Соня ничего не заподозрила, когда поднималась с Лейрой к своей комнате, не ощутила никаких странных запахов, не слышала криков, не почуяла смертельной опасности.
Открывая дверь, она все еще думала о встрече с Алинор и о том, что ждет их грядущим днем, и вдруг увидела Куршахаса, стоявшего у окна. Он держал в руках мальчика, голова которого была откинута назад, а глаза, подернутые пеленой смерти, открыты, с горла на пол капала кровь. Куршахас поднял на Соню желтые глаза, и она резко остановилась на пороге.
— Во имя Эрлика! — задохнулась она.
Куршахас зашипел, уронил жертву, и окостеневший труп, белый, бескровный, с глухим стуком упал, но и это не пробудило его товарищей.
Соне внезапно показалось, что колдун, от которого исходили волны то холода, то жара, вырос до невероятных размеров, нависнув над ней, а ее сердце сжалось, усохло и жизни в нем осталось так мало, что она не чувствовала даже тихого биения.
Глаза упыря будто вытягивали из нее душу.
Но жажда жизни, которая всегда ее так удивляла, была в девушке невероятно сильна, и отчаянным усилием Соня отвела глаза от глаз Куршахаса.
— Лейра! Прочь отсюда!
Она отступила на шаг, протянула руку и ударила девушку по щеке, да так, что Лейра вылетела в коридор, стукнулась о стену и съехала на пол…
А Соня впрыгнула в комнату, ногой закрыла дверь и выхватила меч из ножен.
— Будь ты проклят!
Ужасно ухмыляясь, Куршахас шипел.
— Илорку!
С бледного подбородка колдуна медленно падали красные капли.
— Ты мне нужна! — рыкнул он.
Соня бросила быстрый взгляд на спящих мальчишек и громко крикнула:
— Чост! Эй, вы все! Просыпайтесь! Вставайте!
— Они не проснутся,— захохотал Куршахас,— пока я им не прикажу. Они видят мои сновидения и скоро заснут моим сном.
— Чудовище!..
— Я тебя знаю, Рыжая Соня! — продолжал Куршахас, будто не слышал ее. — Но ты напрасно пытаешься бороться со мной. Хочешь защититься при помощи колдовства? Я чувствую это. Ты, наверное, воспользовалась каким-нибудь жалким заклятием, Рыжая Ведьма, в надежде, что сможешь избавиться от меня? Ха-ха-ха! Твоя магия сумела развеять сон, который я наслал на тебя, но впредь она тебе не поможет. Теперь ты моя. Ты больше не будешь сражаться с магией, ибо она победила тебя, ты не убьешь больше ни одного демона, ибо сама станешь такой! Ты будешь алкать крови, скрываться от дневного света, спать в гробах и совершать обряды Семрога и Ордру! На колени!
Соня попыталась поднять меч, но он показался ей тяжелее горы. Глаза Куршахаса ярко горели, и девушка чувствовала, как желтые огни взрываются в ее голове, лишая воли, заставляя подчиняться. Невообразимо тяжелый меч тянул ее вниз.
Она рухнула на колени.
— Ползи! — приказал Куршахас и расхохотался.— Ползи! Ползи ко мне и моли, чтобы я одарил тебя поцелуем! Пол-лзи-и!
Она уронила меч. Ее голова закачалась вправо, влево, назад, вперед… Низвергающаяся подобно водопаду музыка зазвучала отовсюду. Соню охватили воспоминания детства, ей почудилось, что в руках Куршахаса она ощутит себя такой же защищенной, как на коленях отца, и что впереди ее ждут бесконечное блаженство, чудесный лунный свет и теплая земля, нескончаемые сновидения и алые реки, несущие жизнь и невыразимое счастье…
Она поползла. Царапая колени о деревянный пол, она натыкалась на Чоста и его друзей, переползала через них, боясь оторвать взгляд Куршахаса, который становился все выше, а глаза его все так же горели и манили, как окна далекого родного дома.
Домой… К Куршахасу…
— Иди, Соня… Сюда… Ко мне…
Непреодолимая сила влекла ее в объятия колдуна, но в душе рос и усиливался не менее мощный протест, почти животное отвращение к созданию Мрака, которое хочет лишить ее всего человеческого.
— Иди ко мне, Соня…
«Соня! Еще шаг, и монстр уничтожит тебя!»
— Сюда, Соня. Ползи…
«Человек рожден не для того, чтобы ползать! Встань, Соня!»
— Да-да, тебя ждет награда…
«Тебя ждет смерть! Ты станешь чудовищем!»
— Я здесь, Соня… — Он склонился к ней.— Ты любишь меня, Соня.— Из его желтых глаз струился холод.— Я твой господин, Соня.
Его зловонное дыхание коснулось ее щеки.
— Не-ее-е-т!
В ужасе и отчаянии она отшатнулась. Куршахас, рассмеявшись, потянулся к ней…
Но Соня, даже не понимая, что делает, вытащила талисман…
Глаза Куршахаса побелели.
С великим трудом преодолевая слабость, девушка поднялась на ноги — и колдун отступил.
Она подняла руку со вспыхнувшим талисманом — и упырь завизжал.
Собрав все оставшиеся силы, Соня бросилась вперед. Талисман ударил Куршахаса по груди. Белое свечение, казалось, заполнило его изнутри, взвился белый дым, раздалось громкое шипение. Куршахас отшатнулся и завопил.
В этот же миг комнату окутал черный туман, заслонивший окно. Колдун менял форму, таял — отступал. Соня рухнула на пол, отчаянно вцепившись в талисман. Призрак — черный дым, свернувшись, как ковер, перекатился через подоконник и исчез,
Очнувшись, Соня поняла, что прошло совсем немного времени. Ей больше не было страшно, злость тоже прошла. Услышав чьи-то всхлипывания, она перекатилась на полу и подняла голову.
Лейра сидела возле кровати и рыдала, закрыв лицо руками. Посмотрев на нее мутными глазами, воительница провалилась в сон.
Алинор благополучно добралась до своего дома, несмотря на то что не пошла не через северо-западные ворота, не желая встречаться со стражниками, которые, услышав крики, мчались к роще.
Прячась в тени и жадно вдыхая прохладный ночной воздух, который окончательно привел ее в чувство, колдунья проскользнула вдоль стены, вошла в город через небольшие северные ворота и переулками пробралась к дому.
Войдя в свою комнату, она зажгла масляные лампы, опустилась в кресло и посмотрела на себя в зеркало: бледная, измученная, губы дрожат…