- Что, Эллен ждет ребенка? - спросил Джордж, отделившись от стены и тоже ставя локти на стол.
- Да.
- Скоро?
- В конце лета.
- Ты рад?
- Да. Теперь рад.
- Вы вернетесь в Штаты?
- Очевидно.
- Тебе хочется?
- Нет.
- А Эллен?
- Тоже нет.
Джордж помолчал. Он смотрел на пустую бутылку и на пустые стаканы.
- Скверно, да? - спросил он.
- Нет, ничего, - ответил Ник.
- Так как же?
- Не знаю, - сказал Ник.
- Ты с ней будешь ходить на лыжах в Штатах?
- Не знаю.
- Там горы неважные, - сказал Джордж.
- Неважные, - сказал Ник. - Слишком скалистые. И слишком много лесу. И потом, они очень далеко.
- Верно, - сказал Джордж, - во всяком случае, в Калифорнии так.
- Да, - сказал Ник, - повсюду так, где мне приходилось бывать.
- Верно, - сказал Джордж, - повсюду так.
Швейцарцы встали из-за стола, расплатились и вышли.
- Жаль, что мы не швейцарцы, - сказал Джордж.
- У них у всех зоб, - сказал Ник.
- Не верю я этому.
- И я не верю.
Они засмеялись.
- А что, Ник, если нам с тобой никогда больше не придется вместе ходить на лыжах? - сказал Джордж.
- Этого быть не может, - сказал Ник. - Тогда не стоит жить на свете.
- Непременно пойдем, - сказал Джордж.
- Иначе быть не может, - подтвердил Ник.
- Хорошо бы дать друг другу слово, - сказал Джордж.
Ник встал. Он наглухо застегнул свою куртку. Потом потянулся через Джорджа и взял прислоненные к стене лыжные палки. Он крепко всадил острие палки в половицу.
- А что толку давать слово, - сказал он.
Они открыли дверь и вышли. Было очень холодно. Снег подернулся ледяной коркой. Дорога шла в гору, сосновым лесом.
Они взяли свои лыжи, прислоненные к стене. Ник надел рукавицы, Джордж уже начал подыматься в гору с лыжами на плече. Обратный путь еще можно проделать вместе.
13
Я услышал бой барабанов на улице, а потом рожки и гудки, а потом они повалили из-за угла, и все плясали. Вся улица была запружена ими. Маэра увидел его, а потом и я его увидел. Когда музыка умолкла и танцоры присели на корточки, он присел вместе со всеми, а когда музыка снова заиграла, он подпрыгнул и пошел, приплясывая, вместе с ними по улице. Понятно, он был пьян.
Спуститесь вы к нему, сказал Маэра, меня он ненавидит.
Я спустился вниз, и нагнал их, и схватил его за плечо, пока он сидел на корточках и дожидался музыки, чтобы вскочить, и сказал: идем, Луи. Побойтесь бога, вам сегодня выступать. Он не слушал меня. Он все слушал, не заиграет ли музыка.
Я сказал: не валяйте дурака, Луи. Идемте в отель.
Тут музыка снова заиграла, и он подпрыгнул, увернулся от меня и пошел плясать. Я схватил его за руку, а он вырвался и сказал: да оставь ты меня в покое. Тоже папаша нашелся.
Я вернулся в отель, а Маэра стоял на балконе и смотрел, веду я его или нет. Увидев меня, он вошел в комнату и спустился вниз взбешенный.
В сущности, сказал я, он просто неотесанный мексиканский дикарь.
Да, сказал Маэра, а кто будет убивать его быков, после того как он сядет на рог?
Мы, надо полагать, сказал я.