момента не мог. И не мог ничего исправить.
- Я схожу с ума, - бормотал Алекс, - зажав голову ладонями.
Вскочив посреди ночи, он торопливо заправлялся кокаином и мучил гитару.
Нынешний альбом казался ему настоящим. Он успевал захватить и удержать часть видений, быстро записывал и вроде бы получилось. Но почему же он боится прослушать его сейчас? Хотя, сейчас не получится трезво оценить: кокаин делал свое дело. Разве только завтра? Да почему же завтра? И чего он так боится? Песни приняты на ура. Народ доволен, продюсер не скривился, как в прошлый раз. Алекс поставил компакт-диск. Все нормально, успокаивал он себя, но руки все-таки тряслись мелкой дрожью.
В потолок ударила первая звуковая волна. Алекс замер, приподнявшись на подушках. В зеркале отразилась его жалобная физиономия, словно умолявшая: "Ну, пожалуйста, ну пусть все будет как надо".
Жалостное выражение скоро сменилось недоумением. Недоумение - злобной гримасой. На второй песне Алекс вцепился себе в волосы, и дикое отчаянное "А-а-а-а-а!..." заставило телохранителей с бешеной скоростью примчаться к хозяину.
Музыкант катался по полу среди разбросанных разорванных зубами подушек, сметая на своем пути вазы, массивные канделябры, мелкие безделушки и дорогую аппаратуру.
- Вон! Все вон! - заревел он. - Пошли вон!
Телохранители на цыпочках удалились. За дверью они позволили себе переглянуться и пожать плечами - "Чудо в перьях!". Но их это не касалось. Зато могло заинтересовать хозяина номер два.
- М-м? вопросительно глянул один на другого.
- Угу, - отозвался второй. Достал телефон и позвонил продюсеру.
- Але, босс, тут такое дело, - телохранитель Алекса в двух словах изложил суть проблемы.
- Ждите меня, с места не сходите! - завопил продюсер. - Головой за него отвечаете!
Телохранители никуда и не думали уходить. На одной работе получать две зарплаты - где еще такое найдешь?
Алекс умолк. И замер в позе эмбриона. Он долго лежал, словно боясь разбудить кого-то или чего-то. Потом поднял голову. И заплакал.
- Ну, где ты? - хрипло обратился он к стенам. - Ты этого хотела?
Он внимательно оглядел комнату. Всклокоченный, в разодранной рубашке, с окровавленными щеками, в слезах, он походил на безумца.
- Ты так меня наказываешь? Хочешь насладиться в полной мере или тебе достаточно извинений? Прошу простить! - дурашливо выкрикнул Алекс. - Был не прав! Готов загладить свою вину! Ну где же ты?!
Он вскочил. Забегал, отдергивая шторы, падал на колени перед диванами, заглядывал под них. Не обнаружив никого на первом этаже, Алекс вскарабкался по лестнице на второй. Пошатнулся, сшиб рукой собственную скульптуру во весь рост. Он не вздрогнул от грохота падения осколков. Только тупо смотрел, как усеивают пол белые куски гипса.
Музыкант устало сел на верхнюю ступеньку. И вдруг на пару мгновений он вспомнил Горск, Шишкинский свет картины солнечного дня, автобусную остановку, невыразительную, но чем-то очень магнитную девушку, свой идиотский кураж и ее странные речи.
- Ну ты послушай только, - удивленно и спокойно заговорил он. - У меня есть все, чего только может пожелать человек. Слава: меня узнают и приветствуют везде и всюду. Деньги: я могу купить все, что можно купить. Уважение: люди считают за великое счастье не то что поговорить, прикоснуться ко мне. И женщин я могу выбирать любых. Любые блюда мира к услугам моего желудка, только укажи, какое хочется в этот момент. Всё - к моим ногам. Но зачем? Ты поманила, показала, дала в руки только на миг - счастье творить. Ужалила, как змея. И забрала. Я знаю, ты можешь вернуться. Но и знаю то, что снова лишь на миг. Ты покажешься и спрячешься. А я после небывалой удачи снова погружусь в беспросветную гнусь. Но зачем жить, чтобы, загоревшись раз, десятилетиями ждать тщетно нового всплеска настоящего, согреваясь отблесками в памяти огня души? Это же мука! Признаю: нахвастал тогда. Нет во мне искры. И завлечь тебя нечем. Ну и объяснила бы сразу. Но разве можно так казнить? За глупость. За самонадеянность. Я ненавижу музыку. Ненавижу свою жизнь. Поверни обратно.
Вздрогнув от резкого стука, Алекс живо оглянулся на звук. Дверь отворилась и пропустила кого-то. Музыкант замер в ожидании. Но увидел вовсе не того, кого ожидал.
- А, это ты, кровопийца. Уже доложили, лизоблюды. Ну чего ты приперся, козел? Все тебе мало, все тебе... Как вы мне все надоели...
Продюсер не стал утруждаться подъемом к Алексу. Он подтащил на середину холла кресло и уселся и прокашлялся.
- Если уж ты завел об этом разговор, давай начистоту, - предложил он после недолгого молчания. - Ты меня хорошо слышишь? Эй, наверху! Слышишь, говорю? А то спускайся, здесь удобней будет!
- Мне тебя и отсюда хорошо видно. Я долго был с тобой слишком близко. Дай отдохнуть. И говорить с тобой я не буду. Не о чем.
- Зато я буду! - вдруг рявкнул продюсер. - И мне есть о чем! И меня бы сейчас все поддержали! И команда твоя, и друзья твои!
Алекс захохотал.
- Друзья! - слово вылетело плевком, смешавшись со смехом. - Какие друзья, Мэнди? Где ты видел моих друзей?! А команда? Что ты называешь командой?! Этот сброд, только и умеющий кое-как лабать и считать бабки? Пошли вы все...
Продюсер кивнул.
- Вот-вот, и об этом тоже. Ребята обижаются, Алекс. Ты их за людей не считаешь, не то что музыкантами. А ведь они профи. Чего ты хочешь, Ал? За какой птицей гоняешься? Уж не Лиру ли хочешь поймать за хвост?
Алекс вскинул голову, хотел что-то сказать, но только махнул рукой.
- Тебе не понять, как не понять этим вонючим лабухам...
Продюсер вытер потный лоб большим клетчатым платком.
- Ты считаешь себя гением. Но давай смотреть правде в глаза. Не спорю, первый твой концерт на самом деле был гениальным. Но он же и единственным. И тем не менее, ты заявил о себе, завоевал свою нишу. Этого достаточно. И надо продолжать в том же духе. Чтобы и самому жить, и ребят кормить...
- Ага, и тебя тоже...
- И меня, - не стал возражать Мэнди. - Ты вспомни. Никто не хотел тобой заниматься, когда ты приехал, чуть не автостопом из дремучего медвежьего Союза. С одной позорной гитаркой за плечами. Вспомни, сколько посуды поперемыл в дешевых забегаловках, сколько бокалов водки демонстрационной выпил, зарабатывая жалкий доллар этим смертельным аттракционом на нищее существование, сколько порогов оббил, сколько поклонов отвесил, пока я тебя за шиворот не вытащил, не отмыл, не притащил в студию. А ты теперь и на меня наплевать хочешь. Нет, Алекс, ты не один. За тобой - команда, крепкая, проверенная, сработанная. По всем хит-парадам ты уверенно болтаешься в первой тридцатке. А это для многих недостижимый Олимп. Остановись, Алекс, свою главную музыку ты сыграл. И успокойся этим. Живи как все, не старайся найти клад там, где его нет. И все будет хорошо...
Что конкретно будет хорошо Мэнди не успел договорить. Алекс взревел, вскочил, схватил чудом уцелевшую вазу и швырнул в продюсера. Промахнулся, заметался в поисках другого метательного оружия.
- Нет, говоришь? Как все, говоришь?